КАК БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА США ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ

 Всего несколько лет назад идея социал-демократической внешней политики - тем более демократического социализма - в Соединенных Штатах выглядела бы донкихотским предложением. Ни одна американская администрация даже не претендовала на то, чтобы иметь это. Внешняя политика Франклина Д. Рузвельта не имела последовательной идеологической программы. Недолгая администрация Джимми Картера порвала с послевоенной внешней политикой США, но сделала это под знаменем прав человека, а не социал-демократии.

Политические конфигурации, которые сейчас формируются на Западе, резко изменили недавний статус-кво. Старые ориентированные на консенсус социал-демократические партии во Франции и Германии сегодня лежат в руинах, дорого заплатив за привилегию продать себя. В отличие от этого, Великобритания, сердце рыночного капитализма и денежной дисциплины, сейчас является домом для одного из самых значительных массовых левых политических движений в мире, каким бы мрачным ни было его предвыборное будущее. Португалия, когда-то бывшая политическим захолустьем в Европейском Союзе, показывает, что альтернативы жесткой экономии столь же практичны, сколь и популярны. А по ту сторону Атлантики идея завоевания демократическим президентом-социалистом того самого Белом доме больше не является плодом фантазии.

Левая тенденция в Соединенных Штатах такова, что вновь необходимо провести различие между социал-демократией и демократическим социализмом. Первая является фундаментально реформаторской и направлена на то, чтобы сгладить жесткие грани капитализма и сделать его устойчивым. Второй является трансформирующий и направлен на замену капиталистической системы социалистическим строем. Теперь, когда обе эти повестки дня заняли видное место в политике США, у каждой из них есть свой главный герой (Элизабет Уоррен за социал-демократию, Берни Сандерс за демократический социализм), крайне важно продумать, как власть Соединенных Штатов может быть использована и изменена этими идеологическими формациями. Для удобства весь спектр, идущий от социал-демократии к демократическому социализму, будет назван ниже «левым», хотя важно избежать разрушения всех отличий между этими двумя взглядами.

Принимая во внимание выстроенные против этого силы - дипломатический корпус, все еще базирующийся на представлениях о порядке времен Холодной войны, корпоративные интересы, которые в значительной степени настроены, противостоять любому левому дрейфу в Вашингтоне, и собственная способность левых к расколу - любая левая внешняя политика США, вероятно, будет разворачиваться по частям. Но любая программа, достойная этого названия, должна будет иметь перед собой ясную задачу. Это должно коренным образом пересмотреть положение американской власти в мире, от предполагаемого и желаемого первенства к согласованному сотрудничеству с союзниками в интересах трудящихся всей планеты.

С начала 1940-х годов внешняя политика США в значительной степени основывалась на спасении мира ради капитализма - будь то создание международных финансовых институтов, обеспечение правового порядка защиты собственности, сдерживание мятежей угрожающих капиталу или защита экономики союзников, чтобы дать им возможность развиваться. Сегодняшние левые мудрецы внешней политики утверждают, что пришло время американской мощи послужить для другой цели: как минимум, она должна защитить мир от эксцессов капитализма и противодействовать грубым внутренним взрывам, которые несут политика и интервенции США во всем мире, слишком часто окисляя, если не воспламеняя. Первые шаги любой левой внешнеполитической программы заключались бы в демократизации внешней политики США, сокращении масштабов американского военного присутствия, наказанию и национализации оборонной промышленности, а также использовании экономической мощи США для достижения эгалитарных и экологических целей.

Традиция социал-демократии, в частности, загнана своими собственными идеалами. Её триумф был в основном внутренним:

• массовое избирательное право,
• победа над официальной расовой дискриминацией,
• обеспечение основных социальных и других прав.

Движение зародилось в 19 веке вместе с возникновением национальных государств, когда владельцы корпораций и фабрик были вынуждены идти, по крайней мере, на некоторые компромиссы с рабочими. Вопрос о том, как распространить социал-демократические принципы за пределы страны, давно вызывает споры. Фотографии под рубрикой «внешняя политика» - не самые привлекательные страницы в альбоме движения:

• немецкие социал-демократы, поддерживающие Кайзера в Первой мировой войне;
• французские социалисты, настаивающие на проведении курса в Алжире;
• бразильское правительство Рабочей партии, посылающее вооруженные силы для руководства миротворческой миссией в поддержку авторитарного правительства Гаити в 2004 году в тщетной попытке получить место Бразилии в Совете Безопасности ООН.

Тем не менее, основные принципы социал-демократии, - идея крупной организации трудящихся, а не Авангарда, стремящегося к улучшению социально-экономических условий, - сохраняют свою силу. Даже сами социал-демократы часто забывают, что борьба ведется не за фанатичную идею социального равенства, а за идею подлинной свободы требовать определенных социальных и экономических предпосылок. Социал-демократия начинается с того, что люди используют инструменты демократически управляемого государства, чтобы ослабить хватку либерально-капиталистической догмы. Вопрос для левой внешней политики состоит в том, как использовать антиэлитарные настроения во всем мире для дела экологического обновления, экономического и социального равенства и взаимного политического освобождения.

Первая цель левой внешней политики была бы сосредоточена на изменении того, как формируется внешняя политика. Приоритетным было бы вернуть электорату демократический контроль над основными направлениями внешней политики. Крайне важно, чтобы государственная власть не была делегирована замкнутой элите, будь то Ленинский Авангард или, как в случае с США, либеральная технократическая элита, которая долгое время смешивала интересы нации с интересами мирового капитала. Внешнеполитическая элита США почти не сомневается в своей приверженности пактам о свободной торговле и постоянным военным миссиям за рубежом. Вот почему левая внешняя политика должна была бы начать с возвращения полномочий по ведению войны Конгрессу (даже если это включает в себя уговоры Конгресса вновь принять их) и отмены разрешения на применение военной силы, которое функционирует в трех администрациях с 2001 года как юридическое предписание о военных действиях.

Это восстановление публичной подотчетности имело бы дополнительное преимущество в плане содействия достижению основных демократических целей. Американский электорат в подавляющем большинстве выступает против агрессивных зарубежных войн и интервенций, не обращая внимания на апелляции к доверию, которые внешнеполитические элиты использовали, чтобы загонять Соединенные Штаты в одно болото за другим. Дональд Трамп победил на президентских выборах, частично признав этот факт. Никто не сомневается, что нынешнее глобальное положение Соединенных Штатов является случайным результатом их необычайной свободы рук в мировых делах в 1940-1950-х годах. Содержание войск в Германии, Японии и Южной Корее сегодня ставят в тупик поколение, которое не пережило холодную войну. Последние опросы показывают, что 42% немцев хотят, чтобы американские войска покинули страну, а 37% хотят, чтобы они остались, в то время как в Японии протесты и референдумы неоднократно подтверждали желание общественности сократить американское присутствие.

Проблема с существованием приоритета военных решений во внешнеполитической культуре заключается в том, что это отсекает более эффективные варианты политики и ограничивает возможности дипломатического корпуса по их реализации. Долгосрочные последствия на местах запоздали из-за недавних призывов - как либералов, так и консерваторов - вмешаться в Сирию, Ирак, Иран и Венесуэлу. Не важно, что послевоенное применение силы Вашингтоном имеет по этому поводу очень жалкий послужной список. В случае с Сирией постоянное провоцирование военного решения исключало возможность политических переговоров, которые могли бы снизить уровень насилия на гораздо более ранней стадии. Левая внешняя политика означала бы прекращение того, как внешнеполитический истеблишмент и средства массовой информации обычно объединяют два варианта текста - «Соединенные Штаты делают нечто» с «военным вмешательством».

Нет никакого железного правила, которое говорит, что левая внешняя политика должна уменьшить размер военного следа США. Можно представить себе сценарий, при котором американские войска вступят в войну, чтобы защитить глобальную окружающую среду от климатических шовинистов, рабовладельческих государств или других врагов Социал-демократического глобального порядка. Но подлинно левая внешняя политика потерпела бы неудачу, если бы она не фокусировалась на огромной экономической мощи США, которая постоянно действует на заднем плане в международной политике. Социал-демократы постарались бы должным образом поставить экономическое могущество в центр внешней политики.

Вот почему приоритетом внешней политики левых было бы кардинальное изменение военно-промышленной политики. Оружейная промышленность США, составляющая более половины от мировой военной промышленности стоимостью 420 миллиардов долларов, значительно опережает более явные отрасли, такие как автомобилестроение, и в четыре раза превышает национальный бюджет на образование. Проблема не только в том, что эта отрасль ищет клиентов по всему миру, как и любая другая. И это не вращающиеся двери между военными, оружейными и охранными компаниями. Дело в том, что оружейная промышленность для сверхбогатых стала способом выкачивать доллары налогоплательщиков под прикрытием национальных интересов. Ее ведущие фирмы жертвуют напрямую кандидатам, открыто выступающим за войну, особенно тем, кто заседает в сенатском комитете по вооруженным силам, с целью не только блокировать попытки остановить поддержку Соединёнными Штатами вооружённых конфликтов, таких как война Саудитов в Йемене, но и создать иллюзию, что без вооруженных сил США глобальный капитализм рухнет.

Нет никаких причин, по которым левая администрация не должна требовать лучших в мире военных технологий, но она должна предъявлять жесткие требования к промышленному сектору для интеграции американской обороны в американское общество. Правительству следует более жестко регулировать управление оружейными компаниями, которым оно предоставляет государственные контракты, включая масштаб участия сотрудников в финансах и управлении в своих компаниях. Правительству следует прекратить использование военной техники в местной полиции. (Это не редкость, когда лишние танки оказываются на улицах таких мест, как Фергюсон, штат Миссури). Попытка полностью национализировать такую компанию, как Lockheed Martin, в краткосрочной перспективе была бы очень дорогостоящим мероприятием для социал-демократической администрации. Однако в более долгосрочной перспективе было бы целесообразно требовать в таких корпорациях часть собственности для сотрудников.

Но левая международная экономическая повестка дня не закончилась бы промышленной политикой. Хотелось бы это признать, что, по крайней мере, со времен плана Дауэса 1924 года, который управлял выплатами долгов Веймарской Германии, главным оружием в арсенале Америки было Казначейство США. Соединенные Штаты чаще всего выражают свою власть, разрешая и запрещая доступ к американской экономике. Это та область, где левая администрация могла бы существенно изменить ситуацию. Кредиты (и отказ в них), прощение долгов, офшорные налоговые гавани, инфляция валюты - все это влияет на жизнь гораздо большего числа людей, чем американские ракеты и бомбы.

Вместо того чтобы связывать помощь с такими показателями, как защита прав собственности и другими критериями, разработанными консервативными и либеральными аналитическими центрами, вместо этого левая администрация могла бы сделать помощь более зависимой от стремления к перераспределению внутренней повестки дня или экологических показателей соответствующего правительства. Налоги на выбросы углекислого газа для ввозимых товаров могут побудить иностранных торговых партнеров проводить более устойчивую внутреннюю политику экологической чистоты. Любая левая повестка дня США, достойная этого названия, должна была бы учитывать социальное благополучие иностранного населения в сочетании с заботой о своем собственном.

Есть неудобные политические области, от которых не должна уклоняться ни одна левая администрация. История взаимоотношений социал-демократии с окружающим миром была непростой. Большая часть успехов движения в прошлом была связана:

• в Германии с огромными объемами добычи ресурсов в Руре, где угольные шахты составляли один из хребтов ранней социал-демократии,
• с большим успехом социальных программ Рабочей партии Бразилии, которые были частично защищены от атак правых, потому что они опирались на огромный энергетический бум, который не требовал перераспределения их богатств.

Более ранние поколения социалистов и социал-демократов обычно не понимали, какое влияние они оказывают на климатические условия, однако, отношение американского рабочего класса к экономическому росту должно быть переосмыслено, если её граждане хотят процветать в следующем столетии. Практические специалисты левые внешней политики по-прежнему должны уделять приоритетное внимание справедливому распределению ресурсов в обществе, но им, возможно, придется признать, что не будут щедрот вечного увеличения ресурсов. Этот сдвиг в общедоступных ценностях, от идеологии роста к необходимости устойчивого развития, для левых может оказаться наиболее определяющим вызовом.

Вторая дилемма для любой левой внешней политики заключается в том, что делать с другими движениями, которые по своему характеру являются положительно социалистическими, но находятся под угрозой со стороны внутренней или внешней силы. Должны ли Соединенные Штаты вмешаться от имени единой Социал-демократической организации Ближнего Востока в Роджаве, небольшом суверенном государстве курдов? Что должна делать Социал-демократическая администрация в отношении реакционных переворотов против социал-демократических режимов, таких как в Бразилии, или таких как движений за независимость Гонконга? Разве Соединенные Штаты не несут ответственности за помощь своим друзьям?

Проблема в том, что в большинстве случаев любая форма явно вооружённого вмешательства будет означать катастрофу. Извечный вопрос о том, означает ли социализм пацифизм или невмешательство, вряд ли когда-нибудь будет решен. Но внутренняя ясность может обеспечить ориентацию: работая над социальной трансформацией внутри страны, укрепляя легитимность американского государства и моральную легитимность его экономики, Соединенные Штаты повышают свою способность оказывать дипломатическое давление от имени союзников по всему миру.

Существует также обратная дилемма: что должна делать левая администрация, когда номинально социалистические правительства, такие как на Кубе или в Венесуэле, подавляют свой собственный народ? В таких случаях всегда будет оказываться давление со стороны Вашингтона, чтобы он что-то предпринял, что, как минимум, означает поддержку оппозиции, а на заднем плане маячит возможность военного вмешательства. Однако левые практики внешней политики должны иметь терпение, чтобы признать, что такие решения, как правило, имеют мало практических перспектив. Часто оппозиционные группы, приветствуемые в Вашингтоне, уделяют огромное место для сохранения либеральных ценностей, но небольшое количеству последователей на местном уровне. Между тем, история американского военного вмешательства в Южной Америке в основном свидетельствует об увеличении автократии. Вместо этого новая внешняя политика должна сосредоточиться на дипломатических открытиях, включая возможность того, что у такой фигуры, как венесуэльский Николас Мадуро, могут быть противники с большим числом публичных последователей слева от него.

Что приводит нас в Китай. Одним из тревожных аспектов президентской гонки 2020 года является то, что все серьезные соперники по всему спектру - от Сандерса и Уоррена до самого Трампа - заняли враждебную позицию по отношению к Китаю. (Майкл Блумберг и Девал Патрик, кандидаты, наиболее непосредственно вовлеченные в международный капитализм, могут оказаться исключениями). Эта враждебность касается не только интеллектуальной собственности, заработной платы в США или опустошения промышленного ядра США или кибервойны. Кроме того, среди многих левых американцев растет ощущение, что репрессии Китая на его пограничных территориях должны быть встречены лицом к лицу. Среди правозащитников появляется четкая повестка дня, которая включает в себя активизацию уйгуров и гонконгцев, а также народа Гуандуна для борьбы с Пекином и оказания им помощи для уравновешивания масштабов достоинства.

Но следовать таким курсом было бы контрпродуктивно. Председатель КНР Си Цзиньпин находится в середине процесса трансформации индустриально-аграрной экономики в массовую потребительскую экономику - американские экономисты давно советовали Пекину поступить именно так. Перегрев китайской экономики привел не только к инициативе «Один пояс, один путь» как способу вывода избыточного капитала из страны, но и к прямому перетоку населения, говорящего на китайском языке, в Гонконг (где их присутствие только обостряет конкуренцию за высшее образование и жилье) и продолжающейся колонизации Синьцзяна. В условиях такой экономической трансформации Си Цзиньпину, исходя из нынешней суровой реальности, имеет смысл отклонить вместе с речами об очищении Китая от иностранных идеологий и новый виток идеологической гигиены. Идея о том, что это всемирно-историческое развитие может быть прилично улучшено любой военной развязкой или жестким подходом, представляется в лучшем случае обманчивой.

Более ценным было бы признание собственной роли Соединенных Штатов в этом развертывающемся современном Китае. Американская и китайская экономики заключили объятия, что их можно рассматривать только как совокупность, а не по частям. Например, любая попытка заключить серьезный экологический пакт может быть осуществлена только с помощью дипломатии с Китаем. Соединенные Штаты не смогут продвигать дело прав человека в Китае, если они не используют реальную экономическую мощь, находящуюся в их распоряжении:

• штрафование американских компаний за ведение бизнеса в Синь-цзяне,
• принуждение Apple к соблюдению трудового законодательства США за рубежом,
• смещение акцента заимствований Всемирного банка от китайских корпораций к отдельным китайским мигрантам, массово покидающим сельскую местность.

Между тем, демонизация Китая, скорее всего, будет по-прежнему выгодным лицемерием в американских политиков.

Независимо от того, является ли это по своему характеру преимущественно социал-демократией или демократическим социализмом ни одна левая внешняя политика США не может рассчитывать на полное осуществление или успех в краткосрочной перспективе. Было бы наивно думать иначе. Дело не только в том, что сам дипломатический корпус остается втянутым в консенсус времен Холодной войны, но и в том, что внешняя политика - это всего лишь одна из сфер, которую американцам нужно будет изменить и согласованно использовать, например, судебную систему, разведывательные службы и Федеральную резервную систему. Было бы неплохо, если бы администрация Сандерса или Уоррена преуспела просто в том, чтобы сделать левых дипломатов личностями, обитающими в Государственном департаменте, где в настоящее время они являются вымершим видом. Возможно, что некоторые из наиболее эффективных рычагов левой внешней политики США являются самыми приземленными. Представьте себе, если бы Налоговая Служба была уполномочена взимать налоги на богатство по всему миру, не давая 1 проценту негде спрятаться. В этом бюро может быть больше революционного запала, чем в Корпусе морской пехоты США.

Эта статья появляется в зимнем выпуске Внешней политики 2020 года.
Томас Мини (Thomas Meaney) является сотрудником Института Куинси.

Опубликовано 17.01.2020

Источник: dostoinstvo2017.ru

P/S
Жизнь всегда вносит свои коррективы в мечты, так и левые фантазии американской интеллигенции начала года, реализуются леватскими погромами на улицах городов.