«В Донецке дети это видели, а почему-то другим показывать нельзя»

Можно ли убить фашиста лопатой, что сказать по телефону его маме, у кого научиться водить танк, откуда в окопах берутся кофе, пирожные и цветы, а главное, как со всей этой информацией возвращаться в Москву. Как помнить взрослые глаза русских детей Донбасса и слышать, что детям России нельзя видеть правду об этой войне.

О тонкостях производства первого луганского кинофильма «Ополченочка», снятого на основе реальных событий, где у каждого героя есть реальный прототип, который, зачастую, играет сам себя, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказала исполнительница главной роли Наталия Колоскова.

Валентин Филиппов: Наша виртуальная студия сегодня находится в Москве в гостях у Наталии Колосковой – восходящей звезды, исполнительницы главной роли в первом луганском фильме «Ополченочка».

Говорят, что актёры очень чувствительные люди, они вживаются в роль. Вот помните, как Высоцкому было жалко лошадь убивать? И многие люди у него потом спрашивали: «А не жалко ли лошадь было убивать для фильма «Два товарища?».

Скажите, вы тоже также вживаетесь в роль и живёте жизнью героини?

Наталия Колоскова: Да. И вы знаете, особенно на съемках фильма «Ополченочка» я на себе это впервые прочувствовала в кино. То есть, в театре я подобное ощущение испытывала, когда ты живешь ролью, репетируешь, и тебя преследуют фразы из спектакля, события из спектакля. Если ты постоянно плачешь в спектакле, у тебя и в жизни такие же события попадаются. Но, как-то в театре я научилась с этим работать, отпускать как-то.

А так как в кино у меня была первая такая большая роль и большая экспедиция… Я почти полгода прожила в Луганске. Я там вела дневник. Практически каждый свой день я там записывала, все съемочные дни я там себе зафиксировала. И поначалу меня очень сильно трясло, я всего боялась, я не понимала этих шуток. А в какой-то момент со мной произошел некий перелом, когда я стала со всеми как будто «своя». Я даже не заметила, как это произошло.

Только сейчас, перечитывая дневники, я вижу этот переходный момент. Как будто всё хорошо, это вроде бы я. Но, вернувшись после съёмок в Москву, мне было здесь очень тяжело. Было очень тяжёлое настроение. Мне все говорили, что у меня стал очень тяжёлый взгляд, и я сама, как будто, не понимаю, что происходит. Потом я поняла, что настолько в меня впиталось всё, что меня окружало в Луганске и Донецке. И мне пришлось как-то от этого облегчать себя здесь. Это долгая работа над собой психологическая.

Валентин Филиппов: Вы жили жизнью этой ополченочки, по большому счёту.

Наталия Колоскова: Получается, да. Я поняла, что на самом деле, мне не пришлось ничего играть. Моя героиня обычная девчонка, современная, весёлая…

Валентин Филиппов: И поступала, собственно, так же, как и вы бы поступали?

Наталия Колоскова: В чём-то да, в чём-то, наверное, нет. Мне кажется, что моя героиня сильнее, чем я, и смелее. Я только думаю, что я смелая. На самом деле, я поняла, что я тот ещё трус.

Валентин Филиппов: Это вообще нормально, что украинский солдат разговаривает по телефону с мамой, а вы его лопатой, лопатой… А потом ещё трубку берёте и такая маме: «Я ещё и до тебя доберусь».

Наталия Колоскова: По сюжету этот человек меня чуть не убил.

Валентин Филиппов: Вот вы бы могли бы фашиста лопатой?

Наталия Колоскова: Это было в целях самообороны. Мою героиню шесть дней держали в плену, насиловали, избивали и повели в лес, чтобы она копала сама себе могилу. Другой момент, я не знаю, смогла ли бы я жизни так сделать. Не факт. Я могла растеряться. Не знаю, мне сложно сказать.

Валентин Филиппов: Наше российское государство иногда поддерживает кинематограф, даже в тех случаях, когда ленты, которые снимают, мягко говоря, недостаточно патриотичны. Недостаточно на укрепление государства работают. Как с вашим фильмом дело было? На какие средства удалось его снять? И каково участие государства в этих съёмках?

Наталия Колоскова: Я не всю информацию знаю на этот счет, честно скажу. Мне известно, что идея фильма пришла Роману Разуму, и он уже собирал вокруг себя множество людей, которые ему помогали. Многие люди вообще помогали бесплатно. В Луганске и Донецке люди бесплатно снимались, бесплатно предоставляли технику и много чего. То есть, государство нам не предоставляло деньги на этот фильм. Насколько мне известно, это всё на инициативе людей. Им этот фильм нужен и очень важен.

Валентин Филиппов: Премьера, вроде бы прошла в 2019 году. Правильно?

Наталия Колоскова: Да.

Валентин Филиппов: И дальше что? Фильм в прокат до сих пор не попал?

Наталия Колоскова: Фильм был в прокате в Донецке и в Луганске. В мае, по-моему, 2019 года была премьера в Донецке, а в июне была премьера в Луганске. И там были прокаты.

Были отдельные показы. В Севастополе закрытый показ был. В Санкт-Петербурге и в Москве было несколько закрытых показов. Насчёт проката в Москве, в России – пока нет информации никакой. Не знаю.

Валентин Филиппов: Что ж для этого проката надо? Есть кинотеатры. Что им трудно показывать, собирать деньги?

Наталия Колоскова: Я не знаю. Я не хочу отвечать на этот вопрос, не хочу в это лезть.

Валентин Филиппов: А пробыв такое длительное время в республиках, вы отчасти стали дончанкой, луганчанкой?

Наталия Колоскова: Мне кажется, да. Я стала с ними общаться на одном языке, стала понимать все эти шутки, мне стало в обществе этих людей достаточно комфортно. Мне очень понравились мужчины-военные.

У нас был съёмочный период – пару дней, я не помню точно сколько, дней пять, наверное. Мы жили на полигоне. А там нет ничего. Ни нормального жилья, ни нормального туалета. Магазинов, кафе в принципе там нет. И мужчины-военные нам приносили кофе. Где-то они находили кофе. Маше, другой героине, Марии Перн с утра один мальчик принёс букет роз, написал стихи. Потом они нам приносили какие-то пирожные. Где они это брали, я, честно говоря, даже не знаю. Может быть, они ночью как-то ездили в деревню. Хотя там далеко очень ехать. Для меня большая загадка, как они так умудрялись. Они готовы были последнюю воду свою отдать. Снимали бронник, говорили: «Садись, посиди, сестра». Очень такие классные.

Валентин Филиппов: А за что они воюют? Вы вот разобрались? В 2014 году было всё понятно. Потом столько вранья сверху накрутили. За что они сейчас воюют?

Наталия Колоскова: Я задала такой вопрос Филу. Фил – это военный, который учил меня водить танк. Я говорю: «Фил, ну зачем ты воюешь?». У него жена, дети. И он мне говорит такую вещь: «Представь, что ты сидишь дома, и к тебе приходит человек и забирает твой дом. А я не могу отдать свой дом. Это мой дом и я его защищаю. А кто, если не я? Почему другой человек может прийти и забрать мой дом?». Вот, как-то так.

Валентин Филиппов: Большого политического ответа не будет? В чём они видят концовку? Что будет победой для них?

Наталия Колоскова: Не знаю. Я не хочу говорить про политику, вообще.

Валентин Филиппов: Это в вас москвичка сейчас говорит или нет?

Наталия Колоскова: Нет, не москвичка. Я не москвичка, во-первых. У меня мама их Харькова, а папа из Смоленска. Я наполовину, получается, сама украинка.

Валентин Филиппов: Если Харьков считать Украиной, то может быть. А если нет?

Наталия Колоскова: У меня в Луганске бабушка живёт двоюродная. Я об этом даже не знала. Я была на съёмках фильма и заехала к ней в гости. Познакомилась со своей сестрой, дядей – папиным братом.

Я не хочу говорить про политику. Я просто видела глаза этих людей, которые живут в Луганске. Дети выглядят, как старики. Глаза у них очень взрослые.

Всё, что я могла сделать, я сделала. Я там была, я снялась в фильме. Как могу, я поддерживаю. Сейчас есть акция ещё. Детей из Донбасса привозят в Москву на экскурсию. Я тоже там помогаю с Юлией Чичериной. Чем могу, я поддерживаю. Но, вступать в политические споры я не хочу, я в этом ничего не понимаю.

Простите меня, конечно. Может быть, я тупая или ещё какая-то, называйте как хотите. Я просто хочу, чтобы был мир. Вот и всё.

Валентин Филиппов: Я не зря спросил: «В вас говорит москвичка?». Мы знаем, что в России сейчас акции протеста, связанные с Навальным. Жёсткие действия ОМОНа. Дикое возмущение «золотой молодёжи», или как их назвать. Креативный класс.

«Я не хочу интересоваться политикой, я не хочу о ней говорить, у меня нет оценок» – может быть, благодаря осознанному отходу от этого всего мы теряем поколение? Кто-то же им приходит и рассказывает, как правильно и как нужно.

Наталия Колоскова: Я не знаю, ничего не хочу даже комментировать. Я считаю, что, если ты не разбираешься в этом, если ты не знаешь, живи и не лезь. А если «просто идти, потому что все идут, то я пойду с этой толпой»… Я этого не понимаю.

Может быть, просто им посмотреть фильм?

Валентин Филиппов: Но ведь кто-то не даёт.

Наталия Колоскова: А, может, они просто посмотрят фильм, посмотрят, что может быть?

Вот недавно в интернете появилось видео, в котором донецкие студенты обращаются к московским студентам и говорят о том, что «Ребята, пока не поздно, не выходите на улицу. У нас тоже также начиналось. Сначала люди просто вышли на улицу. Потом кого-то взорвали, потом ещё взорвали. А теперь это продолжается много лет. Смотрите, как может быть».

И почему бы им не посмотреть это видео? От моих слов не думаю, что колоссально что-то изменится. Но, допустим, видео этих студентов очень трогательно.

Фильм наш, понятно, что я заинтересованное лицо, потому что я там снималась, но многие говорят, что фильм жестокий.

Я согласна. Да, фильм жестокий. Но это лишь одна десятая того, что было реально. И говорят, что этот фильм нельзя показывать детям. А ничего, что дети там были и это видели? В Донецке дети это видели, а почему-то другим детям этого показывать нельзя. А потом они выходят на площадь.

На мой взгляд, наш фильм важен и нужен. Да, может быть он не настолько оснащен технически, но большой плюс нашего фильма в том, что, во-первых, он не за деньги. Его делали обычные люди, обычные жители, военные. Большая часть участников – это просто люди, которые пошли, чтобы о них узнали. Чтобы знали то, что у них происходит.

Скорее бы, я указывала в описании фильма, что он не художественный, а художественно-документальный. Там все герои, им придуманы другие имена, но это реальные люди. Это истории реальных людей. Минимально что-то добавлено. А большая часть – это люди, которые там живут. В Луганске, когда была премьера, в Донецке зал очень ярко реагировал, потому что они всех их знают.

Валентин Филиппов: То есть, они их узнавали.

Наталия Колоскова: Даже в фильме они: «Да, это ты там. Круто». Они узнают все эти события, всех этих людей. Друг друга они даже видят в фильме. Это не выдуманная история, это всё правда.

Этот фильм, как исторический факт. Он останется.

Валентин Филиппов: Хочу вам пожелать, чтобы этот фильм как можно скорее увидел широкую аудиторию, или широкая аудитория увидела его.

А за что вы так любите Высоцкого? Кто вам привил эту любовь?

Наталия Колоскова: А откуда вы знаете? Кто вам рассказал?

Валентин Филиппов: Вы же совсем молодая девочка, 1993 года рождения. Причём, даже 31 октября. То есть, Белый дом уже сожгли, уже Ельцин захватил власть, уже разогнал Верховный Совет России. И только после этого вы родились. И вдруг Высоцкий…

Наталия Колоскова: У меня были очень хорошие педагоги в институте, за что им огромное спасибо. И один из педагогов – Никита Владимирович Высоцкий, сын Владимира Высоцкого.

Но вообще моё знакомство с Высоцким началось в школе. Нам на уроке рассказывала учительница по литературе. Она ставила песни Высоцкого. И я чувствовала, что это что-то мощное. Но я этого как будто не понимала. Думала: «Ну, какой-то голос странный. Что-то поёт». Не могу сказать, что я прониклась. Конечно, нет.

Но уже в институте, познакомившись с Никитой Владимировичем, он много историй нам рассказывал, и мы стали работать над спектаклем по творчеству Владимира Семёновича. В спектакле песни Высоцкого, стихи, письма поклонников.

Тогда не было интернета.

Валентин Филиппов: Я застал.

Наталия Колоскова: Люди писали. В музее Высоцкого хранится очень много писем поклонников. И мы взяли эти письма за основу. Мы, как будто, эти поклонники. На самом деле, все стихи и все песни в этот спектакль мы выбирали сами, кому что отзывается. И мне настолько оказался близок Высоцкий. У нас в спектакле никто не пытался его копировать, пародировать. Ни в коем случае. Просто каждый находил что-то своё.

И мне очень понравилось с Никитой Владимировичем работать над одной песней. Песня «Жара». Я говорю: «Никита Владимирович, очень хочу эту песню». Он говорит: «Наталья, это мужская песня». Я говорю: «Да, я понимаю». Он говорит: «А что вам так в ней нравится?». Я говорю: «Я не могу объяснить, я просто хожу постоянно её пою, мне очень нравится этот ритм, как ритм сердца». И он говорит: «Понимаете, вы никогда не споёте, как Высоцкий, у вас нет такого мощного мужского голоса. И не надо. Его сила в мужском надрыве, он вечно на надрыве. А ваша сила в вашей слабости. Вы девушка». И я вообще по-другому стала делать эту песню.

И как бы я не ору, как Высоцкий. А вот в своей органике, в своём характере, в своей слабости я максимально открыта залу, полностью. Принимайте меня вот такой. Здравствуйте.

Высоцкий очень великий человек. Очень великий человек. Нереальный.

Многие песни для меня очень отзываются, прямо до мурашек. Круто. Я его обожаю. Он крутой.

Валентин Филиппов