Киссинджер: Россия и Украина никогда не ограничатся отношениями двух суверенных государств

В рамках интервью, приуроченного к своему 30-летнему юбилею, журнал The National Interest задал несколько вопросов о России и украинском кризисе американскому государственному деятелю и дипломату Генри Киссинджеру.

The National Interest : Как сильно вы оцениваете шансы реального китайско-российского сближения?

Генри Киссинджер: Я думаю, это не отвечает характерам их обоих.

The National Interest : Русские явно желали бы более тесных отношений.

Генри Киссинджер: Частично по той причине, что мы не оставили им выбора.

The National Interest : Как вы считаете, смогут ли США вывести себя из очевидного тупика на Украине, в котором они застряли вместе с ЕС?

Генри Киссинджер: Проблема не в том, чтобы освободить США из украинского тупика, но решить его благоприятным образом для международного порядка. Должны быть приняты многие вещи. Одна из них то, что в русском сознании, отношения России и Украины всегда будут иметь особый характер. Они никогда не ограничатся отношениями двух суверенных государств, ни с российской точки зрения, ни даже с украинской. Происходящее на Украине не может быть решено при помощи принципов, работающих в Западной Европе. В это контексте необходимо проанализировать, как произошел украинский кризис. Немыслимо, что Путин потратил 60 млрд. евро на превращение летнего курорта в зимнюю олимпийскую деревню для того, чтобы начать военный кризис через неделю после церемонии закрытия, которая представила Россию как часть западной цивилизации.

Я видел Путина в конце ноября 2013 г. Он поднял много вопросов, Украину он назвал в конце как экономическую проблему, которую Россия будет решать при помощи тарифов и цен на нефть. Первой ошибкой стало небрежное поведение Европейского союза. Они не понимали значения некоторых собственных условий, украинская внутренняя политика сделала невозможным для Януковича их принятие и последующее переизбрание, а Россия не могла их рассматривать как чисто экономические.

Таким образом, Янукович отклонил условия, европейцы запаниковали, а Путин повел себя самонадеянно. Он воспринял сложившийся тупик как прекрасную возможность получить то, что было его долгосрочной целью, предложив Украине 15 млрд. евро, чтобы привлечь ее в свой Евразийский союз. При этом Америка оставалась пассивной. Не было никакой политической дискуссии с Россией или ЕС, каждая сторона действовала на вид рационально, но основываясь на неправильном представлении друг о друге.

Нет сомнения, что Майдан в России восприняли в качестве западной попытки прибрать к рукам десятилетние усилия Москвы по перемещению Украины в российскую орбиту. Тогда Путин начал действовать как русский царь Николай I более века назад. Я не извиняю его тактику, а говорю о контексте.

Запад не решается браться за восстановление экономики Греции и, конечно, не думает превращать Украину в односторонний проект. По крайней мере, необходимо исследовать возможность некоторого сотрудничества между Западом и Россией в отношении Украины, которая не должна присоединяться к какому-либо военному блоку. Украинский кризис превращается в трагедию, потому что путает долгосрочные интересы мирового порядка с неотложной потребностью восстановления украинской идентичности. Я защищаю независимую Украину в ее нынешних границах с начала постсоветского порядка. Но когда вы видите, как мусульманские отряды сражаются от имени Украины, это говорит о том, что чувство меры оказалось потеряно.

The National Interest : Очевидно, это катастрофа.

Генри Киссинджер: Для меня - да. Это означает, что навредить России стало целью, тогда как долгосрочной целью должна быть ее интеграция.

The National Interest : Мы стали свидетелями возвращения, по крайней мере, в Вашингтоне, округ Колумбия, неоконсерваторов и либеральных ястребов, полных решимости сломить сопротивление российского правительства.

Генри Киссинджер: Пока что они не сталкиваются с последствиями. Проблема с американскими войнами с конца Второй мировой войны состоит в неспособности связать стратегию с внутренними возможностями. Все пять войн, которые мы вели после конца Второй мировой, мы начинали с большим энтузиазмом. Но в конце преобладание ястребов сходило на нет, и они оказывались в меньшинстве. Мы не должны участвовать в международных конфликтах, если не представляем себе их конец и не готовы поддерживать усилия, необходимые для достижения цели.

The National Interest : Но мы, кажется, повторяем это снова и снова.

Генри Киссинджер: Мы не учимся на опыте. По сути, все это делают антиисторические люди. В школах история больше не преподается как последовательность событий, а просто как темы вне контекста.

The National Interest : Как вы думаете, Барак Обама - реалист, который неохотно участвует в событиях на Украине, или это преувеличено?

Генри Киссинджер: Ну, на пруденциальном уровне он реалист. Но его видение носит скорее идеологический, чем стратегический характер.