«Просим исполнить Хаценко»

0 2481

Так писали сотрудники Главного управления контрразведки «Смерш», когда им поручалось решать наиболее сложные задачи.

Одним из факторов Великой Победы, 74-ю годовщину которой скоро предстоит отметить, стала успешная деятельность военной контрразведки, сумевшей взять верх над спецслужбами нацистской Германии и её сателлитов. Борьба с вражескими разведками шла не только в прифронтовой зоне, но и глубоком тылу. В рядах военных контрразведчиков самоотверженно действовали и женщины. Об одной из них – наш рассказ.

Анна Овсянникова родилась в Москве – произошло это 14 октября 1921 года. Её детство и юность проходили в районе Таганки, на Мясной Бульварной улице, позднее переименованной в улицу Талалихина. Большая трудовая семья, жили бедно, жили трудно, однако в 1939 году, окончив десятилетку, Аня успешно сдала вступительные экзамены на филологический факультет Московского городского педагогического института имени Потёмкина.

А далее была самая обыкновенная студенческая жизнь: лекции – очень интересные и скучные, молодёжные вечера, спортивные состязания, сдача нормативов ГТО, учебная практика в школе… Про то время Анна Кузьминична говорила мне так: «Я стала более общительной, свободной и каждый месяц получала стипендию». И ещё, как сказал поэт, «Пора пришла, она влюбилась». Анатолий Харитонов был лётчиком гражданского воздушного флота и очень хорошим, достойным человеком.

Летом 1942-го Анна успешно сдала государственные экзамены и получила назначение в Калининский областной отдел народного образования – преподавателем русского языка и литературы. Возможно, был учтён тот факт, что её муж проходил тогда службу на Калининском фронте.

Не будем вдаваться в подробности, почему оно так получилось, но в это время на выпускницу пед­института поступил запрос из НКВД. Её решили взять на службу в управление особых отделов (УОО) Наркомата внутренних дел СССР. Анну пригласили для беседы к самому начальнику УОО Виктору Семёновичу Абакумову, за которым оставалось последнее слово.

Вот как Анна Кузьминична описала эту встречу: «Очень доброжелательно, с улыбкой смотрит он на меня и предлагает сесть. Я села напротив него в глубокое кресло, не рассчитала и провалилась в нём. Получилось, что ноги поднялись вверх. Еле-еле выбралась и подумала, как же я опозорилась, но Виктор Семёнович даже виду не подал и, улыбаясь, стал со мной разговаривать. Перед ним лежало моё личное дело. Листая его, задавал вопросы. Прежде всего спросил, люблю ли я мужа, есть ли у нас дети. Поинтересовался, как я училась, чем увлекаюсь и так далее. На все вопросы я ответила полно и чётко, и мне показалось, что мои ответы ему нравятся. Абакумов поблагодарил меня и сказал, что я свободна».

Много чего сейчас говорят о Викторе Семёновиче Абакумове, разные его образы рисуют нынешние телеканалы, но перед нами впечатление, как принято говорить, из первоисточника. Как видим, весьма положительное.

И вот ещё одно наблюдение нашей героини: «Абакумов был очень тактичным человеком, никогда не отчитывал офицера в присутствии кого-либо, всегда делал это наедине…»

20 ноября 1942 года Анна Харитонова приступила к работе. Отдел, в который она была зачислена, состоял из двух отделений: «наружки», то есть наружного наблюдения, и «установки» – это объяснить сложнее, ну, в общем, – выяснения, кто есть кто, где человек, попавший в поле зрения контрразведки, находится, и всех о нём подробностей. Была в отделе ещё группа обыска и ареста. Анну определили в «установку». Как оказалось – на двенадцать лет и два месяца.

Достаточно быстро Харитонова (в отделе её знали под оперативным псевдонимом Хаценко) завоевала прочный авторитет среди сотрудников.

Работа была тяжёлая, день – ненормированный. Трудиться приходилось с самого утра и где-то до часу ночи, порой даже не хватало времени на обед. Было строгое правило: если вдруг заболел, то обязательно позвони в отдел, сообщи, где ты, что с тобой, нужна ли помощь. Но при всей напряжённости руководство считало, что «сотрудники органов всегда должны быть на голову выше других, в курсе всего, что делается в стране». Поэтому каждый день в отделе начинался с политинформации – ведь в те времена нельзя было посмотреть за завтраком утренние «Новости», «Вести» или «Сегодня», потому как телевизоры в жизнь общества ещё не вошли.

Кстати, перед тем как Анну зачислили на службу, руководство отдела пригласило её мужа (к тому времени его перевели в столицу), которому в общих чертах объяснили характер будущей работы жены, предупредив, чтобы он не беспокоился и не ревновал, если супруга вдруг слишком задержится на службе или вообще не придёт домой ночевать. Анатолий в таких случаях звонил по утрам в отдел, чтобы узнать, жива ли? Он ведь и сам «ходил по лезвию» – летал в немецкий тыл к партизанам на большом американском «Дугласе». А потому чаще Анна звонила на аэродром сама, выясняя, прилетел ли?..

В то военное время на «невидимом фронте» шло напряжённое противоборство. Вот как рассказывала об одном из таких своих «незримых боёв» сама Анна Кузьминична:

– Летом 1943 года запеленговали рацию в доме на Рождественке. Мне было приказано установить, в какой квартире эта рация и кто на ней работает. Тщательно проверила весь дом, выяснила, что в одной из квартир остановился офицер, приехавший в командировку с фронта. Поселился у своей сестры, которая работала на заводе и часто отсутствовала по нескольку дней. Соседи же уехали в эвакуацию, и этот офицер фактически жил в квартире один. Установили за ним слежку, проверили документы. Всё вроде в порядке.

И вдруг он передаёт по рации, что в такой-то день и час он выходит из дома и тогда-то будет переходить линию фронта. Наш отдел приготовился. Я должна была находиться в подъезде и, увидев, что офицер вышел из квартиры, махнуть белым платком в окошко повыше того этажа (стекло из форточки наша ребята заранее выставили). Прибыла я рано, вошла в подъезд и вдруг вижу, что этот офицер уже спускается вниз.

Увидев меня, остановился, пропустил, и боковым зрением я замечаю, что он смотрит мне вслед. Прохожу один этаж, второй, третий – он всё стоит! Дошла до последнего этажа, стучу в квартиру, захожу и прошу стакан воды. Когда старушка пошла за водой, быстренько выскакиваю обратно и, сняв туфли, спускаюсь к окну. Выдавливаю стекло из форточки, порезав при этом руку (я ведь была на другом этаже), и машу окровавленным платочком… После мне рассказали, что к объекту подошли Антропов и Булеха, наша группа обыска и ареста, заломили ему руки за спину и втолкнули в подъехавшую машину.

Кстати, это было уже время «Смерша». Отдел, в котором служила Анна, стал тогда 10-м отделом Главного управления контр­разведки Наркомата обороны СССР и в постановлении Государственного Комитета Обороны СССР, которым утверждалось положение о ГУКР «Смерш», был обозначен следующим образом: «10-й отдел «С» – работа по особым заданиям». Возглавлял это подразделение полковник Леонид Максимович Збраилов, о котором Анна Кузьминична всегда очень тепло вспоминала.

Чтобы было понятно, что и в Москве сотрудники «Смерша» могли подвергаться смертельной опасности, приведём ещё один эпизод из воспоминаний нашей героини:

– На Гончарной улице, на Таганке, в своей квартире остановился некий полковник, приехавший с фронта (его семья находилась в эвакуации). Мы знали, что он был завербован немцами и вот-вот должен вернуться обратно через линию фронта. Наша оперативная группа выехала к нему. Я пошла в квартиру узнать, дома ли он. Квартира на верхнем этаже, но электричества нет, лифт и звонок не работают. Стучу в дверь, никто не открывает. Повернулась спиной к двери и стала бить по ней ногами, чтобы меня услышали. Неожиданно открывается дверь, и я буквально падаю в коридор. Чувствую, что меня кто-то схватил за шкирку и бросил в маленькую комнатку, закрыв снаружи дверь на защёлку. Я поняла, что нахожусь в туалете. Слышу, кто-то бегает по квартире. Раздаётся сильный стук в дверь, кто-то бежит к чёрному ходу, но там уже ждут наши ребята. Вошли в квартиру, один схватил этого полковника, другой побежал к парадной двери, куда ещё стучали. Влетает Збраилов, его первый вопрос к задержанному:

– Где наша девушка?

– Если бы знал, что ваша, убил бы! – прорычал предатель…

Может возникнуть вопрос, а какой был смысл использовать в качестве «установщика» женщину с высшим образованием, профессионального педагога? Да такой, что все перечисленные качества очень помогали Анне в работе – недаром же она была в числе лучших сотрудников отдела. Как она сама рассуждала, она была «тихая, стеснительная, очень спокойная, всегда улыбающаяся». Может быть, именно поэтому ей удавалось легко входить в доверие. Мужчинам (особенно когда приходилось работать с женщинами) сделать это было гораздо сложнее.

Народ московский в ту пору жил, как правило, в коммуналках, всё у соседей на виду, основное место времяпрепровождения и общения у женщин – общая кухня. Тем более что у подавляющего большинства из них мужья находились на фронте. А тут вдруг заявляется какой-то мужичок, явно призывного возраста, да и никакой не калека. Если же в дверях появляется скромная девушка, то это, скорее всего, не вызовет ни вопросов, ни интереса. Ведь она говорит, что пришла с почты или из домоуправления…

Достаточно быстро Харитонова (в отделе её знали под оперативным псевдонимом Хаценко) завоевала прочный авторитет среди сотрудников. Про неё говорили, что она была очень дотошная, вытрясала из источников всё, что им было известно, до самых-самых мелочей. Узнавая о связях объекта, устанавливала адреса и этих «связей», ездила туда, уточняла. А потому её «установки» были наиболее полные, она чётко отвечала на все вопросы оперативного работника, поставившего ей задачу провести «установку». Коллеги из других подразделений это ценили и указывали в своих заданиях: «Просим исполнить Хаценко».

Как известно, любая война сближает людей в погонах. Анна Кузьминична вспоминала, что ежемесячно, а то и дважды в месяц, к ним в отдел заходил Виктор Семёнович Абакумов, отвечал на вопросы сотрудников, разговаривал с ними, интересовался, что им мешает в работе. Судя по воспоминаниям рядовых сотрудников «Смерша» – и не только Анны Кузьминичны – руководитель военной контрразведки пользовался искренним уважением своих коллег. Вот почему произошедшее с Виктором Семёновичем – арест в 1951-м, расстрел в 1954-м – стало для Анны личной трагедией. В своих воспоминаниях она писала о тех событиях, никого не щадя, воздавая по заслугам каждому.

…Анна Кузьминична Зиберова (её первый муж Анатолий Харитонов погиб, доставляя боеприпасы белорусским партизанам, и она после войны вышла замуж за своего коллегу – полковника Михаила Ивановича Зиберова) ушла из жизни в 2013 году, оставив сына и дочь, внуков и правнуков – и светлую о себе память. А ещё, в канун своего девяностолетия, она успела написать книгу «Записки сотрудницы «Смерш», в которой рассказала обо всей своей долгой и прекрасной жизни.

Александр БОНДАРЕНКО

+

Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Зеленский перешёл границы разумного: Паника американцев теперь стала абсолютно ясна
  • ATRcons
  • Вчера 20:03
  • В топе

Теракт в концертном зале "Крокус Сити Холл" расставил по местам всех игроков на политической арене вокруг России. И это связано с реакцией стран на инцидент, унесший жизни почти 150 чело...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Сегодня 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...