Галлюцинации правоты

    Есть два вида оппонентов. Для одного понятие правоты строится только на имеющихся у него доказательствах, для другого она есть нечто самостоятельное, живущее отдельной жизнью. В случае с первым достаточно разбить все его основания, чтобы он отказался от занимаемой позиции. Второму можно опровергнуть всё, на чём он строил свою позицию – он всё останется стоять на своём. Потому, что доводы у него кончились, но «правота-то» осталась.

Со стороны дело выглядит так: есть бублик, и есть дырка от бублика, и когда бублика нет, то и дырки нет. Но оппонент не согласен: бублика нет, но дырка есть – пусть на периферии всё съели, но центр то остался! Для него самого всё выглядит совсем по-другому: он прав, и вы не видите очевидного. А вот что это за очевидное, которое только ему и видно – повнимательнее рассмотрим в этой статье.

Есть такой избитый эксперимент: берут фотографию одного человека и показывают двум разным группам. Одной говорят, что это лицо преступника; другим, что героя. Потом и тех и тех спрашивают, что они увидели в его чертах, и стабильно получается, что чаще всего первые увидели в нём честность, порядочность, самоотверженность, и прочие качества, характерные герою, а вторые – злобу, коварство, порочность, и всё то, что присуще преступнику.

Давайте прикинем: а если такой портрет человеку с пелёнок над кроваткой вешать, и каждый день на протяжении всей жизни повторять, что это самый лучший человек на земле, и служение которому – самое правильное дело в жизни? Он будет видеть в его лице самые лучшие черты и во всех служениях ему – самые правильные действия. Видеть правильность и праведность в лицах людей, которые ему служат, особенно самых влиятельных, видит это в их поступках, и во всём режиме в целом видеть эти вещи. А в другом режиме, который ему противопоставляется, соответственно противоположные вещи, потому, что как ещё иначе может быть? И максимально образно усвоить это его режим ему тоже помогает в виде обличительных карикатур и прочих методов шайтанизации противника.

На самом деле две системы могут воевать только за, что одна хочет, чтобы другая была под её контролем, а та, чтобы эта. Но верный боец системы видит совсем по-другому – там «неправые», здесь «правые». И это видение составляет основу его жизненно позиции. И вот по такому принципу разные люди в разных темах могут нести по жизни своё видение того, что существует только в их восприятии. Кто-то видит правильность политики какого-то режима, кто-то видит истинность какой-то религии, кто-то видит несомненность постулатов какой-то недоказанной теории, а кто-то просто видит какую-то победу в каком-то споре. И кто-то может накачивать сам себя видением того, что ему нравится видеть, а кого-то система приучает видеть то, что нужно ей, но всех их объединяет обычно одно: они не ориентируются, где заканчивается существующее в объективной реальности, и начинается то, что существует только в их субъективном восприятии. Назовём эту породу политический глюконавт.

Видение своей правоты – как подсветка интерактивного элемента на экране, который, когда вы его выбираете, начинает выглядеть как-то особенно. Вот только если вы наводите курсор на такой элемент в каком-то стандартном интерфейсе, который есть у всех, но в котором данный элемент выбираете на своём экране только вы, то вы знаете, что он подсвечивается он только у вас. А глюконавт этого не знает – он думает, что определённый выбор «подсвечен» цветом «правильности» у каждого, просто некоторые неисправимо слепые, и на базе этого он видит их слепоту. Из всего из этого вытекают определённые черты в психологии таких людей.

Первая черта полит-глюконавта, с которой начинается знакомство с ним – он любит быть беспардонно-голословным. Потому, что ему просто не понятно, зачем что-то доказывать, если оно само собой должно быть «видно». Когда он толкает своё голословие, для него это означает, что все необходимые подтверждения присутствуют, а если кто-то их отрицает, значит, он либо слепой, либо врёт. Если же упёртому глюконавту повторять, что доказательств не видно, то он только злится, но не меняется. Потому, что, если вы говорите, что не видите того, что «должно быть видно», значит, вы либо издеваетесь, либо ненормальный. Для него это примерно так же, как для вас, если бы вы своими глазами видели, как вор у вас что-то крал, и вы бы ему это предъявляли, а он бы вам в наглую говорил «тебе показалось». Всему есть свой предел и терпеть какие-то вещи мы не обязаны – скажут в определённых ситуациях люди, и, если других доказательств нет, но своим глазам не доверять нельзя, остаётся только хватать наглеца за грудки и трясти. Аналогичным образом будет рассуждать и глюконавт – если он что-то «видит», а оппонент «в наглую» отнекивается, то он считает себя в праве на соответствующие меры (чем воинственней идеология, которая за ним стоит, тем воинственнее и глюконавт).

Вторая черта полит-глюконавта – он толком доказать ничего и не может. Потому, что, чтобы приводить серьёзные доказательства, нужно понимать, что это такое, а для этого нужно для начала понимать, чем отличается субъективное от объективного. А глюконавт таких вещей различать не может и не хочет, поэтому все доводы у него традиционно идут в обход областей, на которых должны строиться неоспоримые доказательства. Реклама, апломб, внушение и отсыл оппонента к изучению «матчасти», в которой доказательств нет, но целая куча постулатов, и однобокая подборка примеров в их подтверждение. Но поскольку во всём своём наборе глюконавт не видит никаких недостатков, виноватым ему видится не желающий соглашаться оппонент.

Третья черта полит-глюконавтов – они любят часто срываться и психовать. Потому, что на самом деле держать себя в руках – это способность обуздывать свои эмоции, и подчинять их разуму. А глюконавт по жизни встаёт на путь, на котором он, наоборот, идёт не от разума, а от чувств, и привыкает все решения основывать на них. И он просто идёт с ними, и развивает их инерцию для дальнейшего движения.

Четвёртая черта полит-глюконавтов – они не очень любят логику. Ну, то есть, они, конечно, могут ей пользоваться в ограниченном диапазоне, но только там, где она их политике не мешает; где же начинаются основы их пропаганды, там с логикой они сразу врозь. Что вполне закономерно, потому, что там, где за какой-то позицией стоит правда, никакие «видения» правоты и не нужны. А где к ним массированно и систематически прибегают в качестве основного доказательства, там, видимо, по-другому обосновать ничего и не получается. А стало быть, все их видения будут в альтернативу логики, и в противопоставление ей. Кто же попрёт логикой против их политических убеждений, в том они увидят крайнюю неправоту и обрушатся на него с инерцией всех своих чувств.

Пятая черта полит-глюконавтов – они очень любят формальности. Потому, что чем меньше у них оснований по существу, тем больше они это пытаются компенсировать формой дела. Им нужен суд, им нужен специальный зал, нужен судья, в специальной мантии и на особом кресле с высокой спинкой, и чтобы стукнул молоком после вынесения решения. Потому, что обойтись без формальностей могут лишь те, кто ценят разбор по существу. А по существу не важно, в какую форму одет говорящий, а главное, кто сможет ответить на все доводы оппонента и в свою очередь приведёт такие, на которые тому ответить будет нечего. Полит-глюконавтам это всё чуждо, и, если двое из них между собой не могут прийти к согласию, решить их спор может только судья, в решениях которого они оба видят какую-то особенность. Судья должен считаться прошедшим такую подготовку, которая даёт основания верить его непогрешимости – иначе им просто не на чем основать видение правоты его решений. И непогрешимость судьи они должны тоже «видеть», иначе всё это потеряет смысл. И она может ничем не доказываться, кроме «видения» какой-то особенной серьёзности в его подходе к делу, заключающейся в процедуре суда и подготовке, а подготовка судьи обычно сводиться к тому, что его просто особо серьёзно учат лучше других что-то «видеть» и «чувствовать». И вот опираясь на такие решения, полит-глюконавты любят лезть в спор с позиции «наш режим праведный, а ваш нет, потому, что какие у вас аргументы в пользу вашего режима – одни только ваши слова, а у нас вот документы с решениями людей, в которых мы видим особую серьёзность!»

Последняя и самая главная черта полит-глюконавтов – они, естественно, очень любят насильственное принуждение к согласию с их позицией. Это происходит потому, что убедить адекватных и принципиальных людей они не могут, но поскольку вину в этом они видят в оппоненте, то им остаётся приходить к выводу, что это правильно. Поэтому они любят поговорку «цель оправдывает средства», и видят в ней оправдание для всей своей политики. Адекватная диалектика им не нужна, а вот принудительно выбить из обвиняемого любыми методами признание в его неправоте, да заставить подписать их – в этом они учатся видеть высшую форму доказательств своей правоты.