Откуда в некоторых деятелях берётся постоянная злоба?

Психология всех субъектов в этом мире по большому счёту делится на два типа: мирную и агрессивную. И агрессивные деятели творят в отношении других такие вещи, которые в отношении себя терпеть бы не стали. И если бы в отношении них кто-то стал бы делать то же самое, и при этом их бы спросили, кто тут не прав, то они ответили бы, что неправ, конечно, тот. Но если их самих, когда в отношении кого-то делают то же самое, спросить аналогичное, то обнаружилось бы, что одни из них понимают, что неправы (и это их не останавливает), а другие не понимают (и понимать, в принципе, не хотят).

Как получается, что агрессор в ряде случаев не хочет понимать своей правоты? А всё просто: побеждает сильнейший, а, чтобы сильнее напирать, надо посильнее разозлиться. А чтобы разозлиться, нужно верить в свою правоту. И вот и получается, что потребности у некоторых идут вопреки их способности что-то понимать, и они изобретают подходы, позволяющие им видеть дело в том свете, в каком выгодно видеть, а не в таком, в каком его видеть было бы объективнее. И получается неслучайно.

Когда интересы агрессивных субъектов сталкиваются с интересами им подобных, которые прут в обратную сторону, начинается конфликт. Если же они сталкиваются с теми, кто на них не прёт, конфликт всё равно начинается, потому, что они сами прут на него. И т.о., вся их жизнь получается постоянная борьба с теми, кто у них получается «не прав», и не хочет этого «понимать», и кого они тоже понимать не хотят. И они знают, что так было, так есть, и так будет, и вся их психология несёт в себе постоянный заряд злобы, который они получают, и которую они сами же заготавливают.

Поскольку злоба агрессивным нужна для борьбы, избавляться они от неё не спешат. И к объяснениям того, что она неадекватна, они прислушиваться тоже не собираются. На их языке это может называться «Не надо меня учить – я лучше знаю, что мне нужно. Когда я действую так, как считаю правильным, у меня всё получается, а если я будут слушать тебя, то у меня не ничего получится!». Поэтому объяснять таким личностям, что ему нужно жить без злобы, всё равно, что ядовитой змее объяснять, что надо жить без яда – не согласится.

И если психологию агрессивного субъекта представить в виде тела, то в ней окажутся специальные органы, которые его злобу аккумулируют. Так же, как в теле ядовитых животных есть специальные железы, заготавливающие яд, которых нет в телах других. Только у ядовитых животных использование яда иногда может быть предназначено для защиты, а у агрессивных личностей основной причиной является нападение.

Жизнь агрессивного субъекта – это вечная борьба, которая будет происходить везде, куда бы он не направился. И он ещё куда-то не ходил, ещё ни с кем там не встретился, и ничего не выяснял, но он уже знает, что он их всех не любит. И когда это подтверждается (а подтверждается это с его манерами сплошь и рядом), то это называется на его языке «А я знал, что так и будет, и был, как всегда, прав!». Но только понимать того, что самой первой причиной этого расклада явления он сам, он не захочет. А если от него требуют признать то, с чем о не согласен, он начинает злиться.

В своём видении дела агрессоры могут видеть вообще всё по-своему. Змея, например, тоже может думать, что она кусает, защищаясь. И ей не придёт в голову, что кто-то может слишком близко мимо проходить не потому, что собирается напасть, а потому, что просто её не заметил. Ей проще кусать в таких случаях всегда, чем разбирать такие вопросы. И объяснять ей, что если она такая неразборчивая, то не надо заползать туда, где ходят те, кто её могут не заметить, бесполезно – для неё это слишком сложно. Аналогичным образом и агрессивный субъект часто не захочет понимать объяснений, что ему не надо со своей злобой и неадекватностью вторгаться туда, где начинается территория чужих интересов. Потому, что ему либо тоже не хватит мозгов, либо хватило бы, если бы захотел, но только он не хочет, либо хватило бы, если бы он соответствующим образом развивался, но он выбрал такой путь развития, на котором его мозгов хватает только на соображения в направлении что в каждом случае эта территория – его.

Кто живёт в агрессивном режиме, испытывает потребность злобу постоянно из себя выдавливать. Если вымогатели устраивают разборку с другими вымогателями за зоны влияния, они разговаривают с позиции «Да кто ты такой? Да чтобы тебя в серьёз воспринимал?! Да ты же чепушило, и все твои требования соответственно!». Если агрессивная личность приходит в новый коллектив, в котором он планирует доминировать и всех нагнуть, то вместо приветливости он сразу демонстрирует неприветливость. Если новый человек появляется в коллективе таких личностей, они сразу на него наезжают: «Да кто ты такой, да с чего ты нам нужен?», и тп..

Зачем им это всё надо – затем, что подниматься они собираются за счёт опускания других, а для этой политики требуются основания. А какие у них основания – а основания у них «Да ты же чепушило, да ты же не заслуживаешь того, чтобы с тобой на равных считаться, да это же сразу видно, и я это сразу понял и сразу это тебе показал…». И вот всё это они сразу и закладывают в свою программу такой подход, при котором всё это должно выглядеть максимально основательным.

Поскольку в таком режиме жизни требуется прибегать к подобной политике регулярно, приходится либо изображать злобу, либо научаться её генерировать. Роль эту можно играть, а можно ей жить. Кто ей живёт, исполняет её лучше, и устаёт меньше.

Когда злобой-средством пользуются регулярно, она имеет тенденцию со временем превращаться в злобу-самоцель. Это происходит потому, что мотиваторы некоторых процессов имеют определённую инерцию, в силу чего некоторые действия могут совершаться уже ради своих действий.

Например, если для продления жизни надо охотиться, то и сам процесс охоты начинает приносить удовольствие. И иной хищник, забравшись в курятник, готов передушить всех кур, даже если нужна только одна, и всё только ради того, чтобы удовлетворить свою потребность в охоте. Если для поддержания жизни требуется есть, то и сам процесс еды доставляет удовольствие. И удовольствие это часто становится таким, что появляется потребность поесть ради удовлетворения только этого удовольствия (для некоторых столь сильно, что готовы даже принимать рвотное, чтобы опорожнить свой желудок для повтора процесса заново). Если для продления жизни нужно спариваться и размножаться, то и сам процесс спаривания доставляет удовольствие. И удовольствие такое, что некоторые готовы заниматься этим ради самого удовольствия, и даже тогда, когда размножение крайне нежелательно. А некоторые и даже имитировать процесс, когда партнёра для спаривания нет. И в силу аналогичных и подобных факторов если кто-то встаёт на путь злобы, то через некоторое время ему уже начинает требоваться проявлять её просто ради самого проявления.

Злоба для живущего агрессией так же является средством подзарядки энергией. Нормальный человек, если поругается с кем-то, потратит нервы – он чувствует себя уставшим. А агрессивный в ругани, наоборот, запросто силы может черпать. Ему же процесс излития своей злобы доставляет удовольствие, а приятное времяпрепровождение для него, как отдых.

И кто встал на путь симбиоза, подпитывается радостью от принесённой людям пользы; а кто встал на путь паразитизма, подпитывается удовлетворением от причинённого кому-то вреда. И удовлетворение он начинает черпать не только от победы, но и от самого процесса противостояния. Нанесение ударов, вынашивание планов, предвкушение победы – всё это доставляет ему удовольствие, как как геймеру процесс игры. Поэтому он может кидаться бой, а в идейном противостоянии поливать оппонента грязью, как только умеет, и даже если оппонент сумеет обернуть дело так, что все его плевки на него самого же и упадут, он всё равно будет брать реванш и кидаться в бой снова и снова, потому, что его зовёт сам процесс.

Он будет снова пытаться троллить противника своими выпадами, которые должны причинять тому какие-то страдания (или как ему кажется, должны). И все сделанные не по делу наезды на другого, при грамотном на них ответе в глазах всех адекватно мыслящих людей окажутся плевками вверх, падающими на голову самому плюющему. Но только он не захочет этого понимать, потому, что это понимание помешает его удовлетворению злобы. Поэтому от такой злобы воняет тупостью, а от тупости злобой, и эти вещи взаимосвязаны, как две педали одного велосипеда. И когда злоба порождает нежелание понимать оппонента, непонимание порождает новую злобу.

Когда агрессивный субъект находится в обычном для себя режиме, он испытывает постоянную необходимость спускать пар, чтобы злоба не застаивалась и процесс её генерации не остывал. Если он гуляет по улице, он регулярно испытывает потребность набить кому-то морду (не важно кому – главное набить). Если он читает чьё-то произведение, ему обязательно надо написать автору, что он дурак, а мысли его – отстой. И не потому, что они ему не нравятся, а потому, что у него потребность такая: атаковать (в данном случае – так). Если он ощущает себя частью общества, ему надо, чтобы это общество постоянно с кем-то воевало, кого-то нагибало, кому-то доказывало, что они чепушилы и им лучше будет под управлением более сильной расы – без всего этого ему жизнь для него слишком пресная. А если таким деятелям, несут идеи о том, что должен быть мир во всём мире, и планы, что для этого нужно делать, то им этого всего вдруг как-то оказывается и не очень нужно. И какими бы реальными и адекватными не были бы эти планы, они не заинтересованы найти в них правду, и понимать эти мысли они не спешат.

А стало быть «Я не хочу тебя понимать, ты – дурак, и твои идеи – нереальный отстой!». И вот такой критик прёт со своей злобой и со своей потребностью изливать её в чей-то адрес. И являет себя в общество с программой «Вот он я, такой, какой есть, и меняться не собирающийся – соизвольте меня принять и понять, как мне это нужно, а если не хотите, то я вас за это всех ненавижу!».