Принципы обмана, так же, как и принципы насилия, отрицают необходимость согласия с жертвами. Соответственно, отрицают и необходимость согласования правил, по которым играют их приверженцы. А по правилам тех, кто живёт обманом, имеющим право считается не тот, кто прав, а тот, кто возьмёт своё. Но чтобы взять своё по полной, желательно, чтобы жертва была (по возможности) менее бдительной, а для этого ей не нужно знать, с кем имеет дело. Поэтому логика тех, кто живёт обманом в том, что они не обязаны предупреждать всех, что играют по своим правилам. Кто-то подумает, что имеет дело с честным человеком – пусть подумает, а у обманщика подход к отношениям: «...а, ты не знал – ну, твои проблемы!».
Обманщику выгодно играть по правилам, где каждый может обманывать другого, как хочет. И неплохо бы ещё было бы с другими согласовать, что они играют по своим правилам, а он по своим, что бы в случае чего всегда можно было спрятаться за: «Извини, я выиграл по правилам!». Однако, если он всех известит о своих правилах, то его возможности обманывать могут существенно сократиться. Предупреждён – значит, вооружён, а значит, ему нужно искать такие правила, чтобы они и сущность его не раскрывали, и спрятаться за них при случае было можно.
Если обманщик такой не один, то им всем так же нужны правила, которые позволяли бы им избегать лишних конфликтов друг с другом, утрясти ориентации своей деятельности и распределить зоны охоты, и добавить возможность при необходимости кооперироваться друг с другом. Возникает вопрос: а что будут делать такие люди, если именно их общество додумается уполномочить написать законы, по которым должны жить всё? Написать в открытую свои правила они не смогут, потому, что даже если общество и согласится это терпеть, они уже не смогут полноценно этим пользоваться. Но и реального запрета на обман они установить не смогут, если не захотят отказываться от своих принципов. Тогда для них остаётся вариант закона, где ни слова не будет о том, что обманывать можно, но и ни слова о том, что нельзя (ну, или как вариант, закон, где запрет на обман вроде бы прописан, на деле не работает, потому, что в деталях что-то упущено, а дьявол прячется в деталях, и в конечном итоге все разбирательства оказываются контрпродуктивными). И тогда не соображающий человек подумает «закон должен бороться с обманом, буду искать управу на обманщиков в рамках закона...», а соображающий проанализирует дело, подумает, случайно ли все несоответствия так расставлены, чтобы казалось одно, а получалось другое, и прочтёт правила, которые в нём между строк прописаны по-умолчанию. Поэтому законы, написанные обманщиками, пишутся на языке умалчивания – в них главное в них не то, что там сказано, а то, чего там не сказано.
Отсутствие разъяснения там, где оно должно быть – не есть «ничто», это наличие определённого явления, о котором адекватно говорить, как о вещи, а не как об отсутствии вещи. Если охотник вырыл яму и прикрыл её сверху ветками, то отсутствие твёрдой земли под ними вместе с отсутствием предупреждения об этом означают не полное отсутствие чего-либо, а наличие объекта с определёнными свойствами. Суть этого объекта называется ловушкой, и не важно, состоит она из каких-то вещей, которые в обычном месте быть не должны, или наоборот, из отсутствия вещей, которые в обычном месте по-умолчанию должны быть – это ловушка, и работает она, как ловушка.
Аналогичным образом обстоит ситуация и законами общества, построенного на принципах обмана: если в них отсутствуют определённые пояснения, или какая-то взаимосвязь в нужном месте, или другие необходимые для отстаивания правды и справедливости элементы, то это ещё не означает простое отсутствие чего-либо или какую-то недоработку. Это может быть частью конструкции, сделанной именно в соответствии с тем, как она была задумана. И подача этого в такой форме является правилами игры, написанными на языке обманщиков. А по правилам игры обманщиков охотник не обязан ставить перед добычей табличку «Дальше начинается территория игры по моим правилам».
Оценили 5 человек
9 кармы