Что такое право?

0 381

1. Право и антиправо

Если вы поели, и у вас сытый желудок – это плюс к вашему ресурсу восполнения сил и здоровья. Если вы не поели, и у вас пустой живот – это нуль. А если вы не поели, и при этом ещё и какой-то паразит сосёт из вас кровь – это минус к вашему запасу сил и здоровью. И минус хуже, чем нуль, так же как нуль хуже, чем плюс, и спутать положительную величину с отрицательной может только неадекватный ум. Аналогичным образом обстоит и в вопросах права: если у какого-то паразитического элемента есть право осуществлять в отношении вас какие-то деяния, которые он бы в отношении себя бы не потерпел, а у вас нет права противиться, ваше положение хуже, чем если бы ни у кого никаких прав вообще бы не было. Потому, что право агрессора в отношении жертвы для неё является её антиправом, что так же естественно, как то, что трофеи одной стороны являются потерями для другой. И если кто-то хочет ничего полезного не производить, но при этом жить за чужой счёт, значит, кому-то придётся работать за двоих. И если ничего полезного не делающий хочет жить во дворце, то кому-то придётся жить в лачуге, потому, что заниматься строительством своего жилища у него у него будет насколько же меньше возможностей, насколько у него больше обязанностей заниматься строительством чужого. И если живущий во дворце хочет ничего не делать, но при этом иметь во дворце целый штат прислуги, то кому-то придётся работать за них всех, чтобы их всех прокормить, одеть, и проспонсировать те наряды, которые они будут с утра до ночи стирать, гладить, и подносить своим хозяевам, потому, что самим им всем остальным заниматься уже некогда.

Если кто-то хочет иметь право хватать любую понравившуюся женщину, и тащить к себе в наложницы, значит, у кого-то не должно быть права на неприкосновенность дочери, жены, или сестры, так же как и у самих женщин права на свою честь, честь своей семью, и права самой решать свою жизнь. И если кто-то хочет иметь право вести войны только затем, чтобы лично у него было больше славы, земли, золота, и подвластных людей, значит, кто-то не имеет права не быть расходным материалом на этой войне, а кто-то на спокойствие за судьбу своих отцов/сыновей/мужей, и за то, что самим не придётся без них тащить на себе хозяйство своего быта, и в нагрузку к нему хомут политэкономии, включающей издержки войны и дворцовой жизни хозяина.

Если получение максимального блага за счёт других является основной целью хозяина положения, то соглашаться с тем, что его действия несут в себе паразитизм, ни он, ни его прихлебатели не будут спешить. И они (наверное) будут оправдывать любыми способами нужное ему положение. Например, утверждать, что без хозяина никуда, потому, что, если придёт враг, кто-то должен организовать оборону, а без него это никто не сделает, потому, что право на это есть только у него, и потому он нужен, потому, что без обороны никуда, и право такое нужно, потому, что нем только власть хозяина и держится, а без него никуда… Что, естественно, породит вопросы, почему нельзя найти руководителя обороны без того, кто без паразитизма не может. И почему, если даже самому народу и понадобятся наступательные войны, то это не должны быть те, в которые люди сами готовы идти за нужные себе трофеи, а не ему. И если ответить на эти вопросы будет не так просто, но сдавать позицию по понятным причинам не захочется, все эти вопросы придётся заминать и пресекать.

Варианты замятия и пресечения могут быть разными. Первый вариант – вера. Например, объявить своё право данным Богом. Существует некий Бог, и он установил именно такое право: вы мои подданные, а я ваш царь, и что считаю правильным, то и делаю. И вы должны это терпеть безропотно, потому, что то не моя воля, а самого Бога. И кто против такого права пойдёт, тот не против меня идёт, а против самого Бога, так что бойтесь идти против меня! Люди поверят – вопросов нет. Какое может антиправо, если сам Бог такое установил? Вариант второй – образование: запутать все вопросы до такой степени сложности и неприятности, что после этого которой они вообще даже и думать об этом больше не захотят. И готовы будут согласиться терпеть что угодно, только не погружать свой мозг в размышления. к которым им привили отвращение на уровне образования. Вариант три – террор. Человек должен знать, что за такие вопросы ему будет такое, что просто должно становиться страшно их задавать. И тогда он будет молчать, и этим будет реализована общая лояльность системе. В общем, приёмы могут быть разные, суть одна – есть паразит, которому может быть хорошо только тогда, когда другим плохо, и у него должно быть на это право, и под флагом веры, лени и страха, протекает правовая жизнь общества.

2. Системность

Если кому-то может быть хорошо только за счёт того, что другому должно стать хуже, и при этом он имеет дело с не мазохистом, то его политикой может быть только «делай в отношении других так, как им поступать с собой ни в коем случае не позволяй». И любое право, реализующее такую политику (и реализуемое ею), может быть в конечном итоге основано только на принципе «кто сильнее, тот и прав». Но если кто-либо использует такое право, то брать с других в рамках оного он может лишь до тех пор, пока их возмущение не породит такую силу сопротивления, с которой ему будет не справиться. А значит, если он хочет брать больше, ему нужно противопоставлять этой самой силе возмущения что-то дополнительно. Соответственно, в процессе эволюции антиправа реализующая его система должна быть оснащена не только средствами насилия, но и обмана. И как паразиты, кусая жертву, впрыскивают вещества, препятствующие сворачиванию крови и глушащие болевые сигналы, так и институтам паразитической власти, высасывающим соки из общества, естественно любыми способами насаждать в общественном сознании дезинформированность и дезориентированность в понимании того, что на самом деле стоит за их правом.

Чтобы как можно больше укрепить свои позиции, и при этом развивать свои возможности, институтам паразитической власти свойственно придумывать всё новые и новые приёмы воздействия на сознание людей. Первый приём – не допускать в обиходе понятия антиправа. Пусть народ приучается понимать дело в формате «есть права / нет права». Ограничился этими шорами, и начал рассуждать «если, когда нет права – плохо, значит, когда в обществе есть право – хорошо», и подогнал себя к выводу, что, если мы живём в обществе, где у кого-то есть какие-то права, это всё-таки лучше, чем если ни у кого нет вообще никаких не было, и осталось только заставить себя это всосать. Второй приём – называть право паразита позитивным правом. Услышал слово позитивное – и в подкорке отложилось «позитивное – значит, хорошее, правильное», и сразу стало легче «понимать», что «право государя – это хорошо». Третий приём – называть это право объективным. Тоже достаточно эффективно воздействует на сознание обывателя: узнал, что данное право является объективным – подумал, что оно правильное, истинное, само по себе существующее, а не придуманное, и всякое им недовольство – субъективщина. Но самые интересные приёмы получатся там, где приходится утрясать вопрос естественности права.

3. Естественное и неестественное

Если человек потребляет два литра воды в день, то бидона на четыре литра ему хватит ровно на два дня, и это абсолютно естественно, потому, что так устроены законы природы. И даже если он свято верит, что дважды два пять, то на утро третьего дня у него ничего не останется, даже если он пропишет это на бумаге, и будет повторять, что это теперь закон. И если два человека потребляют каждый по два литра в день, то на два дня им нужно два бидона, а не третий ещё один. Но если один из них хочет платить только за четыре литра, а на утро третьего дня иметь пятый, и при этом настаивать на своём праве на него, то ему нужен закон, согласно которому дважды два в данном случае должно считаться пять, и на основе этого он должен иметь право забирать у другого столько, сколько ему согласно его арифметике не хватает. Так вот особенность науки права в том, что в других науках идти против законов природы не получится – механизмы просто не будут работать так, как рассчитано, а в области права можно, если есть власть соблюсти некоторые обстоятельства.

Если кто-либо устанавливает законы, идущие вразрез с законами природы, то естественным такое право назвать нельзя – его можно назвать только противоестественным. И противоестественному праву естественно работать только в условиях, когда какая-то сила искусственно заставляет работать систему вопреки естественным соображениям логики. И как только эта сила иссякает, всему естественно возвращаться на круги своя, так же, как воде естественно течь туда, куда её заставляют течь законы природы, и только искусственная её закачка может заставить течь её по-другому, но работать это будет только до тех пор, пока продолжается закачка. И как только будет отменён закон, согласно которому дважды два равно пяти, всем снова естественно приходить к выводу, что дважды два четыре, и действовать соответственно этому. И если кто-либо, не располагая должной силой для принуждения, будет распространять учение о том, что дважды два пять, его учение не сможет конкурировать с учением, что дважды два четыре, потому, что человек, уже развившийся для того, чтобы понять истину, не захочет менять её на заблуждения, а человек, пребывающий в заблуждениях, захочет сменить их на истинное понимание, как только ему помогут развиться до соответствующего уровня. Всё это даст преимущество тому, кто отстаивает истину, и для её противников это преимущество должно быть чем-то компенсировано – это тоже абсолютно естественно.

Если кто-либо хочет обосновать своё право, построенное на соображениях, идущих вопреки естественному ходу вещей, ему придётся затыкать тех, кто будет критиковать его основы – это тоже вполне естественная составляющая данного вида права. Изучение всех этих необходимостей и придумывание им оправданий тоже будет естественной частью этой науки. И затыкание всех несогласных так же будет частью системы, которая работает, только пока существует сила, заставляющая работать репрессивный механизм. И чем более неправым является какой-то случай паразитического права, тем более нетерпимой будет реакция системы на критику, и с тем более громкими обвинениями и угрозами со своей стороны она на оппонента должна будет попереть, если посмеет спрашивать то, на что у неё нет вразумительного ответа. И если кто-либо посмеет критиковать такую систему, на него сразу должны обрушиться с вопросом: «Ты смеешь критиковать систему!? Ты специально говоришь провокационные вещи. Которые раскачивают лодку?! Ты хочешь всё обрушить и погрузить общество в беспросветный хаос?!». И обвинять так, чтобы такие вопросы задавать было страшно. Чем более несостоятельные такие обвинения, тем с большей грозностью и апломбом они должны произноситься, чтобы компенсировать страхом то, на что не хватает диалектики. Всё это тоже абсолютно естественно, и появления такого вида права именно с такими особенностями тоже вполне закономерно.

Если право существует в обществе для того, чтобы защитить людей от паразитизма, то ему естественно заложить в свои основы все эти моменты, и сделать упор на разборе их как можно сильнее, чтобы как можно чётче обозначить то, с чем следует бороться. Если же право существует для того, чтобы только делать вид, что оно служит защите от паразитизма, а на самом деле реализовывать его принципы, то ему естественно, наоборот, всячески отводить внимание от этих моментов и проходить мимо них в своём изучении. И если какие-то решения в области права могут быть естественным образом рассчитаны, а какие-то, допустим, ещё нет, то заинтересованные в развитии такой науки в этой области исходят из того, что нужно развивать саму методику нахождения ответов при помощи расчётов, и всё, что можно при помощи них решить – решать при помощи них. И это так же естественно, как и для математики естественно состояние, когда есть задачи, которые решены учёными, есть задачи, которые ещё не решены, и есть задачи, которые очень долгое время были не решены, но в конечном итоге всё же были решены. И где если какие-то задачи ещё не решены, то никто не говорит, что при помощи математики можно решить не всё, и что поэтому надо её бросить, и найти ей что-то на замену. Но если кто-то влиятельный (вроде институтов паразитической власти) крайне не заинтересован в науке естественного права, достижения которого работали бы всё больше и больше против паразитизма, то они будут именно такое и говорить в его отношении, и на основании этого не допускать его в разряд естественных наук, ставя его развитие сразу на гуманитарную основу.

А что есть гуманитарное? Гуманитарное – это, например, литература. Вам дают прочитать романтическую повесть, и спрашивают: как по-вашему, любил ли главный герой героиню сильнее, чем она его, или наоборот, она его любила сильнее? Ваш ответ может не совпадать с мнением других – это нормально. И вы не обязаны доказывать своё мнение. Вы должны просто поразмышлять и составить его, и желательно, прочувствовать всё как можно глубже. И вот вы поразмышляли, почувствовали что-то, развили свою способность что-то чувствовать как можно глубже – цель достигнута. А приводить аргументы, которые должны всех заставить с вами детерминировано согласиться, не обязательно – это не точная наука. И гуманитарная может учить развивать своё индивидуальное мнение, основанное на таких чувствах, которых ни доказать, ни даже точно передать словами слов не хватает. Вроде как имеет право.

И в рамках гуманитарной программы дважды два может оказаться и пять, если скакать от чувств к логике и наоборот по определённой методике. Если нам надо пять литров воды на два с половиной дня, но платить мы готовы только за четыре, подключаем логику, и делаем вывод, что коли в день нам надо два литра, то каждый день можем потреблять столько, сколько надо. А когда на утро третьего дня мы обнаруживаем пустой бидон, то смотрим закон, и идём к тому, у кого есть литр, и говорим, что у него есть то, что принадлежит нам, и требуем отдать. А если он не согласен, мы начинаем чувствовать, что наши требования правильны и справедливы, и говорим ему, что ему тоже надо начинать это чувствовать. А доказывать мы ему не обязаны, потому, что право у нас гуманитарное, а в гуманитарной науке с чужим мнением можно не соглашаться. И в гуманитарном праве главное на математические доказательства, а то, что прописано в законе. И если из-за этого взаимопонимание с оппонентом не складывается, то снова вспоминаем про логику, и закладываем в неё данные, что человек не хочет соглашаться с тем, что правильно и законно, и получаем вывод, что имеет теперь право действовать принудительно. Забираем с него то, что положено по закону – получаем дважды два пять.

Аналогичным обществом получится и в правовой системе, где общество диктует человеку закон, в установлении которого согласия перед ним не спрашивало, и за отсутствие паразитизма в нём перед ним не отвечает (или отвечает, но по своим правилам, за корректность которых не отвечает), и требует следовать этому закону. И где оно может говорить ему, что он должен платить такие налоги и нести такие повинности, что у него ничего после этого бы не оставалось, кроме, как поесть ровно столько, чтобы хватило сил дальше работать, и на те лекарства, чтобы оставаться здоровым и быть способным выложиться полностью в бою на благо общества. И налоги все эти и повинности нужны будут только за тем, чтобы покрыть издержки крестового похода на другое общество, жителей которых этому обществу ну очень надо заставить отказаться от своей веры, и принять веру этого общества. И человек тогда спросит, если лично ему это не нужно, то почему это он должен отдавать то, что для этого надо? А ему скажут, что он должен делать то, что требует большинство, потому, что, если меньшинство не хочет уступать большинству, оно уже не право во всех смыслах. И тогда человек спросит, а что будет, если другие общества все вместе соберутся всем большинством во всех смыслах, и попрут на это общество, требуя отдать им столько, сколько они считают правильным, не спрашивая его мнения о том, что считает правильным оно. И тогда человеку ответят, что надо хватать винтовку, и бежать прыгать в окопу, потому, что защищающий родину всегда прав. И тогда он спросит, что же у этой системы за логика за такая, что тут в одном случае субъект права должен уступать большинству, и будет в ином случае неправ, а там в другом случае аналогичное нельзя, и наоборот, неправо получится большинство? И потребует, что пусть они найдут такие основания, которые отвечают на этот вопрос, и что пусть будет или нельзя меньшинству против большинства идти здесь, но и там тоже чтобы нельзя было, или наоборот, пусть там будет можно, но тогда чтобы и здесь большинство не позволяло себе того, что там считается неправильным. Но дело окажется в том, что за всей этой движухой стоит царь, которому не надо, чтобы враг забрал у него то, что ему принадлежит. А потому, все его подданные должны сражаться за его богатства до последней капли крови, а заодно и за те крохи, которые у них есть, и потому у них должно быть право выступить против любого большинства в лице врага общества. Но вот когда государь хочет получать свои богатства ценой пота и крови подданных, тут уже защищать своё у подданного права быть не должно, и потому стандарты тут должны быть двойные. Но только вот логикой такое не объяснить, поэтому и право такое на естественных началах не построить. И тогда человеку скажут, что на этот вопрос ему отвечать не обязаны, потому, что право тут гуманитарное, и в рамках гуманитарных дисциплин вопрос решается иначе. Нарисовался на горизонте враг – все резко почувствовали, что защищающий родину всегда прав, и бегом строиться на поле боя. А вот как надо напасть на другой народ, так все сразу почувствовали, что распространение их веры столь важная вещь, что ради неё даже оправдано даже и огнём и мечом поработать, и давай собираться в поход. А если кто вопросы начнёт задавать слишком неудобные, так на него государь сразу должен иметь право собак спустить должен, и все сразу должны почувствовать, что это правильно, и осуждать это не хочется. 

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Вчера 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Конашенок попытался улететь в Армению, но был задержан в аэропорту Пулково, а позже, заикаясь от страха, записал видео, где принёс свои «глубочайшие извинения»

Сегодня и вчера стримеры наперебой извиняются за свои слова в прямом эфире, сказанные сразу после теракта. Одна женщина из Липецкой области в эфире говорила, что в Москве убили всего 113 человек, а на...