Былина. Про Пересвета Мудрого, Дубе Всесвете и битве последней.

Ой вы гой еси люди русские не пройдите мимо калики перехожего, а поведает калика перехожий быль былину о Пересвете Мудром сыне станишника, Дубе Всесвете древе древнем и битве последней кровавой.

Правду ль молвили сему калике перехожему старцы седобородые али ложь, се мне не ведомо. Но жил в Диком Поле станишник Архип храбрый со своей женой Любавой голубоокой. Архип боронил землю русскую от набегов хазар, а Любава шила рубахи расшитые красным и золотом. Жили долго они да вот детей все не давал им Бог.

В той стороне рос дуб огромный. Слухи ходили что растет он еще с Потопа, ветви его терялись в высоте неба, а корни его простираются всюду куда ступала нога русичей, от земель далеких с людьми кожей красною до вендийских рек из которых пьют воду огромные чудища со змеями вместо носов, от просторов над которыми владычествуют кхитайские колдуны до жарких пустынь с людьми цвета дегтя. Под дубом жил старец, отшельник почитаемый. Всю жизнь свою отшельником питался он только желудями, людей лечил молитвами и причастием, а подношения которые приносили ему в благодарность отдавал нищим и убогим.

И пришла Любава к отшельнику и сказала:

- Божий человек, помоли о нас Всевышнего, попроси чтоб дал Он нам дитятю. Живем мы с мужем по заповедям. Каждое воскресенье в церковь ходим. Постимся, праздники блюдем. Но никак не смилостивится Господь над нами. Помолись, может он твою молитву услышит.

Отшельник склонился в молитвенном поклоне и к вечеру ответил ей:

- Вот возьми этот желудь, раздели на двое и после причастия съешьте с мужем по половинке вместе с просворами и святой водой. Двое вас, но вы едины как едина пресвятая Троица. Потому и желудь для вас один на двоих и сын будет один на двоих. Только сын твой что появится должен отдать себя Богу и Руси Матушке. Как исполнится ему восемнадцать зим то должна ты отправить его в Киев к игумену святых пещер во служение и учебу. Не отдашь горе будет великое.

Согласилась Любава, сделала как велел отшельник и через девять месяцев появился у них сын и назвали его Пересветом. Рос Пересвет как всякий малец, игры всякие ему были любы, да только деревья ему благоволили. Как играют в салки так тому кто его засалить пытается под ноги коренья да ветки попадаются, как в прятки играть начинают то никто его найти не может даже под кустом малым. Волосы его были не как у отца смоляными или у матери белокурыми, а были они цвета дубовой коры. Но никто не насмехался ни над Пересветом ни над его родителями потому как знали что дитятя это дар Господа и Дуба Всесвета.

Долго ли коротко ли, а забыла Любава о своем обещании отшельнику. Вот и восемнадцать зим исполнилось Пересвету и решили его засватать к дочери сотника местного, барышне статной, стройной и румяной. Как пошли сваты из дома Архипа да Любавы в дом сотника, так Пересвет упал в падучей и пока не вернулись сваты на крики страшные так и бился он головой об пол. Во второй раз вышли сваты из дому и снова Пересвет упал в падучей. И в третий раз не ушли сваты со двора дальше ворот. И пошла Любава к отшельнику к Дубу Всесвету, а он сидит под дубом перебрасывает из руки в руку желудь. Вспомнила Любава свое обещание и упала в слезах в ноги отшельнику.

- Не губи святой человек сына моего единственного! Не рви ты сердце материнское! Как могу откупиться я от обещания? Ужель нет сердца у тебя! Все бери что есть у меня, злато-серебро отдам, соболя не пожалею. Только сними зарок, дай ты сыну род свой продолжить, дай мне внуков поняньчить.

- Полно тебе выть да причитать, - отвечал ей отшельник, - не мне ты зарок давала, не мне тебя от него освобождать. Не нужны Господу ни твое серебро ни твои соболя. Без зарока не было бы у тебя даже сына. А не исполнишь зарок, беда большая ждет нас. И не только тебя и Пересвета. А всю землю русскую, потому ему судьба стать не просто мужем и отцом, а судьба ему спасти всех нас.

И пришла Любава к мужу и поведала ему о своем зароке и предостережении отшельника. Ничего не ответил муж ей а пошел в сени, снял саблю да удила и отдал Пересвету со словами:

- Вот тебе, Пересвет, сабля моя острая да удила. Седлай коня и отправляйся в стольный Киев град к игумену Святой Лавры Печерской в услуженье и обученье.

- Коль суждено мне идти в монахи, тятенька, то не может у меня быть ни сабли ни коня, - отвечал ему Пересвет, - а пойду я паломником в стольный Киев град без коня, а в онучах, без сабли, а с посохом ясеневым. Дай мне матушка краюху хлеба да лот соли. И благословите меня в дорогу дальнюю и опасную.

Вынесла Любава икону Спаса, встал Пересвет на колени, перекрестили его родители трижды и пошел он вон из дома, за ворота, из станицы и из Дикого Поля в степь широкую.

Долго ли коротко ли шел Пересвет по Руси, а пришел он в стольный Киев град. И сидел в нем князем Владимир прозванный Красным Солнышком. Сколь ни праведен был Пересвет, а и ему захотелось зайти в шинок отведать сладко пахнущих блюд и хмельного меда. Но как только подошел он к шинку так и открылась у него носом кровь. И к какому шинку он ни подходил все у него кровь открывалась. Понял он что дорога у него одна и направился он прямиком в Святую Лавру Печерскую к игумену.

Игумен тот час же принял Пересвета, потому что было ему во сне видение от архангела о великом человеке коий прийдет из Дикого Поля, и после рассказа поведанного ему матерью о ее зароке отвел ему келью и наказал учить грамоту и Евангелие. В чем Пересвет преуспел и вскоре пересказывал все деяния апостолов, всех святых и блаженных на память. Возлюбил его игумен отеческой любовью и решил отправить Пересвета писцом в княжеские палаты, чтоб нес он знание далее и прославлял веру православную.

И князю Владимиру Красному Солнышку пришелся Пересвет по нраву. Был он тих и кроток. Почитал князя как отца своего и всегда находил слова утешения в самые скорбные минуты его правления, потому что многих горестей князь испытывал. А повадились тогда на земли русские заходить с набегами хазары да половцы. И татары с янычарами обходили заставы и жгли села русичей. А с другой стороны ливонцы и ляхи с тевтонами мечи свои точили на тучные и плодовитые земли русичей.

Хоть не бывал Пересвет в войске княжеском, но читал много книг и манускриптов о деяниях былых, потому давал он князю советы дельные как поступали полководцы древние. Посоветовал Пересвет князю и как казну пополнять и людишек не вгонять в опалу — забрать у купцов хазарских рудники серебрянные, прииски золотые да солеварни, а с людишек всю дань снять. Обрадовался этому весь честной народ, не обрадовались только купцы хазарские, не взлюбили они Пересвета. Люд простой и купеческий, бояре да дружинники не бедствуют. Все что нужно для казны все получается с княжеских владений. И стали в благодарность люди добровольно жертвовать дружине на стрелы свои прибыли, кто медяк положит, а кто и гривну серебром. Стало войско пополняться и уже боялись набеги совершать и хазары и половцы, даже татары с янычарами призадумались. А ливонский князь стал подумывать как бы породниться с русичами.

И задумали купцы хазарские извести Пересвета с его советами да мудростью. Подменили ему они коня во время охоты княжеской, на которую князь брал Пересвета как сына родного, хоть тот будучи монахом не охотился, но князя поддерживал добрым словом и молитвою даже в забавах княжеских. И понес конь Пересвета через лес дикий, но деревья поддерживали Пересвета в седле. Тогда колдун-чернокнижник хазарский повернул коня в обрыв к реке и упал Пересвет вместе с конем на камни и чуть дух не испустил.

Пережил Пересвет это злодеяние, но о камни спину повредил и перестали его ноги носить по сырой земле. И не мог теперь он служить князю ни в походах ни на охоте. Даже писарем служить он не мог. Все сидел он в своей келье и только приносили ему послушники еду и книги из княжеской библиотеки. Князь сначала часто к нему захаживал спросить совета да утешения и всегда получал то чего нужно было.

Но прошло немного времени, а в палатах начали появляться мудрецы да волхвы разные, звездочеты да ворожеи языческие. Забыл князь Пересвета. Но ходили к нему люди простые и прозвали его Мудрым несмотря на его возраст малый. И хотя ему пошел только третий десяток лет был он сед, черен от постоянного затворничества и никто не помнил что он млад еще.

Пуще прежнего стали бусурмане лютовать. Даже стольный Киев град в осаду брали. И решил тогда князь построить свою столицу далеко от границ государства, перенести в тот град все приказы и патриаршество, всех бояр и посольства.

А колдун-чернокнижник одурманив князя заморским питьем ягодным посоветовал ему что нужно де людишек снова данью обложить, а рудники, прииски и солеварни продать за большие деньги чтоб нанять на эти деньги хазар да половцев боронить границы земель русских. А коль хазары да половцы будут боронить границы, то и станишники в Диком Поле и дружина не потребны.

- А еще чтобы стены были прочные и вечные можно их построить из дубовых бревен. Но не простой дуб должен быть. Есть в Диком Поле Дуб Всесвет. Щиты из его коры не ломает даже пуля из пищали, копья из его ветвей всегда остры даже без железных наконечников, а стрелы из его прутьев всегда находят цель и пробивают любые доспехи сыромятные ли они или латные.

Приказал князь срубить Дуб Всесвет. Как услышал об этом Пересвет Мудрый, закричал послушникам чтоб несли его в палаты княжеские.

- Ты пошто приказал рубить Дуб Всесвет, великий княже? - взмолился к нему Пересвет, - Дуб этот знает всех пращуров наших, знает всех детей и внуков наших, бережет он Русь Матушку! Не будет нам покоя и не будет Руси коли не будет Дуба этого. Не гневи Господа! Не гневи Русь Матушку! Не гневи народ русичей.

- О Великий князь русский! - возопил колдун-чернокнижник воздевая руки к хмельному князю Владимиру, - Ты решил укрепить свое государство, обезопасить свою наиценнейшую жизнь, казну княжескую! А этот раб твой недостойный не корится воле твоей! Он решил отдать всю мощь твоего княжества в руки врагов твоих! Изгони же его и вели наказать его!

- Пересвет, паршивый пес, - молвил хмельной князь, - не тебе решать как властвовать мне княжеством. Не тебе сын не похожий на родителей учить меня как править Русью. Изгоняю тебя из стольного града Киева, садись на бричку и вон за ворота чтоб духу твоего не было!

Весь пиршественный зал загоготал. Гоготали хазарские купцы. Хихикали татары и половцы. Громко ржали рыгая тевтоны. Хохотали ливонцы. Пырскали в ладошки ляхи. Не смеялись только русичи, не было русичей на пиру.

- Иди, иди, по добру по здорову, - прошипел змеей колдун-чернокнижник, - а не то батогами тебя из Киева вытолкаем.

Подхватили два послушника Пересвета под руки и понесли из княжеских палат вон чтоб чего худого не случилось. Не рискнули хазары да половцы батогами бить Пересвета Мудрого. Но хлестали послушников что несли его по улицам Киева прочь из города через Золотые ворота в степь широкую.

И велел князь устами колдуна-чернокнижника не пускать Пересвета Мудрого ни в один город русский, не открывать ему ни хоромов боярских ни избы холопьей, не давать ему ни есть ни пить, ни краюхи черствой ни воды гнилой. А велено было батогами бить Пересвета и его попутчиков при всем честном народе где бы их ни увидели, чтоб не повадно было ни боярину ни холопу перечить князю. Наказанием за ослушание князь грозился пожигать имущество да каленым железом жечь виновного нещадно до потери рассудка.

Но никто не смел прикоснуться к Пересвету Мудрому, ни к нему ни к его попутчикам. Ни боярин не смел ни холоп. Ни хазарин не смел ни лях. Потому что творил Пересвет Мудрый чудеса великие. Мор насланный на русичей колдунами молитвой усмирил. Одержимых бесом винным исцелял святым причастием. Отроков дурман-траву курящих и в кровь себе пускающих одним лишь прикосновением очищал от скверны. Мерзость содомскую изгонял из городов одним взглядом.

А колдун-чернокнижник все никак не мог извести Пересвета. И яды его не брали и убийцы ему исповедовались и уходили в монахи и блудницы одевали фофудьи и становились прилежными женами. От того колдун все больше и больше наливался желчью. И в конце концов заключил он договор с демоном, который дал чернокнижнику в подручные множество мелких бесов коие вселялись в падших людей и плевались желчью в Пересвета, пытались его убить и унизить. Но небеса хранили Пересвета и не давали ему погибнуть.

Так путешествовал он в сопровождении двоих послушников три года. Повидал он на Руси много. Как ушел князь из стольного города Киева в свой новый город, как обнес себя стенами из Дуба Всесвета, так и хлынула на Русь всякая нечисть. Городами и селами правили по ярлыкам хазарские купцы и высокородные ляхи. Дружиной заправляли ливонские дворяне и тевтонские крестоносцы. Татары и половцы просто жгли города и села уводя в полон всех от мала до велика. На рудниках, приисках и солеварнях рабами трудились каторжныки из тех кто посмел не заплатить пошлину или не согнул спину перед каким либо хазарским купцом или тевтонским рыцарем. Весь народ киевский споили вином и дурман-травой и пошли жители киевские разбойничать, жечь и грабить села ближние и дальние.

Лихих людей на каторгу не отправляли. Всех их собирали под своим крылом городские управители и ксендзы, чтобы каждого русича кто поднимет голову бить нещадно и страшно. И не только русичей гнобили новые хозяева. Всех они гнобили, все большие и малые народы Большой, Малой, Белой и Червонной Руси, всех земель в сторону хладного океана где восходит солнце, всех наделов в сторону моря куда солнце падает. И даже тех народов которые жили далеко за океанами чья кожа была красна как закатное небо.

Лишь одно место оставалось неподвластным темным силам. То была родина Пересвета, Дикое Поле, где еще силен был русских дух, где еще не выветрилась сила Дуба Всесвета. Станишники держали набеги, кровью и сукровицей отстаивали свою вольницу. Били хазар, ксендзов, ляхов и тевтонов, никому спуску не давали и никого к себе не пускали. Но их ряды редели, а пень Дуба Всесвета иссыхал отдавая свои последние силы и постепенно умирал.

И решил Пересвет Мудрый вернуться на родину. Решил умереть там где и обрел свою жизнь, где суждено ему умереть и быть похороненным.

На пороге избушки куда принесли Пересвета и где он провел свое детство и отрочество сидела его мать Любава. Не осталось в ней ничего от той красы которая была ранее. Волосы ее были не белокурыми а белыми как снег, глаза ее не были голубыми как небо а были они блеклыми как лед. Была она согбена и глазницы ее были впалыми и черными от постоянных слез. Она оплакивала своего сына Пересвета, который ушел в стольный Киев град где по слухам его убили. Она оплакивала своего мужа который пал в битве с ляхами зарубив не меньше десятка жеволнеров, но и сам сложил голову в далеком лесу под градом стрел и пуль. Не осталось больше в ее жизни ничего кроме скорби и плача.

- Не плачь, матушка, - прошептал старик которого поднесли к ней два послушника, - я вернулся.

Любава окинула его взглядом, просияла и промолвила:

- Сын мой, Пересветушка, ты вернулся...

И она испустила дух. Глаза ее сияли небесной голубизной, а губы алели счастливой улыбкой. Пересвет взял ее ладонь в свои руки и поцеловал. Что он тихо молвил своей матушке не слышал никто, ни послушники, ни трава ни небо. Разве что ангелы небесные слышали, но они не расскажут нам эту тайну.

После того как Пересвет помолился над телом матери он повелел послушникам нести его к тому что осталось от Дуба Всесвета, что было тут же исполнено.

Возле огромного пня лежали навзничь многие кости. Хазары которые рубили дерево все тут и остались. Половцы которые везли бревна от срубленного дерева здыхали далее и лишь кости отшельника были на своем месте. Отшельник так и остался у алтаря маленькой часовенки возле основания Дуба Всесвета, со сложенными в молитве руками и слезами на челе. Слезы его застыли на белесом черепе, костяшках пальцев и обрывках Евангилие как капли синего стекла. Он умер в молитве, плача о том что суждено ему стать свидетелем такого злодеяния и что не может он ничему противится. Когда Дуб уже был срублен и вывезен, налетели станишники которые вернулись из дальнего похода на Царь-град куда их устами колдуна-чернокнижника отправил князь. Порубили они всех хазар и половцев. Но было поздно.

Пересвет велел послушникам положить его на пень и сказал:

- Идите дети мои, здесь я зародился, здесь я и уйду в мир иной, - после того как послушники обливаясь слезами положили его в центр огромного пня молвил Пересвет, - Придите завтра к заутренней и похороните меня рядом с батюшкой и матушкой. И отшельника рядом похороните.

Но не пускал к себе Рай Пересвета. Лишь заснул мудрец и пришло ему сновидение будто пришел к нему отшельник, протянул ему тонкий прутик и промолвил «Встань и иди»

Отойдя ото сна Пересвет дивился что из центра пня за ночь вырос тонкий, ровный и без единого листочка побег, высотой в два пересветова роста и толщиной точно его посох. Ухватившись за побег, поддаваясь неведомому велению Пересвет Мудрый подвелся и встал на ноги. Ноги не носившие его десять лет твердо стояли на ровном пне, рука опиралась на побег и сжимала его все сильнее и сильнее. И когда Пересвет расправил плечи он все понял и дернув побег спустился с пня. В его руке был не дубовый побег, не посох. В его руке было копье. Копье которое есть Дуб Всесвет, все что древо это древнее дало из последних сил перед своей погибелью.

И когда пришли послушники то не нашли они немощного согбенного старика, а нашли они витязя Пересвета прозванного Мудрым. Не было в витязе ни капли усталости, казалось что за те десять лет что был он согбен он отдыхал и набирался силушки. Был он строен, высок, косая сажень в плечах и в волосах его цвета коры дерева не было ни одного седого волоса.

И пронеслась весть о могучем русском витязе по всей Руси. И послал колдун-чернокнижник своих слуг бесов по всем краям Руси и далее, к кхитайским огненным колдунам, заморским почитателям пернатого змея и варварским королям кожа которых цвета дегтя. Но нигде никто не видел витязя и все его знали в лицо.

Так сидел колдун-чернокнижник на княжеском троне размышляя о том как погубить неведомого витязя. Князь же лежал возле розовой вазы и храпел после возлияний. Хранцузский отрок дул щечки. Никак колдун не может заставить князя взять отрока к себе на ложе. Тот все время пил хмельное и захмелев не хотел ничего видеть и ничего не мог пахабного. В княжеских палатах давно не было ничего кроме шутов и пиров. Патриарха не пускали на порог жеволнеры. А в церкви народ не пускали хазары беря с молящихся по серебряной гривне за вход. Были еще в избах красные углы с иконами, но ксендзы покупали иконы за золото, а потом их жгли. Все шло как и хотел хозяин.

Колдун-чернокнижник ведал что каждый кто не пал, может смотреть на мир ясным взором. И потому наушничал русичам на магометан, магометанам на иудеев, иудеям на язычников и всех друг на друга. По всем городам повелел он открывать только шинки, где крепкая медовуха продавалась за медяки, где дурман-трава свободно курилась в темных уголках, а в отхожем месте можно было прелюбодейничать. И все это почти задаром. Ведь чем быстрее все они сопьются и оскотинятся, тем лучше и прибыльней.

Его мысли прервал согбенный старик в старой потрепанной рясе который ковылял к княжескому трону. Как жеволнеры пустили на пир непонятного старика?

А старик полухрипел, полукричал:

- Великий князь Владимир Красное Солнышко, где ты?!

- Кто ты такой, грязный, вонючий холоп? - прошипел колдун-чернокнижник, - иль не видишь, князь отдыхать изволит.

И он указал пальцем на валяющуюся кучу пьяного мяса, которая когда то называлась князем и тут же пожалел о том. Старик выпрямился, вырос на глазах, скинул с себя порванную рясу и колдун тут же его узнал:

- Пересвет, - прошипел он и не человеческим голосом закричал, - Стража!!!

- Поздно, поздно, бусурманин, - и он направился к князю, - не придет твоя стража, нет ее, как нет больше твоей власти здесь. Беги по добру по здорову, пока я тебя батогами не выгнал в степь.

И колдун-чернокнижник озираясь попятился из пиршественного зала:

- Не окончил я еще с тобой, Пересвет бунтовщик, вот прознает все князь о своеволии твоем и не сносить тебе впредь головы.

- Прознает и просветлеет, - и говоря это Пересвет приближался к князю с посохом своим длинным на перевес, - а как просветлеет, не завидую я тем кто дурманил его и околдовывал, так что беги, нечистый, беги.

Когда Пересвет Мудрый подошел к хмельному князю в пиршественном зале от колдуна остался только запах серы и клоаки. Пересвет наклонился над князем, вложил ему в уста желудь и со всей силы ударил по лбу древком дубового копья. От такого удара череп человеческий должен был расколоться, но князь даже не пошевельнулся, а только желудь проглотил и загрохотал дивным страшным голосом:

- Давно ждал я тебя Пересветушка, спал я и ждал когда ты меня вызволишь. Долго ты изволил ждать князя своего!

И подняся на ноги князь. И обвел пиршественный зал взором. Долгая была ночь. Долгая и страшная. Не было у князя дружины. Сам он чистил свои палаты. Не было у князя верных дружинников. Сам он вершил суд над предателями. И когда утром вышел князь к вечевому колоколу не было в городе ни хазарских купцов ни тевтонских рыцарей ни жеволнеров ни шинкарей разжиревших. И ударил князь в колокол. И стали выходить на свет божий люди русские. И сказал им князь Владимир Красное Солнышко:

- Ой вы гой если люди русские. Не было никогда среди нас рабов да холопов. Но пришли к нам бусурмане нечистые. Опоили они меня дурманом. Околдовали. И забрали они у меня ум да разум. Стали моим именем дела лихие творити. Дела лихие да не праведные. И не только русичей они пленили именем моим, но и другие народы большие и малые. Всех загнали в рабство да в неволю. Но не может зло длиться вечно. Я проснулся и молю проснуться вас, русичи!

Народ на вече стал гомонить «что же делать?» «как мы будем боронить свою землю коль нет дружины?». И тогда князь, еще шатаясь от дурмана которым травил его многия лета сказал народу:

- Возьмите коней которые остались и не съедены. Скачите во все концы. Скачите во все земли Большой, Малой, Белой и Червонной Руси, скачите в земли кхитайские, хиндийские, к королям кожа которых цветом смолы, к царям за морями-окиянами которые кланяются пернатому змею, к ливонцам и даже к хазарам. И скажите им. Ваши господа суть зло. Они пленили вас. Они заставили вас считать себя рабами. Они пьют вашу кровь. Они насилуют ваших жен и растлевают ваших детей. Приходите ко мне! Вместе мы дадим последний бой злу. И если даже мы погибнем в этой последней битве, наши души будут чисты и перед вратами рая мы сможем положить на чашу весов эту нашу последнюю битву. И не важно как и сколько мы грешили, эта последняя, эта главная, эта единственная битва перевесит все грехи. И не важно кому вы кланяетесь. Иисусу, Магомету, Будде или пернатому змею. Если вы дадите бой злу любой Господь вас помилует.

И полетели гонцы во все концы света. И стали приходить люди отовсюду. Приходили ливонские крестьяне с вилами и косами. Приходили круглолицые охотники на северных медведей ведя этих медведей на поводке. Приходили алые заморские воины в набедренных повязках и со стеклянными черными топорами в руках. Приходили магометане и пустынники на верблюдах с хоругвями на которых вышит полумесяц. Приходили хазарские нищие которые сбежали из рабства своих купцов. Приходили татарские конники которых ханы ихние хлестали плетями хуже рабов бессловесных. Приходили каторжники перебившие своими цепями своих надсмотрщиков. Даже иудеи хитрые приходили с пищалями и балистами дорогими, потому что вожди иудейские их предали и бросили на растерзание. Сотни и тысячи их приходило к княжеским воротам. И всем им Пересвет находил слово утешения и хлеб-соль доставая из своей сумы каждому нужное, а когда людей стало слишком много и он не мог всех их обойти он разорвал свою суму и раздал куски ее двенадцати монахам. И в складках обрывков этой сумы монахи постоянно находили хлеб, сыр, яблоки и соль.

С каждым днем войско княжеское росло. Но князь день ото дня был все печальнее. И тогда Пересвет Мудрый спросил князя:

- Что ты князь хмур и не весел. Столько войска не было у русичей со времен Потопа, да и до того навряд ли кто то собирал такое войско.

- О Пересвет Мудрый, ты собрал под моей дланью многие тысячи воинов, но я не могу всем им дать ни оружия ни доспехов. Все что было ранее растащили прихвостни колдуна-чернокнижника когда он распустил дружину. Нет у меня ни палицы ни шолома. Все мои воины будут голыми и безоружными. И сколь не будет их, всех их порубает половецкая конница и тевтонские латники.

Закручинился и Пересвет от таких слов. Но взошел он в храм и до утра молился, а на заутреннюю вышел и обратился к князю:

- Прикажи разобрать стены из бревен и веток Дуба Всесвета, из него и сделаем себе оружие.

- Как же можем мы разобрать стены и оставить город беззащитным, - устрашился князь, - уж не сошел ли ты с ума Пересвет?

- Коль не будет у нас корневища, то и стены нам не нужны, коль не будет нам свободы, то и города будут не наши.

И приказал князь разобрать стены из бревен и прутьев Дуба Всесвета. И случилась гора шириною во всю площадь вечевую и высотою в десять мужеских ростов.

И стали раздавать из этой кучи оружие. Кто ни подходит, каждому находилось то что ему нужно. И щиты крепкие. И копья ровные. И палицы мощные. И луки упругие. И стрелы многие. А кузнецы ковали из цепей и оков кольчуги легкие. Из плеток сыромятных плели поводья для коней боевых. Из серпов, кос и плугов топоры да молоты боевые точили. Ну а злато-серебро ксендзов да купцов хазаров переплавили вместе со свинцом в пули для пищалей да в картечь для бомбард.

Бусурмане и нехристи тоже не отдыхали. А собрали они полчища свои из людей лихих, грешников младолюбцев, рыцарей крестоносцев крест осквернивших, ксендзев золотом отравленных, иудеев и хазар народ свой предавших, наемников безбожников и бесами одержимых племен. Встали из глубин морских и земных полчища зверей мерзостных и непристойных. И пошла вся эта орда на Русь Матушку. И было их несчисленное множество. И на каждого воина княжеского приходилось десять нечестивцев душу свою продавших.

Встретились два воинстве в чистом поле, месте где кулики завсегда вили свои гнезда и выводили птенцов.

Колдун-чернокнижник продавший душу свою демону впустил его и в тело свое и назвался он Челубей. Демон дал ему силу великую. Стал он три сажени ростом и две сажени в плечах, коня под ним сплели бесы из могильных теней и очи коня горели алым пламенем. Никто не мог тягаться с Челубеем. Не было на земле такой силы которая могла его сокрушить. Доспехи его были черны и свет не отражался в них. Копье его было соткано из пустоты и к чему бы оно не касалось то высасывало жизнь. И выехал Челубей перед войском княжеским и вострубил адским голосом:

- Кто посмеет бросить мне вызов. Мне, Челубею. Я подпираю плечами звезды. Я топчу ногами города. Я своими пальцами играю в кости горами. Кто посмеет бросить вызов мне, тому перед кем не властны даже боги?!

- Бог один, - раздалось из рядов русичей и из их рядов выехал на коне своего отца Пересвет Мудрый, - и он покарает тебя, безбожник!

В руках его было то самое копье, имя которому Дуб Всесвет отданое на последнем издыхании вечного древа. На Пересвете Мудром не было никаких доспехов кроме черной монашеской рясы и нательного деревянного креста. Конь был стар, спотыкался и фыркал подслеповатой морщинистой головой.

- А-ааа, Пересвет, - зашипел как и раньше змеиным свистом Челубей, хазарский колдун-чернокнижник, - вот мы и сошлись на поле брани. И сегодня ты падешь. И земля обагрится твоей кровью, как обагрилась кровью твоего отца и отшельника, которых ты так и не смог спасти. А твоя матушка корчится сейчас на сковородке у моего господина, потому как не признала и не раскаялась в грехе прелюбодеяния в котором и зачала тебя! Что не знал? Так знай, тебе уготовано место рядышком с ней.

Пересвет молчал, он знал что Демон-Челубей хочет его совратить и увести с пути истинного и помедлив все же сказал:

- Да я буду рядом со своей матушкой, потому что могила мне уже приготовлена рядом с ней, с отцом и отшельником. И не тебе это изменить.

И была сеча. Челубей пробил своим копьем черным грудь Пересвету. Рана была огромная. Страшная и не виданная. Ни один человек эту рану не вынесет. Но Пересвет Мудрый вынес. Старый конь отеческий споткнулся и бросил его со страшной скоростью на Челубея. Вынес Пересвет рану страшную и наколол голову Челубея, голову колдуна-чернокнижника на копье Дуба Всесвета.

И рубили русичи нечисть. И рубили краснокожие воины тевтонских рыцарей. И рубили ливонские крестьяне хазарских наемников. И рубили хазарские нищие подводную мерзость. А татарские конники рубили подземную нечисть. Кхитайские стрелки били летающую нечисть своими огненными стелами. И черные короли-варвары рубили содомских нечестивцев. И иудеи поливали ряды грешников дождем стрел и горящей смолы. И Дуб Всесвет проснулся и своими корнями, которые простираются вглубь Земли Матушки, разрывал стройные фаланги мертвецов нечестивцев и колдунов-чернокнижников.

Никому не было пощады. Ни один щит из коры Дуба Всесвета не был сломлен. Ни одно копье не осталось праздным. Ни одна стрела не прошла мимо. Вся нечисть была истреблена. Многие люди полегли. И только Пересвета Мудреца не было ни среди живых ни среди мертвых.

И только лишь два послушника, которые его сопровождали вот уже больше десяти лет знали что пошел Пересвет Мудрый обратно. Туда где он зародился. Где он должен умереть. Туда где ему было предсказано что спасет он всю землю русскую.

И придя ко пню Дуба Всесвета, он взошел на него. Воткнул в пень копье с кровью нечестивца Челубея, колдуна-чернокнижника и испустил дух.

А Дуб Всесвет пророс в копье Пересвета Мудрого, да и сам Пересвет пророс Дубом Всесветом. И сейчас растет это древо в неведомых нам пределах. Древо это проросло во всех кто сражался в той битве последней. В русичах, в ливонцах, хазарах, татарах, в краснокожих вождях и королях кожа которых как смола, и даже иудеях, во всех кто ищет и борется со злом. Все они русичи и в каждом из них блещет росток древа Дуба Всесвета.

Двое старцев седобородых ухмыляясь сказали что растет сие древо в тех землях что звались ранее Дикое Поле. И что сокрыто древо сие под рукотворными горами и покуда в Диком Поле есть русичи, то не будет на земле царствовать тьма и свет побеждать всегда будет.