Встроку - 4.

Поймал себя на том, что очень неважно (плохо) понимаю теперь музыку. То есть, даже минорную гамму не сумею прогнать звучными аккордами по грифу, допустим, гитары. Или септами, не говоря уж о нонах или блюзовыми минорами. А раньше было - совсем понятно, правда, иные аккорды приходилось высчитывать по нотам, и по этой дурацкой семизвучной сетке, с представлениями о квинтовом круге. В общем, в теории звукоряда - стал полным лохом.

Зато, иногда понимаю до сих пор, как звук образует интонацию-сочувствие-эмоцию-эмпатию-красоту-возвышенность-обретение-гениальность-превосходство-радость. Написал тут где-то, что музыка - второе мышление, и кстати получил много поддержки. Но - ошибся.

Музыка - это никакое не мышление, это явленное нам шестое чувство, когда мы ощущаем что-то за пределами наших жизненных опытов, и вправду понимаем всякое превосходящее нас. Понимать то, что нас лучше и сильнее, и достовернее - это необходимо, в том - малопонятном поле - лежит лучшая часть и нас, и людей вообще, и горизонт спасения.

К тому же, это - постижение сверхзначений - создает ощущение счастья.

***

Один совсем неглупый парень, старше меня, правда, был одновременно и дурак, и умница, каких поискать. Этого я в нем никак не мог понять. Он мог сказать - ленинизм имеет смысл его постигать, и одновременно, чуть не через запятую, жалко, что интонациям не учат при наваре чужих языков. А нужно сказать, что он был еще кандидатом в шахматах, и кандидатом по сварке, "навар" для него - было ощущение расплавленного металла под дугой, который ты несешь на тонкостенную основу, допустим, с треском и запахом сожженного воздуха до окиси азота,  с металлом, текущим под почти пальцами, правда через электрододержатель, с удовольствием всего происходящего. (Должен признаться, мне тоже нравилось жечь электросваркой, но до высот этого ремесла не поднялся, так, класса до 4-го дорос, не больше.)

И вот этот парень как-то съездил в институт Патона, это такой действительно неплохой бывший институт, разрабатывающий аргумент сварки против заклепок, в Киеве, много сделавший для развития материаловеденья, электродов и шихтовой смазки вокруг них, для понимания термодинамики (дуговая сварка же горячая, до малинового свечения крепкой стали иногда доходит). Когда он вернулся, он первым делом объявил всех хохлов - хохлами. Оказалось, ему там пытались внушить, что плазмы не существует. То есть, четвертое состояние материи - лед, жижа, твердость и плазма - это фикция, в плазму хохляндия не верила. И он серьезно повредился умом, стал хуже играть в шахматы, и бросил писать докторскую. А еще он стал, как говорят, много заикаться и разговаривать во сне. (Уж не знаю, кто его стерег во сне на кровати, но такие речи о нем и впрямь утвердились.) Вывод - хохляндия оказывалась токсичной, даже в советские времена в интеллигентном представления института Патона.

***

Дело было в самой середине 70-х, как-то так, да. Мы с моей будущей женушкой вернулись с посланной институтской обязаловкой картошки куда-то под Зарайск, и получили дней пять разгула. И оказались какие-то деньги, решили на пару смотать на Валдай, у меня там был знакомый кемпинг. Чтобы соблюсти мораль, матушка отговорила моего младшего брата от школы, было ему лет 12 тогда, не больше и вот мы втроем покатили на озеро. Взяли лодку, кстати, сходили на веслах в Иверский монастырь, он тогда только стал реставрироваться, походили по его стенам и спустились в подвалы, но кто-то из жителей еще присутствовали семейно в бывших кельях, развешивая белье для просушки, потому я лодку чалил на замок, чтобы не сваляли они дурака и не угнали.

А жили мы в кемпинге напротив выхода из Валдайского в Ужин, это такой длинный, почти в 20 км узкий озерный и глубокий-холодный-чистый-прямой разрыв (можно по карте посмотреть), протянутый куда-то к северу, на конце которого находился известный в местности курорт. Из самого Валдая ходил теплоходик, он проходил большое озеро, прорытую еще монахами протоку, останавливался у нас на кемпенге, потому что вокруг было много пионерлагерей и прочих санаторийных-домоотдыхов-домотворчеств, а потом пилил до конца Ужина. Стояло начало октября, временами лили уже ледяные дожди, но какая-то северная чистота только устанавливалась.

И вот мы втроем как-то сели на этот кораблик, который шел пустым совершенно, без людей, только с командой, в конец Ужина, и поплыли для интереса, почти как в исследовательское плаванье пустились. Вокруг - лес, топи, заросли осоки и волны по холоднющей воде. (Я-то, конечно, купался, но дольше пяти-семи минут выдержать не мог, вода и впрямь была застывающая вокруг тебя, как ни пробуй махать руками вплавь. А больше - никто и не пытался. Но приходили другие постояльцы лагеря чтобы посмотреть на идиота, окунающегося впрямь в эту криостатическую субсуггестию (классно звучит), особенно женщины с детьми, кажется на моем примере показывали, как делать нельзя.)

Когда нам надоело, и обнаружив, что кроме нас троих на суденышке нет больше никого, мы засели втроем в главном салоне и пользуясь прекрасной аккустикой стали петь, изображая как кто понимал, сначала оперные вокализы ЛаСкала, потом эстрадную классику, вроде Зимушки Хиля, и вовсе студиозные песни Намина или куплеты ЖелтойПодводной или ДипИнМайХартАйДуБеливВиВиллОверКамСамДей... Вот отлично помню, что на моем исполнении, когда я с размахом рук завел - На зе-емле-е весь род людской... голосом Шаляпина, под полное одобрение обоих моих слушателей, появился вдруг при парадной форме замкапитана кораблика, и по стойке смирно объявил - мы тонем, замолчите пожалуйста.

И быстрее всех нашелся мой брат. Оглянулся, буркнул - мы не тонем, крена нет, и сирены. Продолжай, - предложил он мне. Мы продолжили. Вышли на конечной, походили по лесу, женушка нашла с полподола грибов, с кораблика подали сирену, вернулись, назад приплыли. А меня все не отпускала мысль, как же он быстро нашелся, а я - нет?