В последнее время обращаю внимание на комментарщиков, не на тех, кто пробует себя утверждать статьями, эссе или продолжительными высказываниями, а минималистски пробует высказать что-то большое, действительно существенное.
Афоризматичность, зажатость формы даже по сравнению со стихом, некая внутренняя зажатость слова - это оказывается для меня любопытной пародией на многоговорение.
Дайджест - возможно, самая необходимая манера словоизвержения. От англицкого - переваривание - дает для словесного объяснения и описания мира куда более сильные эффекты, чем подробное его описание, исследование даже художественными приемами говорения и словного представления.
И тут возникает два очень любопытных момента. Первый, момент писания слов - их представление, стилистика, по Барту - символьность нашего мышления. И второе - его наполненность, некая особенность мазка слова (как в живописи - мазок есть аутентичен, авторски неповторим - sic!), некая его наполненность, перечувствование его исполнения, необходимость именно такого его использования.
Это уже отстоит от стилистики, собственно, на огромную дистанцию разницы простого говорения и изъяснения - словом же, объемом смыслов, которое тащит на себе именно эта - исключительная - манера, техника и симфоничность словесного представления, да и вообще - писание текста.
Тут штука еще в том, что текст - это не просто прокладка между чувствами людей и их обозначенностью для других людей. Слова - это смыслы, которыми мы живем, и которыми мы пробуем нагрузить других людей, потому что... Как было сказано в одном советском фильме: - Счастье - когда тебя понимают.
И вот в чем хочу вам признаться, господа. Уже некоторое время за собой заметил, что читаю не статьи, не темы, не авторов даже, хотя за все этим и слежу... А слова.
Да, в этом нелегко признаться, но читаю - именно слова. И вижу, насколько автор говорения, не скажу текста, а говорения - следит за объемом и смысловой значимостью своих слов. Если он говорит, допустим, На холмы Грузии легла ночная тень... Или так, Небо было желтое, как латунь... (Ремарк "Три товарища"), или Страшной писучести поэт представил нам новое... (Топоров, литкритик из Петербурга, да и сам поэт), я уже вовлекся в эту странно-чудовищную по всем параметрам игру в слова, которые многое значат. Я пробую их разобрать на значения, мне для слов интересно выискивать алгоритмы и смысловые сложности именно этого владеющего близкими мне словами говорителя... Или - говорняка, высказывателя, литератора.
И вот когда я это заметил за собой, мне стали интересны именно - ох! - не побоюсь все же сказать - братья по смыслу поиска слов. Мне нелегко признаться в том, что признаю их именно братьями, какими-то чуть не монструозными родственниками мне, толкателями символов того, что мне поможет определить и жизнь, и мое в жизни присутствие. Мне необходимы эти странные мнители значений.
Не то, что они скажут даже, не то, что они мне предлагают обсудить, а то - как они выразятся и какие при этом настроения в слова вложат. Как обойдутся со словами - как с дурной травой, которую следует просто скосить косой - и все! Или как с цветками немыслимой ценности, как с тюльпанами Голландской биржи цветов или орхидеями Мирового Клуба Экзотических Лепестков, как с цицероновскими выступлениеми и Нагорной проповедью (сами знаете кого)...
Мне интересны слова не как утюг, которым гладят и смыслы превращают в фешенебельное выступление, а как топор, способный колоть дрова для тепла в доме и строить храмы на краю Земли, чтобы и туда пришел Бог. Мне необходимы именно слова, чтобы жизнь моя не оказалась пустой и бессмысленной, когда я не увидел собственно жизни.
Вот это и ищу. Повышаю свой объем знаний, и признаю лишь братьев по отношению к слову. Как-то так, да.
Оценили 12 человек
30 кармы