В будущих учебниках политологии, наверняка, много внимания уделят разбору того, как маленькая страна десятилетиями навязывала России свою модель отношений.
Ничего кроме традиционного радушия белорусы Дмитрию Медведеву не предложили и на сей раз.
Уже совсем скоро — 10 августа — исполнится год с того момента, как Россия начала «новую интеграционную политику» в отношении Белоруссии. Иначе говоря, с того момента, когда продолжение финансирования белорусской экономики российскими деньгами прямо увязали с возобновлением интеграции в рамках договора о создании Союзного государства. То есть, по факту, с плавной утратой Белоруссией собственного суверенитета.
Так что минувшие 10 месяцев были очень нервными для белорусского руководства. Такой частоты встреч Лукашенко с Путиным не было никогда прежде, да и белорусское правительство работало «в аварийном режиме». На эти 10 месяцев пришлась и странная эпопея «самого стремительного посла РФ» в Белоруссии Михаила Бабича, и скандал с «грязной» нефтью в нефтепроводе «Дружба» (которая «выключила» белорусские НПЗ), и даже попытка заключения «союза истинных славян» между Минском и Киевом. Можно сказать, что это был самый сильный «шторм» в белорусско-российских отношениях после 1991 года. Но этот шторм в итоге все равно свелся лишь к вялому колыханию болота — извечного символа Белоруссии. И это, кстати, не ирония: одно из самоназваний белорусов — «люди на болоте», а в белорусском языке для болота существует столько же слов, сколько у эскимосов для снега.
Все это стало понятно 21 июня — в день, который был определен как знаковый, когда белорусская и российская стороны должны были окончательно согласовать «дорожную карту» выполнения договора о Союзном государстве (СГ). Как раз накануне Владимир Путин в ходе прямой линии прокомментировал тему Союзного государства РФ и РБ. «У нас на сегодняшний день не стоит вопрос об объединении в одно государство. Речь идет о реализации договора, который был подписан уже много лет назад, о создании так называемого союзного государства. Это не единое государство, это не одно и то же, — отметил Путин. — Мы сейчас договорились с Александром Григорьевичем Лукашенко, что мы вернемся к этому договору и вместе посмотрим, что же нужно реализовать из того, что не было сделано, а во что нужно внести соответствующие коррективы».
Дмитрий Медведев прибыл в Минск на следующий день и вместо подписания хоть каких-то интеграционных договоренностей получил дипломатически вежливый, но жесткий отлуп: «Сначала дайте денег, а потом поговорим об интеграции». Иначе говоря, 21 июня в Минске белорусская сторона как по нотам проартикулировала уже хорошо знакомые «хотелки» в адрес РФ. На этот раз главным спикером стал посол Белоруссии в России Владимир Семашко, по совместительству — вице-премьер белорусского правительства по вопросам интеграции.
Во-первых, он напомнил, что Минск рассчитывает на компенсацию прибыли, которую нефтеперерабатывающая отрасль страны недополучит из-за российского налогового маневра. «Белорусская сторона продолжает рассчитывать на компенсацию Россией последствий проводимого маневра. У правительства России понимание проблем Беларуси в связи с этим, безусловно, есть. Мы приступили к обсуждению компенсационных механизмов, — отметил Владимир Семашко. — Они могут быть как в виде межбюджетных трансферов, так и в виде изменения формулы цены нефти, внесения в нее специальной скидки. Размер же компенсации очевиден для двух сторон: должна быть возмещена разница в вывозных таможенных пошлинах, помноженная на объем поставляемой нефти».
Официальный Минск считает себя пострадавшим, поскольку российский налоговый маневр лишает его сверхприбылей, ранее достававшихся Белоруссии благодаря тому, что она получала российскую нефть без пошлин (а это 30% от стоимости). По словам Владимира Семашко, на первом этапе маневра Белоруссия потеряла $3,6 млрд. «Если все оставить так, как есть, то за оставшееся до завершения налогового маневра время Беларусь потеряет еще $10,6 млрд при мировой цене нефти $70 за баррель и $8,8 млрд при цене $60 за баррель. А затем белорусские нефтепереработчики будут полностью выведены на мировую цену нефти, в результате чего Беларусь будет ежегодно переплачивать России по $3 млрд», — привел посол подсчеты белорусской стороны.
Другой «наезд» был столь же традиционным: мол, частое введение Россельхознадзором ограничительных мер к белорусским предприятиям не связано с качеством продукции, а имеет политический смысл. «К качеству белорусской „молочки“ не только у российских потребителей, но и у европейских нет претензий, наша продукция узнаваема и любима жителями всех регионов России, стран СНГ и ЕС. Белорусские производители выдерживают все требования и стандарты, принятые в ЕАЭС и которые по ряду позиций у нас жестче, чем в Евросоюзе, — отметил Владимир Семашко. — Поэтому введение Россельхознадзором ограничительных мер к белорусским предприятиям не связано с качеством продукции. Происходит недобросовестное, предвзятое вытеснение наших производителей с российского рынка».
Впрочем, у Минска для Москвы заготовлена и «морковка» в виде соглашения о взаимном признании виз до конца. Оно может быть подписано до конца 2019 года. Правда, работа над проектом соглашения началась в 2015 году, но этот простой документ упорно не удается подписать — белорусская сторона все время указывает на некие «внутренние сложности».
А вот введения единой валюты не будет. Владимир Семашко отметил, что белорусская и российская сторона четко понимают: валютная сфера — это, прежде всего, элемент суверенитета любого государства. «Валютная интеграция в ущерб суверенным правам партнеров невозможна», — подчеркнул он.
В общем, вы поняли: 21 июня белорусский и российский премьеры не смогли принять документ об интеграции. Принципиальные разногласия между Беларусью и Россией не преодолены, все переносится на ноябрь. По словам Дмитрия Медведева, значительная часть вопросов по развитию интеграции РФ и Белоруссии согласована, на уровень президентов остались самые сложные: «Мы сейчас находимся на очень важном переговорном треке, обсуждаем программу действий по исполнению договора союзного нашего, программу интеграции. И сегодня мы очень неплохо поговорили. Значительная часть вопросов, она уже согласована, это не означает, что не осталось ничего для президентов. Осталось гораздо меньшее количество вопросов, но самых сложных, по которым нужно будет определиться даже с точки зрения политико-правовой».
Единственное положительное, что из себя смог выдавить Дмитрий Анатольевич в Минске: переговоры по интеграции, по его словам, «пошли на одном языке». «Коллеги усиленно работали после 24 мая — нашей встречи в Москве по вопросам углубления интеграции в Союзном государстве, — сказал премьер РФ. — В процентах это оценивать сложно, но то, что позиции сближаются, это действительно так. ... Переговоры прошли хорошо: мы понимаем друг друга, слышим друг друга и абсолютно искренне, не для того, чтобы соблюсти дипломатический этикет, скажу, что мы наконец-то по интеграционной тематике говорим на одном языке».
«Получается, что „один язык“ уже есть, а вот интеграции — не было и нет. Да еще и белорусская сторона выдвигает претензии по деньгам. Это при том, что впереди переговоры по цене на газ на ближайшие годы, — то есть Минск теоретически должен бы быть посговорчивее, — сказал в комментарии для „Росбалта“ белорусский политолог Антон Платов. — Но мы видим, что белорусская сторона ведет переговоры практически с позиции силы: ставит условия и сама определяет все сроки. И даже непонятно: это блеф или у Александра Лукашенко есть некие козыри, которые он не выносит на публику, но которые вынуждены учитывать в Москве».
Пока же белорусский премьер Сергей Румас сообщил, что к ноябрю должны быть согласованы «дорожные карты» по всем секторам экономики. По его словам, затем потребуется большая работа правительств «по приведению законодательства в соответствие для того, чтобы общие рынки, общие секторальные рынки могли уже заработать в полную силу». «Когда мы говорим об общих или даже по некоторым секторам единых рынках, то понимаем, что это равные условия для наших субъектов хозяйствования», — сказал глава белорусского правительства. Румас пояснил, что равные условия хозяйствования предусматривают «одинаковое и налогообложение, и элементы бюджетной политики, и равные цены на энергоносители, и равные регуляторные правила».
Вот и прозвучали те самые заветные слова, вокруг которых уже лет десять полыхают все белорусско-российские споры: «равные цены на энергоносители». Белорусской стороне недостаточно получать российский газ по самой низкой цене среди зарубежных покупателей ($129). Минск хочет иметь газ по внутрироссийской цене, условно говоря по цене Смоленска ($70), аргументируя это тем, что раз союзное государство — то и условия для работы заводов должны быть одинаковы.
В это все и упирается. В Минске считают, что Россия должна «братскому народу» поставлять углеводороды по внутренним ценам и держать свой рынок открытым для «братской» продукции (даже если она демпингом «убивает» российских производителей, как это выходит с молочкой). А остальное — внутреннее дело суверенной Белоруссии. В Москве резонно отвечают, что не против и внутренних цен, и единого рынка, но тогда Белоруссия должна быть субъектом РФ. Равные права — равный статус. Официальный Минск денег хочет, а терять суверенитет — нет. Так что эта музыка будет вечной.
автор Михаил Петровский
Оценили 6 человек
12 кармы