Что значит в СССР не было секса

    Если кто не знает, откуда появилась фраза «В СССР секса нет», то дело было примерно так. Был в 1986 г. телемост «Москва – Бостон», где одна американская тётенька спросила: «У нас в телерекламе всё вертится вокруг секса, а у вас?». На что наша начала отвечать «Секса у нас нет, и мы категорически против этого…» (ну в смысле – в рекламе нет), но тут все резко загоготали (неожиданно для неё, по ходу), она смутилась, а все подумали, что она закончила (а в такие моменты терять инициативу нельзя), в общем, договорить ей тогда так и не дали, и попала она очень неудачно (никому не пожелаешь так прославиться), а другая успела крикнуть «Секс у нас есть; у нас нет рекламы!», но дело оказалось уже не «спасти»: появилась крылатая фраза «В СССР секса нет!», которая вошла в историю и до сих  её  ещё иногда вспоминают. Но тема статьи не про злоключения виновницы инцидента, а про то, почему тогда все загоготали. Рассаживайтесь поудобнее, расскажу свою версию. Итак:

...начнём с того, что вторая тётка слукавила: реклама в СССР была:

Была и телереклама (с ней примерно та же песня), а если ещё и политическую засчитать (в отношении которой даже не все допирали, что это вообще реклама), то рекламы было просто до хрена:

Ну и т.д..

Ещё была реклама армии, милиции, космоса (не будут утомлять картинками) но вернёмся к нашим баранам, т.е. теме секса.

Была в СССР реклама с красивыми женскими личиками:

Были они и на просто плакатах:

Выбирай на любой вкус.

Впрочем, как я уже говорил, трудно определить, где заканчивается явная реклама и начинается скрытая реклама советского образа жизни.

"Темы сисек" в СССР не было; а вот груди были:

Только как то не очень возбуждающие (ну да правильно – плакат для кабинета маммолога, а не для кабины дальнобойщика).

Так чего же не было то из того, о чём весь сыр-бор?

А не было, например, вот такого:

Чтобы вроде и грудей не показано, а тема есть.

Чтобы увидел соблазнительную девушку, захотел. В подсознании отпечаталось «хочу» на ассоциации с товаром, появились дополнительные мотивации покупать.

Чтобы посмотрел в глаза, прочитал: «Возьми меня», включил воображение. Закрепил всё на восприятии общего цвета напитка и одежды, потягивание первого после чего будет ассоциироваться со сниманием последней.

Или так: что там за этими непугаными глазами? По-моему, ничего. Наивность – значит легкодоступность. Подумал о сексе – захотел.

А вот эти глаза, кажись, наоборот, всё понимают. Но их это не смущает. А значит, снова секс. Такие приёмы в СССР были запрещены.

Такого бы не позволили.

А вот такое можно было. Но только для женского коллектива. Мужчинам нехрен думать, что там видно в душе, если рамку плаката пониже опустить.

А вот это нет. 

Ну и что, что одежда есть. Она вызывает те же самые мысли, что и отсутствие одежды.

Зато такого сколько хочешь.

Это - не наш стиль!

Вот наш.

А это вся их западная суть!

Наш ответ:

Встречалось, конечно, и позажигательнее:

Но чаще такое:

За такое бы устроили разнос:

Надо ж, до чего додумались!

Ударим по всему этому всей силой советской культуры:

Всё находилось под жёсткой цензурой и даже за одни попытки нарушить запреты у человека могли быть ощутимые неприятности.

Я не буду указывать, где проходит грань между тем, что морально, а что нет (каждый сам для себя решайте), скажу только, что всё нормальное обычно посередине между двумя крайностями. И здоровое отношение к сексу где-то тоже посередине между развратом и скопством. Рекламу я вообще не люблю. А основная проблема в СССР была не в отсутствии секса, а в отсутствии достаточной свободы самим людям для себя решать, что правильно, а что нет. А вот откуда это пошло, слушайте же рассказ дальше…

    Начну с того, что дам определения тому, что в данной статье подразумевается под понятиями секса и сексуальности.

Секс – это действия, связанные с телесной близостью, мотивация которой включает удовольствие от удовлетворения в ней потребности. Отличается от любви тем, что является занятием, а любовь чувством (т.е., разные категории), и любить можно на расстоянии, а сексом заниматься на расстоянии нельзя (по крайне мере, реальным). И так же секс может быть и без любви, а любовь без секса, но те, кто сочетают одно с другим, наверное, всё же чувствуют себя счастливее.

Сексуальность же – это совокупность облика, поведения, и производимых человеком ощущений (излучаемых эманаций), обещающая противоположному полу повышенное от секса с ним удовольствие. Не является синонимом слова красота и не является неотъемлемой её частью. Сексуальность может быть и без красоты, а красота без сексуальности, но в тандеме эти вещи оказываются как-то эффективнее…

Теперь, расставив все точки над «И» в вопросе понятий, перейдём к самому главному. Есть такая вещь – паразитическая власть. Её никак не получается поделить. В отличие от власти не паразитической, которой, как ни странно, всегда хватает на всех. Например, есть у вас деньги (это такая форма власти на что-то повлиять), и вы хотите помочь какому-то полезному проекту. Сделать пожертвование. И есть ещё один человек, который хочет сделать то же самое. Вы друг другу помешать никак не можете, и каждый только порадует другого своим содействием. Это пример того, как власть творить добро между собой не конфликтует.

Но вот допустим, совсем другая ситуация. Ведёте вы паразитический образ жизни, никому не помогаете, и думаете только о себе. У вас есть сила (это такая тоже форма власти наложить свою волю на ход событий) и промышляете вы вымогательством. И однажды сталкиваетесь с такой ситуацией: вы хотите получать с кого-то дань, но тут появляется ваш коллега, который тоже хочет того же самого, и так почему-то получается, что вы друг другу не рады. Получить со своей жертвы можете лишь в рамках того, что не получит конкурирующая фирма, поэтому вы друг другу не мешать никак не можете. «Начинается спор «Это моя корова, и я её дою!», и никто никому уступать не хочет. Остаётся мочить друг друга (в сортире, как рекомендуют некоторые), пока кто-нибудь один не останется, и тогда он сможет продолжать жить долго и счастливо. В этом суть власти творить зло: её всегда мало и на всех не хватает.

Есть ещё такая форма власти, называется красота (тоже, кстати, страшная сила, особенно, если в сочетании с умом). Классический пример – миледи из трёх мушкетеров. Там даже и сексуальность включать не всегда требовалось; одного лишь облика затравленной праведницы хватило, чтобы превратить приставленного к узнице охранника в послушное орудие убийства. Всё это тоже форма власти, которая требует считаться с волей её обладателей, и территория охоты тоже требует дележа по закону конкуренции.

И вот однажды ещё давным-давно (может, в глухом средневековье, а может, и раньше) столкнулись два института власти. Один назовём влиятельностью женской привлекательности, а второй – влиятельностью церковного учения на умы. Суть конфликта заключалась примерно в следующем. Во все времена женщина может ставить условие мужчине: «Хочешь меня? А я хочу то-сё-пятое-десятое, и получше, чем у других женщин» (красивые могут себе позволить требовать больше всех). И в рамках своего решения, с кем им быть, определяют, сколько они могут брать от этой жизни.

Женщины любят много чего, особенно дорогие шмотки и украшения. И это не только потому, что оно добавляет им привлекательности, а потому, что они ещё и соревнуются между собой (за то, чтобы показать, кто должен брать от жизни львиную долю, а кому то, что останется) Плюс непосредственная борьба за власть, которая тоже иногда имеет место, в общем, интрига в полном смысле этого слова.

Имеет своё место и сексуальность: если (выражаясь современными образами) женщина надевает туфли на таких каблуках, что люфт виляния задницей у неё градусов на шестьдесят получается, и такую юбку, что та скорее смахивает на широкий пояс, а бюстгальтер под блузку с такими хитростями, что груди у неё чуть ли не на выкате получаются, то шансы удачной охоты подцепить того, кто захочет на неё побольше средств потратить, так скажем, увеличиваются.

Во всей этой деятельности они встали поперёк дороги не только друг другу, но и другому институту власти, который зарабатывает деньги на религии. Потому, что с тех пор, как церковь вышла из катакомб, и сказала государству «хочу то-сё-пятое-десятое», большинство её деятелей только и заняты тем, что борются за влияние и за территорию охоты. И самым простым правлением этой деятельности является не что иное, как мотивирование людей нести в церковь деньги, причём чем больше, тем лучше (в данном разе я в основном про католиков буду, так что православные, можете расслабиться).

Возникает вопрос: что же люди понесут, если эти вертихвостки занимают такую позицию, что ни сами работать не хотят, ни мужику горбатиться на церковь не дают, а хотят, чтоб работал за двоих, а всё, что заработал, тратил на них же? За счёт чего попы будут себе пузо отъедать, за чёт чего будет золото в сундуках пополняться? А не будет золота, будет проиграна борьба за власть. Между своими, потом со светской властью (постоянный делёж влияния тоже идёт), да и вообще со всеми. Вот тогда и появляется потребность проповедовать мораль, согласно которой все эти греховодницы будут гореть в аду за свои грехи, вместе с теми, кто на их прелести поведутся.

Заготовка именно такой морали уже заложена изначально в религии, осталось только допилить под свои нужды. И вот тут появляются всяческие доработки. Во-первых, к привлекательным женщинам система становится неблагосклонна: надо быть старой и некрасивой, чтобы заслужить к себе расположение. Во-вторых, появляется угроза обвинения в колдовстве. Если красивая кого-то охмурит, то не ведьма ли она? А кто поддержит такую политику? Правильно, старые и некрасивые. И вот пошла наработка арсенала борьбы с конкурирующей фирмой, и в этой борьбе женщины оказались никак друг ругу не товарищи: каждая сама за себя, и проблемы других ей лишь постольку-поскольку. А вот церковники же наоборот оказались в этом деле скованные одной целью, связанные одной целью, а объединяющиеся всегда выигрывают, что закономерно произошло и тут, и век за веком институт духовенства постепенно раскатал власть женских чар: заставил прятать свою красоту как можно глубже, и пользоваться ей как можно осторожнее.

Разумеется, этой победой их кампания не закончилась, и они ещё боролись с инакомыслящими, и с иноверцами всякими, и между собой опять же, и наработали очень много методов (универсальных и специальных), работающих как в комплексе, так и по отдельности. Были всячески слежки, доносы, оговоры, пытки, и прочие приложения. И в этом деле достигли таких высот, что даже во многом доминировали над светской властью.

Что касается СССР, то, когда победила власть советов, то всю духовную власть они раскатали ещё жёстче, чем она в своё время власть женской привлекательности. Воцарилась новая религия: марксизм. Сначала верили, что люди будут жить вечно, потом забили, и просто верили в светлое будущее, когда у каждого всего будет вдоволь. Но по большому счёту сменилась только форма; суть осталась та же: как верили в рай, которого сейчас нет, но потом будет, так и стали верить, только в другом формате. Ну а кто не хотел верить, оказывался чем-то вроде еретика.

Почему не может быть у всех всего вдоволь, пока существует грызня между паразитической властью, я уже объяснил, теперь объясню, какое отношение к этому имеет тема «В СССР секса нет».

Когда большевики пришли к власти, по началу пробовалось много чего необычного (в разных головах разное гуляло). Было и общество «Долой стыд!» (люди ходили голыми), кто-то даже вообще хотел общее ввести пользование женщинами (толи в качестве провокации, то ли всерьёз), и чёрт знает какие ещё сексуальные фантазии осеняли отдельные головы. Но в 30х любые их проявления начались тотально пресекаться, и постепенно учредилась такая консервативная мораль, которая оказалась достаточно похожей на те самые средневековые христианские положения. И в таком состоянии она уже стабильно сохранялась до начала перестройки, после которой уже всё рухнуло окончательно.

Что произошло в 30х годах? Сталин стал укрепляться у власти, и начал затягивать гайки. Влиятельностью своей он делиться ни с кем не собирался. Вся власть должна была принадлежать ему безраздельно. Незаменимых людей в стране у него не было (кроме него самого, естественно: он как бы не человек, а что-то вроде бога получался – это вдалбливали людям всеми возможными способами), ну и всё остальное было в соответствующем же духе.

Сталин использовал все самые эффективные наработки, которые институты власти до него создали за всю свою историю. Была взята готовая система доносов, оговоров, пыток и фабрикаций для борьбы со всеми, кто не вписывался в его политику (только перекрашенная в цвета новой веры) – как оказалось, пыль веков нисколько их устаревшими не сделала. Была с ней в комплекте и технология передела власти с тем самым институтом женской привлекательности, которому снова досталось от конкурирующей фирмы. Началась борьба сначала с распущенностью, а потом и с просто любыми проявлениями сексуальности. На базе этого и сложилось (а потом держалось) всё то, надводная часть айсберга чего обрисована мною выше в весёлых картинках.

Благодаря всему вышеописанному у людей появились определённые проблемы с более свободным отношением к сексуальности. Более-менее свободно говорить о сексе, как о занятии для удовольствия, и не навлекать при том на себя обвинения в аморальности, стало нельзя. Стеснялись так же одно время покупать в аптеках презервативы (секс-шопов не было), что, возможно, прибавляло чуть-чуть рождаемости, но наверняка так же и увеличивало и процент абортов. Стоило начать пробовать девушкам одевать мини-юбки, вечно дежурящие на лавках у подъездов бабки обзывали их проститутками. Если где-нибудь в гостинице иная дежурная по этажу видела, как с неженатые мужчина с женщиной пробовали запереться в одном номере, так могла ломиться к ним иной раз и с милицией. В общем, табу на эту тему накладывалось всеми способами, которые только система была в состоянии внедрить. В таком режиме велось противостояние Западу – рассаднику распущенности и сексуальности.

Ну а в мире меж тем постепенно назревала сексуальная революция, и десятилетие за десятилетием разница между жизнью одну сторону железного занавеса и по другую всё больше набирала расхождение. И вот в 80х эта плотина не выдержала, и стала давать трещины. И секс потёк с загнивающего запада в страну строителей коммунизма сначала струйками, а потом и вовсе потоками, которые остановить было нельзя никакими отпирательствами, что в СССР секса нет. Так закончилась эпоха, конец которой, собственно, и ознаменовался той самой фразой, которая потому к нему и прилипла, что некоторая доля правды в ней всё же была...