Ледяной Поход прославил своих участников. По свидетельству генерала М.Г. Дроздовского, первопоходники превратились в эдакую "касту избранных" в Добровольческой Армии, при решении вопросов о назначении на освободившиеся вакансии преимущество отдавалось участникам Ледяного Похода, даже если способности их соперников оказывались несоизмеримо выше. Был, однако, среди белых первопоходников человек, которого карьера не интересовала вовсе - по той простой причине, что он уже давно прошагал по всем её ступенькам. И теперь шёл в поход вместе с армией, которую с полным основанием мог считать своим детищем. Хотя сам основатель Добровольческой Армии никакого официального поста в ней до поры до времени так и не получил. Речь о Михаиле Васильевиче Алексееве.
Алексеев понимал, что его участие в Белом Движении - последнее дело всей его жизни. Пора была подводить итоги - возраст всё чаще напоминал о себе, да и приобретённые с годами болезни начинали всерьёз беспокоить. А беспокоиться ему было о чём. Прежде всего, глодало сознание собственной причастности к роковому февральскому перевороту, создавшему чудовищную воронку, в которую в итоге засосало и Русскую Императорскую Армию, стоявшую в шаге от победы, и всю Россию. Тогда, в феврале, казалось, что можно договориться, достичь компромисса с общественными деятелями - а уж они обеспечат порядок в тылу, столь необходимый для воюющей армии. Вместо этого уступки "прогрессивной общественности" привели к бесцеремонному вмешательству тыловых дилетантов в управление самой армией, в результате чего фронт рухнул. Несомненно, Алексеев чувствовал свою ответственность за поданный императору Николаю II роковой совет. Старому генералу очень не хотелось умирать, не исправив собственной роковой ошибки.
Не занимая в армии никакой формальной должности, он продолжал вникать во все её дела и помогать ей по мере своих сил и по праву члена белого Триумвирата - первого антибольшевистского правительства, возникшего на Дону. Все заботы о подготовке к походу, по изысканию материальных средств для существования армии легли на его плечи. Он же регулярно виделся с атаманом Калединым, координируя действия добровольческих и донских отрядов. Он же впервые озвучил перед Алексеем Максимовичем мысль о том, что Добровольческая Армия может оставить Дон - в том случае, если "дальнейшая борьба будет бессмысленна и поведет лишь к полному уничтожению слабой стороны, каковой мы в данном случае и явимся".
Именно такая ситуация со всей определённостью обозначилась к началу февраля (старого стиля) 1918 года. "Сохранение нашей небольшой живой силы имеет решающее значение для ближайшего будущего, - писал Алексеев Каледину. - Только сохраняя ее и отведя туда, где мы можем получить пополнения, мы затянем борьбу, а в выигрыше времени вся суть. Факт полного нежелания донских казаков защитить свое достояние, возлагая на плечи Добровольческой Армии непосильное бремя, лишает возможности затяжки борьбы и выигрыша времени". Возможно, эта телеграмма послужила одной из причин, по которой атаман Каледин, не выдержав отчаянного положения донского фронта, застрелился. Но Алексеев лишь очертил создавшееся положение, не оставлявшее ему выбора. Каледин в этой ситуации оказывался жертвой - но Алексеев жертвовал не только Калединым (в конце концов, атаман имел возможность отступить с Дона вместе с Добровольческой Армией, как предпочли сделать многие донские партизаны). В Ростове, отдаваемом на милость большевиков, оставалась семья Михаила Васильевича. Жена, с которой прожил многие годы, дочери. Сын отправлялся в Ледяной Поход вместе с отцом. «Если мне не суждено вернуться и видеть моих ненаглядных, - писал генерал супруге, - то знай, что мысль о тебе и детях была всегда мне дорогой и бесконечно близкой; с ней я пойду и к моей последней минуте, если она назначена мне именно теперь. Голова забита, и не могу молиться так, как я умел молиться в былые тяжелые дни моей жизни. Я всегда получал облегчение моему сознанию, моей душе. Но остатки, проблески молитвы обращаю на то, чтобы Господь помиловал Колю. Я все земное уже совершил; все мы еще не сделали всего, и я всем сердцем хочу, чтобы настала минута, когда, собравшись вместе, вы дружно помогли бы устроить новую жизнь, чтобы не было в ней нужды, чтобы в своей семье, среди своих — именно, всех сохранившихся еще — снова родилась радость… Благословляю тебя и девочек; жду твоего благословения и мысленного пожелания, чтобы Господь помог и спас». Алексеев шёл даже на больший риск, чем остальные его соратники: отправляясь в неизвестность, он оставлял жене все пожертвования, которые ему удалось собрать по линии "Белого Креста" - с тем, чтобы она сохранила эти деньги и могла бы употребить их на помощь раненым добровольцам. Что сделали бы большевики с несчастной женщиной, если бы увидели её помогающей раненым белогвардейцам и какой опасности она могла подвергнуться просто благодаря наличию этих денег - предоставляю судить читателям. Но Михаил Васильевич резонно полагал, что в условиях, когда России грозит гибель, он обязан жертвовать не только собой, но и жизнями своих близких. А каждый истинный русский должен быть готов без колебаний отдать жизнь во имя Белого Дела. Вне зависимости от пола и возраста.
Генерал М.В. Алексеев и его жена Анна Николаевна.
Принимать непосредственное участие в боях Алексеев был уже не в состоянии по причине своего ослабленного здоровья. Командовать он формально тоже права не имел, сознательно и добровольно передав честь командования генералу Корнилову. Это решение далось Алексееву непросто - ведь создание армии начал именно он, именно он, ещё в Петрограде, создал тайную Алексеевскую организацию из офицеров, именно он наладил через общество "Белого Креста" отправку добровольцев на Дон под видом лечения после ранений. Но у Корнилова было то, чем Алексеев не обладал - харизма настоящего вождя, весьма удачно дополняемая славой Корниловского выступления. Алексеев отошёл в сторону. Но, передав Корнилову командование, он не мог снять с себя ответственность за армию. И потому в походе и в боях старался быть по возможности ближе к переднему краю, чтобы самому видеть обстановку и вовремя подать командирам нужный совет с высоты своего немалого боевого опыта.
23 февраля армия по льду перешла Дон. И первым на лёд, пешком, вступил генерал Алексеев. Он перешёл Дон сам, лично удостоверился в безопасности переправы, и лишь после этого дал отмашку на движение походной колонны. Во время боя под Лежанкой Алексеев находился вблизи переднего края - и вошёл в село, вошёл не спеша, опираясь на трость, вошёл пешком сразу же за передовыми ротами Офицерского полка генерала Маркова. Вокруг генерала ещё вовсю шла перестрелка с отступающим красногвардейцами, и бойцам его конвоя несколько раз пришлось применить оружие, чтобы защитить "старика", как любовно именовали Алексеева добровольцы-первопоходники. Бой под станицей Новодмитриевской стал самым тяжёлым за весь поход и дал название самому походу - Ледяной: в тот день проливной дождь сменился снегопадом и резким похолоданием, одежда на добровольцах покрывалась ледяной коркой. Из станицы по переправе, у которой сгрудились добровольцы, вела прицельный огонь красная артиллерия. Несколько отрядов Добровольческой Армии вброд перешли речку, чтобы ударить на красных. А Алексеев взял на себя функции руководства переправой остальных - и под огнём продолжал распоряжаться у обледенелого моста, перед которым скопились обозы и артиллерия. Столь же мало щадил себя Михаил Васильевич и во время рокового штурма Екатеринодара, стоившего жизни главнокомандующему Лавру Корнилову и его другу по Первой Мировой, основателю корниловского движения Митрофану Неженцеву. Алексеева постоянно можно было видеть на позициях, недалеко от ставки Корнилова. Там же, в роще неподалёку от переднего края, бывший начальник штаба Верховного Главнокомандующего завтракал и обедал, не обращая внимания на то, что над головой его рвалась большевистская шрапнель.
М.В. Алексеев в походных условиях
Алексеев не был ни командующим Армией, ни даже её начальником штаба - но к его голосу армия прислушивалась. Именно Алексеев настоял на том, чтобы двигаться на Кубань - у Корнилова были сомнения, не уйти ли в зимовники вместе с Поповым или на Астрахань. Возражения Алексеева, решившие судьбу Ледяного Похода, вкратце были следующими:
а) В районе зимовников армия легко могла пополнить свой конский состав и запасы фуража, зато напрочь лишалась возможности найти хоть какие-то подкрепления.
б) Армия оказалась бы изолирована от остальной России разлившимся Доном и железными дорогами, что не только лишало её свободы манёвра и отсекало от какого-либо активного участия в жизни страны, но и затрудняло бы её ликвидацию, если бы в этом возникла необходимость. По сути, уход в зимовники означал бы, что армия сама себя загнала бы в окружение.
в) С учётом того, что железные дороги контролировались красными, это окружение грозило полной катастрофой.
г) Казна Добровольческой Армии вся хранится в крупных купюрах, разменять которые в зимовниках банально негде, а значит, добровольцы будут обречены испытывать крайнюю нужду в самом необходимом.
Заканчивал Алексеев свои размышления следующей сентенцией: "В центрах — в Москве и Петрограде — по-видимому, назревают крупные события. Вывести на это время из строя — хотя и слабую, и усталую — Добровольческую армию можно только с риском, что она навсегда уже утратит свое значение в решении общегосударственной задачи". В итоге мнение Алексеева возобладало. Насколько это было важно для дальнейшего развития Белого Движения - я уже имел честь писать.
Добровольческая Армия выступает в Ледяной Поход
На фоне кровавого кошмара Русской Смуты Алексеева выгодно отличало милосердие к пленным. Настрой Корнилова перед Ледяным Походом был прост и однозначен - пленных не брать. Столь суровый приказ, увы, диктовался военной необходимостью. Однако христианская натура Михаила Васильевича не принимала бессудных расправ. Соратники свидетельствуют, что старому генералу не раз случалось буквально вырывать пленных красноармейцев из рук молодых белых офицеров, добиваясь для них хоть какого-то суда. Именно Алексеев выступил инициатором приёма в армию желающих из числа пленных, прежде всего - из числа бывших офицеров. Этот великий христианин, понимая, что стоит на пороге смерти, старался не брать на душу лишний грех и спасать заблудших там, где оставалась хоть малейшая возможность.
А ещё Алексеев молился. Истово молился. За гибнущую Россию и за свою крошечную армию. Молитва придавала ему силы, укрепляла надежду. А потом он, где - отеческим словом, где - просто своим бодрым видом в самой отчаянной ситуации умел вселить надежду в сердца тех, кто шёл рядом с ним. Белогвардейцы-первопоходники хорошо запомнили эту особенность Михаила Васильевича и сохранили для потомства в своих мемуарах.
Вообще, генерал Романовский был прав, когда говорил: "Армия знает, кто такой генерал Алексеев". На протяжении всего Ледяного Похода престарелый генерал был окружён поистине сыновней любовью и заботой со стороны белых добровольцев. Марковец В.Е. Павлов в своих воспоминаниях приводит следующий эпизод.
"Из окон дома, занимаемого генералом Боровским, командиром Юнкерского батальона, была видна дорога от переправы в станицу. По ней тянулись группы людей, отдельные подводы. Из станицы на переправу артиллеристы вели волов, чтобы на них привезти свои орудия.
Генерал Боровский, наблюдавший эту картину, вдруг громко сказал бывшим с ним:
-Кажется, едет генерал Алексеев?! - и, действительно, все узнали знакомую коляску Вождя, которую едва тянула лошадь с помощью нескольких человек.
- Ну-ка! Скажите детям - пусть помогут генерал Алексееву, - сказал генерал Боровский.
Буквально в момент, натянув на себя все сырое, дети выбежали навстречу коляске и десяток человек, сменяемый вновь прибывшими, впряглись в нее. Генерала Алексеева встретил генерал Боровский и ввел его в свой дом, куда следом набилась и молодежь. Дрожащий от холода, совершенно обессиленный, 60-летний Вождь, улыбаясь, благодарил юнкеров.
- Идите, отдохните! - говорил он.
Какая светлая радость охватила всех от этой неожиданной для них ими оказанной помощи своему Вождю!" (конец цитаты).
Современный карандашный портрет М.В. Алексеева работы художника А. Ромасюкова.
На заднем плане - карта боевых действий и нагрудный знак
Алексеевского Партизанского полка белой Добровольческой Армии.
И если в наши дни в России возрождается должное отношение к защитникам Отечества, то в числе этих защитников, в числе главных героев позорного для России 1918 года, в числе тех, чьими именами наша страна может оправдаться перед Богом и историей за этот мрачный период, одним из первых мы должны будем назвать организатора белой Добровольческой Армии Михаила Васильевича Алексеева. Вечная ему и светлая память!
по материалам https://mikhael-mark.livejourn...
Оценили 2 человека
6 кармы