УСАДЬБА (поэма)

Вместо эпиграфа - предупреждение:
Очень много букв, зато нет знаков препинания и заглавных. Людям с тонкой душевной организацией, впечатлительным и беременным читать сие не рекомендуется

однажды николай проснулся львом николаичем толстым
он понял это по толстовке лежащей подле ночника
на рукаве чернилом строчки чего то из хаджимурат
и потому что слово подле он раньше не употреблял

лежит и страшно подниматься снаружи крики дворовых
мол что то барин залежался обыкновенно на ногах
и нас он ветчиной и семгой в такое время кормит с рук
луга искосит вытрет руки и раздает билеты в цирк

а ну как мужики в покои с горящим факелом войдут
и скажут лев тебе не стыдно идти народу супротив
а николай не лев а просто обыкновенный программист
хоть и лежит под одеялом сейчас с метровой бородой

еще вчера у николая ведь было имя николай
он вспомнил так и говорили мол николай пойдем бухать
здесь есть неподалеку старый и нежилой огромный дом
вчера там были наркоманы а наша очередь сейчас

потом как будто долго пили среди дорических колонн
бродил по комнатам старинным с бутылкой водки николай
и слышал звуки клавесина как только прекращался цой
который до сих пор не умер в сердцах у колиных друзей

в усадьбе пахло хулиганом и забродившею листвой
разломанная балюстрада лежит на очередь в камин
на стенах раны от признаний марине из седьмого бэ
царю металлике спецназу и макаревича портрет

зажгли камин содрав ступени у деревянного крыльца
и философски наблюдали как дом отапливал себя
там где мазурку танцевала мадам в метровом декольте
лежали николай с друзьями и их родителей мечты

глубокой ночью николаю послышался собачий лай
открыл глаза лежит в прихожей а между рамами луна
как дырка в черном покрывале скрывающем зеленый свет
и кажется что кто то пальцем сквозь дырку тычет по глазам

во рту барханы и жарища и рыба серая плывет
из глаза в глаз и все сосуды несообщающиеся
поднялся и пошел привычно к своей кровати в темноте
нашарил утку справил дело надел ночное и уснул

во сне явились николаю учитель дворник и казак
символизируют наверно подумал спящий николай
стояли контражуром к свету по пояс в розовом дыму
ему наматывая годы судьбу и сопли на кулак

а утром чувствует что совесть что он толстой толстой толстой
и все потомки николая обречены толстыми быть
и кстати вот они потомки в покои с криками бегут
пойдемте тятя славить утро и раздавать крестьянам хлеб

ну делать нечего поднялся и вышел к завтраку боясь
еще бы он теперь писатель и русский литлокомотив
а вдруг по голосу признают и спросят где наш лев толстой
верни его и убирайся в свой страшный двадцать первый век

но обошлось поели молча капусты репы и яиц
по видимому раньше ели и не болтали за столом
а после три стакана чаю к себе в рабочий кабинет
спросил кухарку хитрый коля а сам глядит куда несут

и вот уже за ним закрылись резные двери в кабинет
большая кафедра бумаги рог изобилия ружье
в прозрачных занавесях ветер качается как в гамаке
качая мысли николая о том как все произошло

случилось это ночью значит причиной может быть луна
или усталость или водка или душевный непокой
или духовная отсталость от места где заночевал
обычный парень из хрущевки идущий к смерти тридцать лет

но он ведь не один в усадьбе пил и бросал в камин паркет
к тому же он не любит цоя петь у расписанной стены
и по эстетике экзамен он сдал всего на третий раз
так почему друзья остались а он проснулся и толстой

хотя возможно их накрыло в усадьбе тоже что его
и русская литература беднее стала в этот день
и где то пишет достоевский про чашку чая на столе
про пачку сигарет в кармане про то как это хорошо

от этих горьких размышлений избавил николая стук
и в кабинет вошла крестьянка румяная как новый год
приехал музыкант чайковский он сказала глядя в пол
и поклонившись удалилась цепляя двери головой

тут николай слегка напрягся чайковского ведь знают все
он молодец что сочинил нам щелкунчик и полет шмеля
марш мендельсона и к элизе но он ведь извините гей
так образованные люди сказали коле во дворе

а ну как лев толстой с ним дружит и мне придется с ним дружить
ну или как там называют когда мужчины от мужчин
хотят того же что от женщин подумал с дрожью николай
и в этот миг вошел чайковский немного пьяный петр ильич

в руках его продолговатых блестело хлебное вино
и выдавали в нем негея заблеванные рукава
во рту его сухом чернели комком нечистые слова
которые он ловко бросил за дверь кухарке молодой

с портретом сходства было мало от страха николай присел
погладил бороду толстого писательский наморщил лоб
но в голове у льва толстого мозг николая бушевал
пытаясь что нибудь без мата к такому случаю сказать

из продолжительной беседы он понял что к нему пришел
не композитор а валера живущий на ставках дом пять
который год назад нетрезвый спалил родное пэтэу
считая что и сам пробьется образование долой

и вот он оскверняя тело чайковского стоит бухой
в руках перебирая пробки от бутлей хлебного вина
рассказывает как в столице с утра проснулся в номерах
в хлопчатой голубой рубашке в хлопчатых голубых штанах

в отличие от николая валеру страх не обуял
напротив умный пэтэушник решил воспользоваться всем
что случай бог изобретатель ему подсунул в этот раз
а именно густой бумажник и безнаказанность веков

весь день валера пил настои закусывая консомэ
в компании таких портретных и даже мраморных людей
к которым только прикоснуться мечтали пианист петров
валерий гергиев шаинский и растроповича жена

вы в композиторском искусстве вещал валера жирным ртом
совсем отстали от народа я говорю пройдут года
и ваши скрипки и цимбалы в музеях будут догнивать
останется лишь то что вечно к примеру песня перемен

все эти нотные тетради пора поджечь как сделал я
поймав за гаражами както консерваторских двух терпил
и молодыя композитры внимали голосу его
записывая на манжетах а эм дэ эм цэ е а эм

ну раз я тут в авторитете смелея думал валерьян
неплохо и литературе здесь ускорение придать
чтоб кореша не напрягались читая толстые тома
унылых басен про ростову шинель и клима самгина

поймав какого то студента гуляющего с топором
спросил который тут писатель чтоб книги толстые писал
толстой хаха ну будет тонкий чтобы не больше ста страниц
и в ясную поляну рысью погнал извозчика блюя
...

чернела речка в чистом поле как потерявшийся ремень
качая отраженья пьяных и грустных жителей земли
двух потерявшихся в пространстве во времени или в себе
то ли валеры с николаем то ли чайковского с толстым

крестьянка в белом шла с работы подолом собирая пыль
и мелочь тихо стрекотала в густой синеющей траве
и между веток старых вязов болталась битая луна
россия спала повалившись на землю как усталый конь

а помнишь там на кошевого сказал толстой держа стакан
на третьем этаже жил старый и одинокий человек
таскал домой кефир и книги и слушал всякую херню
а мы ему под дверь толкали записки с надписью козел

да был такой ответил тихо чтобы крестьянку не спугнуть
чайковский и отрезал сало и лук отрезал и батон
он помню мне еще в подъезде айвенго всунул почитать
плохая книжка без картинок а ты чего вдруг ничего

и замолчали снова выпив на небо глядя и на луг
и на шагающие в поле походкой сонной тополя
луна как буй упала в реку взлетели рыбы хлопоча
и звезды вытянулись в струны урча миксолидийский лад
...

на утро николай проснулся от звука льющейся воды
сквозь чье то огненное горло и сквозь желудок прямо в пол
друзья его во алкоголе лежали в доме там и сям
в камине догорали стулья великий двадцать первый век

сошли тяжелою толпою с крыльца на первый теплый снег
и мысли стройно грохотали у николая в голове
четыре восемь девять десять двенадцать жопа карандаш
вдруг он остановился нервно тревожный вспоминая сон

во сне был долгий путь по полю потом тяжелая болезнь
валера в докторском халате советовал покинуть дом
железная дорога кофий смотритель станции несет
а в небе буквы и прохлада астапово и темнота

конец.

© kvatanastini