Что общего у психопатов и некоторых патриотов

Есть такое понятие: психопат. Оно не означает псих; это просто человек, у которого отсутствуют угрызения совести. Такой может позволить себе в отношении других что угодно, руководствуясь соображениями своего личного благополучия. Убить человека, чтобы снять с него сапоги, для психопата в норме вещей. И это не потому, что он не понимает, что творит – он прекрасно понимает, просто ему непонятно, почему его должны волновать чьи-то страдания, если их ощущает не он.

Ещё есть тип людей, которых ничего не волнует, кроме их собственной семьи (часто наблюдается у мафиози). Всё, что является частью оной, для них свято; всё, что за пределами оной – их волнует не больше, чем героев предыдущего примера. Суть та же самая, просто перенесённая на более широкую социальную область.

А ещё есть люди, которых ничего не волнует, кроме их страны. Всё, что в их стране, их так или иначе касается; всё, что за её пределами – им безразлично. Для некоторых настолько, что в отношении всего, что выходит за границы интересов их родины, можно творить чуть ли не что угодно – в отношении этого им непонятно, почему их это должно волновать.

Как такие люди называются на языке психиатрии, я не знаю, но сами они себя называют патриотами. Я бы называл их политическими психопатами, но они всех приучают к слову патриот. Не всякий, кто называет себя патриотом, является политическим психопатом, но всякий, кто является, называет себя патриотом. Ни космополитом, ни либералом, ни анархистом, ни хаосистом, а именно патриотом. Вот на этом явлении я и хочу заострить внимание.

Родина – это субъект. Такой же субъект, как и человек. Человек – субъект, семья – субъект, и родина тоже субъект. Только побольше. И её мнение такое же субъективное, как мнение одного отдельно взятого человека. Интересы её могут быть такими же не правыми, как интересы любого человека. И её убеждения могут быть такими же ошибочными, как убеждения отдельной личности. И её правота, если она находится исключительно в убеждениях её представителей, такое же субъективное понятие, как и правота обычного человека в любом конфликте, где все её доказательства убедительны только для него одного. Но есть люди, которые подходят к этому несколько иначе.

Для некоторых родина – высшая моральная ценность в абсолюте. И она же одновременно с тем судья, за которым всегда последнее слово в вопросах, что морально, а что нет. И главное для них – сделать так, как хорошо для своей родины, и правильно исключительно в рамках её сторонников. А как это будет обстоять для тех, кто смотрит со стороны, их не волнует.

Среди них есть лицемеры, которые вполне сознают, что подменяют понятия, а есть и фанатики, которые искренне умудряются верить в то, что поступают правильно. Как же у них так получается? Представьте себе, что человек исходит из «Обо всём мире печься – задача нереальная; буду-ка я думать о своей стране – тут хоть какая-то отдельная система есть более-менее цельная, в рамках которой можно чего-то добиться на фронте принесения пользы людям…», и начинает выстраивать из этого всю свою мораль.

Если кто-то думает только о себе, и думает только о своей выгоде в ущерб интересам других, он у такого патриота получается плохим человеком, заслуживающим однозначного осуждения. Ну а если кто-то думает о других, и действует с учётом их интересов, это у него правильный человек, который поступает хорошо. Если кто-то думает только своей семье, и готов решать свои проблемы в ущерб интересов других семей, он тоже у такого патриота тоже оказывается плохим человеком. А вот думающий о своей семье, как о полезной и равноправной ячейке общества – это хороший человек, с которого надо брать пример. Вот только если вся страна думает исключительно о своих интересах, и её совершенно не волнуют интересы других стран – здесь у такого патриота аналогичный ход суждений не работает. Просто на стране вся его мораль заканчивается. И как у того, кто верит, что небо – это купол с нарисованными на нём звёздами, куполом ограничивается представление об обитаемой вселенной, так и у такого патриота интересами страны ограничиваются представления о морали.

Страна может вести паразитическую политику – патриота это может не волновать, потому что он просто не будет рассуждать за границами своей морали (если что – пропаганда с цензурой помогут). Но при этом люди, выступающие против такой политики, окажутся у него врагами, потому, что они получится выступающими против интересов его страны. Выступая против таких людей, он может обвинять их в аморальности (он же против плохих людей, значит он морален, а они против него, значит, они против морали и аморальны). Дальше смещение понятий начнёт расти, как снежный ком.

Соотечественник, протестующий против каких-то неправых действий своей страны, у такого патриота окажется предателем. Тот, кто имеет близких людей в других странах, у такого патриота должен быть поставлен перед выбором, с кем он: «с нашими, или с ихними». Тот, кто против увеличения налогов ради наступательных возможностей армии, для такого патриота саботажник, и т.п.. И всё это у него может быть построено на вполне искренней вере в праведность своей позиции.

Чтобы не спотыкаться о неизбежные противоречия, патриот обычно отключает логику и начинает оперировать чувствами. Т.е. он накачивает себя ощущениями важности своего дела, своего народа, его достижений, и т.п., и каждый раз, когда речь заходит о том, что этому что-то должно помешать (а он понимает любое несогласие с его позицией именно так), у него начинается волна возмущений. Постоянно пребывая в таком режиме, он приучается оперировать логикой только до тех пор, пока на неё можно опираться, а где она уже начинает работать против, он переключается на чувства, и требует от оппонента синхронного ему поведения. И чем дольше он привыкает жить в таком режиме, тем больше ему становится непонятно, как можно вести себя в этой теме иным образом.

. Разумеется, последовательными доводами доказать такую позицию невозможно (ибо нет таких в природе), но привыкая испытывать определённые эмоции, с которыми «и без объяснений всё должно быть ясно», он находит претензии к оппоненту за то, что тот не хочет делать, как он. Манер этот он обычно называет словом «понимать», поэтому оппонент у него получается виноватым в том, что не хочет «понимать» вещей, вызывающих у патриота столько чувств. А поскольку объяснить последовательно, почему надо «понимать» именно так, он не может, единственное, что он находит – это оскорбления оппонента, как мотиватор его бросить свою позицию и принять его позицию (это классический случай, когда человеку не хватает доводов, и он переходит на брызгание слюной). Т.е. человек может занимать сколь угодно неадекватную позицию, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте.

А теперь представим, что в стране начинает набирать обороты фашистский (в расширительном смысле этого слова) режим. Фашистский режим – это такая форма нацизма, которая ведёт к тому, чтобы их родина сжирала остальные страны и уничтожала всё, что будет оказывать сопротивление. Но перед тем, как это осуществлять, уничтожает среди своего народа все элементы, которые могли бы этому помешать. Для этого ему нужно проводить репрессии и в этом нужна помощь всех, кого для этого можно использовать.

Т.е., мотивации порабощать/уничтожать другие народы у некоторых элементов общества могут быть вполне конкретные, и не менее для кого-то актуальные, как для обычного психопата убить другого человека, чтобы его ограбить. И те, кто строят фашизм, могут чётко понимать, что и зачем они собираются делать, просто до поры до времени им может быть не выгодно раскрывать карты. И для того, чтобы набрать как можно больше в свои ряды сторонников, они начинают оказывать поддержку искренним патриотам.

Потом «искренние патриоты» должны быть или ассимилированы или уничтожены, но на определённом этапе им оказывается всяческая поддержка. С грамотной подачи самых умных пропагандистов арсенал такого патриота оснащается наличием сфабрикованных фактов, подогнанных под нужные установки соображений, приёмов, и стоящей за всем этим силы, грозящей затыкать несогласных оппонентов без лишних церемоний. И вот здесь призвание «патриота» может найти свою реализацию в самой высшей мере в соответствии с тем направлением, на которые берётся курс, когда идут размышления о родине, как «о высшей цели, интересы которой являются мерилом всего». Здесь все его эмоции, наталкивающиеся на несогласие оппонента, найдут выход в доносах и содействии расправам над неугодным системе контингентом. Так что, если кто хочет опираться на понятие патриотизма, как на нечто бесспорно праведное, начинайте с гарантий, что это не тот случай.