Проект режиссера Ильи Хржановского «Дау», демонстрация которого идет в Париже (но не в России), превратился в обязательную тему словесных упражнений для отечественных интеллектуалов определенного круга: считается, что восславить «Дау» обязан каждый, кто придерживается свободолюбивой либеральной позиции.
Начнем с пояснения. История «Дау» уходит корнями в прямое мошенничество. В 2006-м Хржановский представил проект фильма по мемуарам Коры Ландау, жены знаменитого физика, лауреата Нобелевской премии Льва Давидовича Ландау. Эта вышедшая в 1999 году книга скандализировала многих — знаменитая вдова с редким веселым цинизмом описывала свою на грани либертинажа жизнь с мужем, рассказывала сплетни о других ученых, не щадя их репутаций...
Режиссер планировал снять контрастную ленту о тотальной сдавленности общества в СССР и удивительной частной свободе. Привлек 22,5 млн рублей от Минкульта России, пообещав закончить работу к 2010 году. И обманул. Министерству пришлось возвращать деньги через суд. Потом последовал грант от аналогичного ведомства Украины. И вот счастливый билет — предприниматель Сергей Адоньев выделил Хржановскому почти неограниченное финансирование, позволив тому реализовать свой замысел в полной мере и за любой срок.
Выяснилось, однако, что снимать по мемуарам Коры Ландау режиссер не намерен. Среди 13 картин, представленных в Париже, того самого сценария попросту нет. Его обещают воплотить «когда-нибудь», но готов поспорить, что этого никогда не случится. Либо конечный результат будет иметь минусовую художественную ценность.
Безусловно, Хржановский не первый и не последний наш режиссер, который хапнул на одно, не преуспел и попытался отчитаться совсем другим. Впрочем, признаем, что лишь мошенничество с «Дау» достигло грандиозных масштабов — арендованные кинотеатры в Париже, заточенные под круглосуточный перформанс, силиконовые манекены, водка в жестяных кружках, фильмы с реальными изнасилованиями, убийствами животных, унижениями. А вокруг практически бесконечная сетевая литература о том «как это снималось», чтение которой займет едва ли не больше времени, чем просмотр всех фильмов проекта.
В этом смысле Хржановскому необходимо отдать дань уважения. Несколько лет съемок, проводившихся в Харькове (делать такие чудовищные вещи с людьми в России, конечно, не удалось бы), где на месте старого бассейна был построен «Институт», и в самом деле вошли в легенду. Многие участники жили там месяцами. Им полагалось использовать только советское белье, мыло, предметы обихода. Их круглосуточно прослушивали, окружили множеством запретов. Провоцировали на конфликты, доносы, драки, бесконечный мат, грязный секс.
Самыми громкими скандалами стало изнасилование женщины бутылкой и «художества» тогда еще не осужденного на новый срок неонациста Тесака, то издевавшегося над каким-то «геем», то резавшего на телекамеры живую свинью, распевая «с чего начинается Родина». Над всем этим царил (точнее сказать — генсекствовал) режиссер, увольнявший за малейшие провинности, штрафовавший и унижавший.
Иными словами, Хржановский отстроил неиллюзорный «совок», каким он предстает в легендах российской интеллигенции — сочетание грязи, унижения и безысходности. У многих участников возникал настоящий стокгольмский синдром — они начинали реально «стучать», допивались до чертиков. Особенно показательно признание харьковского физика, «работавшего» замдиректора института. После «похорон» директора он всерьез решил, что займет его место. Человек понадеялся сделать карьеру в вымышленном кошмаре.
Понятно, что ни о какой экранизации мемуаров Коры Ландау в этаком диком реалити-шоу речь идти не могла. Записки жены нобелиата довольно легкомысленны, порой — скабрезны, не без элементов хулиганства. Отчаянным шутником слыл и сам ученый. По-хорошему, для этой экранизации потребовался бы талант гайдаевского типа — не случайно ведь Шурик первоначально был физиком. Кора Ландау описывает жизнь с очень неплохо обустроенным по советским меркам бытом — новые машины, большие деньги со сталинских премий, бесконечные любовницы у академика и кавалеры у супруги. Даже над телом полумертвого ученого, едва не погибшего в автокатастрофе и лежавшего в реанимации устраивались попойки коллег и врачей с килограммами черной икры... Вторжения ужаса бывали (Ландау провел в тюрьме НКВД целый год), но реагировали герои на них, как люди. Физик, например, тратил значительную часть доходов на помощь семьям товарищей, погибших в лагерях. Реальная история Ландау, с ее светом и тенями, трагедиями и розыгрышами, никаких предпосылок для дегенеративной кафкиниады не содержит.
И здесь мы подходим к главному вопросу, связанному с проектом «Дау». Абсолютно всем, кто с ним ознакомился, он показался или средним, или в лучшем случае чуть выше среднего. В качестве похвалы говорится, что некоторые фильмы «составили бы сильную конкуренцию» в Канне. Конкуренцию кому? Маразматической русофобии Лозницы? То есть даже симпатизанты Хржановского признают, что собственно кино получилось невеликое. Именно поэтому вытаскивать репутацию участников и инвесторов проекта приходится при помощи сопутствующих товаров — перформансов, скандалов, дискуссий о нравственной допустимости изнасилования свиньи пионерским значком. Если удалось раскрутить такого типа «ивент», значит, всяко дело не впустую — многие фильмы, стоившие куда больше 70 млн долларов, подобного эффекта не достигли.
Однако стоило ли оно того в своей кинематографической составляющей? Эксперимент Хржановского показал, что нет. Во-первых, режиссер не справился с изначальным материалом. Во-вторых, даже посредством многомесячного реалити-шоу пополам с реконструкцией не добился большего художественного и смыслового эффекта, нежели Герман-старший при скромном бюджете в картине «Хрусталев, машину!». Подтвердилось, что включение непрофессионального, псевдореалистичного видеоконтента не дает никакого содержательного скачка по сравнению с кино, сделанным по старинке. «Дау» оказался фильмом, которого можно было и не снимать. Не говоря уж о том, что фильмом он так и не стал, а состряпать 13 лент вместо одной сумеет каждый дурак.
Зато Хржановскому удалось вскрыть очень важный социологический факт. Сотворенная им, явно не без удовольствия, садомазохистская антиутопия, призванная изображать Советский Союз 30–60-х годов, и в самом деле вышла весьма отвратительной. И чувство омерзения вызывают именно искусственные порядки, ситуации и отношения, сконструированные режиссером. Так, через «демиурга» этого ада Хржановского мы смогли заглянуть в душу к тем, кто вырезал своими портновскими ножницами из былой России тоталитарную утопию, а потом сам же представил себя ее жертвой. Внезапно оказалось, что демонический «совок» интеллигентских преданий, — пространство, состоявшее из одного унижения, голода и пыток, — есть дело рук самой «народной интеллигенции». Дети Арбата плакали и стенали в мире, срежиссированном Папами Арбата. Лучший фильм, который мог бы получиться в проекте «Дау», — это рассказ о самом авторе: человек пытается сконструировать ад, и у него получается.
И вот здесь имеется ключевая символическая деталь, превращающая «Дау» из обычного мошенничества в действительно культурное пророчество. Некоторые апологеты объявили, что проект являет собой степень свободы, которую уже невероятно представить в шокированной насилием Европе, но вполне возможно в России. Однако основная часть затеи осуществлялась не в нашей стране. Реализован проект, включая строительство «зоны», в 2010–2012 годах в Харькове, на предмайданной Украине. «Для фильма нужно снести памятник Ленину» — цитируют режиссера участники проекта и добавляют, что тогда это звучало сюрреалистично...
Когда понимаешь, где и когда разворачивалось действо, то все становится на свои места: и беспредел неонацистов, и жестокие изнасилования, и пытки в тюрьмах, пьянство и безысходность, нищета и грязь, а главное — ощущение, что весь этот концлагерь якобы «большое европейское искусство». «Дау» — не картинка из прошлого, а своего рода шаманское призывание будущего. Причем самого отвратительного, которое только можно вообразить. И в этом смысле премьера в 2019 году в Париже запоздала — мы всё уже видели у своих украинских соседей, в гораздо лучшем цветном разрешении и со значительно более натуралистическими нюансами.
Егор ХОЛМОГОРОВ
Оценили 0 человек
0 кармы