Глубинное государство против оккупантов

В России формируется гражданское общество.

Когда все ветви власти приватизированы, общество начинает создавать параллельные структуры, чтобы выжить.

В российском социуме нарастает давление, грозящее сорвать «крышку».

Процессы, идущие в российском социуме в последние месяцы, в том числе и протесты, начиная с Шиеса и заканчивая столицей, показывают, что в России сложилось то самое гражданское общество, о котором столько говорили большевики. Точнее, демократы и либералы 1990-х годов. Главный его признак в том, что оно берет на себя те функции, от которых отказывается государство. Иначе говоря, именно эти общественные структуры и становятся постепенно настоящим российским государством, на помощь которого могут полагаться граждане.

Происходит это потому, что формальные государственные институты просто не справляются, а иногда и вовсе приватизированы группой людей, которые стремятся всячески снизить госрасходы. Позаимствовав из либеральной экономической теории саму идею сбережения казны, они развернули ее в своих интересах. Теперь экономия на бюджетных расходах не приводит к снижению налогов и поборов — они только увеличиваются, потому что растут аппетиты тех, кто присвоил право называть государственные финансы своими.

Изначально два процесса шли практически рука об руку. Это началось задолго до протестов 2011—2012 годов и с политикой вообще никак не было связано (по крайней мере, формально). Государство проводило реформы, многие из которых, например, в здравоохранении или образовании, сводились к тому, что социальные учреждения выводились на самоокупаемость, а в выделении ресурсов на все, что требовало дополнительных затрат, например, дорогие хирургические операции, государство отказывало.

И вот тогда граждане сами начинали собирать деньги — вначале по знакомым, потом шире и, наконец, появлялись благотворительные фонды для целевой помощи, то есть решения тех проблем, которые интересуют граждан, но не волнуют конкретных персон во власти. В числе наиболее известных здесь можно назвать «Русфонд» или фонд «Подари жизнь».

Второй вариант — люди, приватизировавшие государство, настолько снижали затраты и укрепляли бюрократические препоны, что некоторые общественно важные службы становились неэффективными. Например, пожарные или полиция. И тогда появлялись волонтерские объединения. Это и добровольные пожарные, и поисково-спасательные отряды «Лиза алерт», занимающиеся тем, что не в состоянии (или вообще отказываются) делать правоохранительные органы, а именно искать только что пропавших людей, в том числе детей, которых еще нельзя официально объявить в розыск, потому что, видите ли, трое суток не прошло. Иначе говоря, это отдельные инициативы, появившиеся для решения какой-то одной конкретной задачи.

Затем начался новый этап. После 2011 года государство перестало обеспечивать защиту прав отдельных групп граждан. Правоохранительные и следственные органы все больше стали превращаться в репрессивные. Задержанный на политическом мероприятии не мог рассчитывать на то, что его права в изоляторе временного содержания будет защищать прокуратура, формально обладающая надзорными функциями. И вот на волне недовольства появилось ОВД-Инфо, которое декларирует, что человек не должен оставаться один на один с репрессивной машиной, многочисленные адвокатские объединения, росла и крепла «Русь сидящая». Ведущую роль тут играли и политическая, и эмоциональная составляющие.

 

Чем больше становилось таких околополитических проектов, тем с большей осторожностью к гражданской активности относились власти. Еще лет десять назад они в целом радовались волонтерам и тому, что гражданское общество берет на себя расходы, экономя бюджетные деньги и практически ничего не прося взамен. В то время, государство уже стремительно ограничивало проявление гражданской активности в решении политических вопросов (через выборы и митинги), но было толерантно к волонтерским движениям.

Однако позднее власти стали с подозрением относиться и к социальным проектам, высматривая в каждом близость к политической повестке. Вначале разнообразные мертворожденные «общественные палаты» подменяли собой только правозащитные НКО, но затем они начали потихоньку пытаться подмять и социальную активность. Взамен обществу предлагались варианты вроде «Общероссийского народного фронта».

Между тем общественные процессы все усложнялись. Вместо сборов «по копеечке» на лечение отдельных детей, возникали уже системные инициативы. Это новый этап созревания гражданского общества — здесь уже гораздо меньше эмоций и чистой политики. Речь, фактически, о появлении институтов, работающих на постоянной основе.

Пример тому Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова, который начал собирать данные о людях, готовых помочь людям с разнообразными тяжелыми наследственными заболеваниями, раком, лейкозом. Пока в России сохраняются системные проблемы с лечением таких болезней, масса ответственных людей создают, по сути дела, параллельную сеть для оказания им помощи.

В случае таких проектов, как регистр, призванный объединить по всей стране порядка полумиллиона потенциальных доноров, возникает уже обратная зависимость — они сами формируют гражданскую нацию. Инициативы, подобные этой, дают активистам ощущение причастности к гражданской нации, помогает преодолевать ту атомизацию, разделение и войну всех против всех, в состоянии которой живет последние годы Россия.

На фоне дела сестер Хачатурян на первый план выходит и борьба с домашним насилием, которую пытается координировать центр «Насилию нет». Государство не просто декриминализовало домашнее насилие, по сути дела, если послушать многих близких к власти деятелей, легализовало его. Как следствие, сейчас в России резко увеличилось количество смертельных случаев в результате «побоев», говорят активисты.

Итак, сейчас сразу во многих сферах жизни российского общества появляются глобальные социальные проекты с четкой программой, которые просто заменяют собой государство там, где оно не хочет работать или просто оказывается неэффективным.

Казалось бы, властям надо этому радоваться. Ведь в условиях, когда российское общество теряет перспективу и видение будущего, активные люди ищут способ настоящей социальной реализации. Действительно, эти люди уже не спрашивают государство, что оно может сделать для них, а сами пересоздают государство заново, отстраивая по кирпичикам те функции, ради которых вообще-то государство, как предполагается, и существует.

Пока в российском социуме нарастает давление, грозящее сорвать «крышку» или разнести существующую систему, проекты вроде Национального регистра доноров костного мозга — это тот самый пар, который все же находит выход из этого перегретого «чайника». Такие инициативы должны были бы удерживать наше общество от взрыва.

Однако власти не готовы понять и принять происходящие изменения. Напротив, на примере того же Регистра видно, как государство, исходя из ложных страхов, подавляет не только политическую, но и социальную активность россиян. По сложившейся еще раньше практике, «сверху» спускаются созданные буквально «с нуля» госпроекты, которые вряд ли будут так же эффективны (зато никаких проблем с подконтрольностью власти).

Эффект от этого гиперконтроля получается прямо обратным. Перегретый пар лишь только накапливается, а активная часть общества, которая при другом развитии ситуации занималась бы глобальными гражданскими проектами, уходит в политику. Это блестяще подтверждают актуальные политические протесты.

 Но правильные выводы власть делать не хочет или попросту не умеет.

Иван Преображенский