Минуло 9 дней со дня смерти выдающегося физика Олега Лаврентьева, который раньше академика Сахарова выдвинул ключевые идеи по созданию термоядерного оружия
О том, что харьковский ученый доктор физико-математических наук Олег Лаврентьев 60 лет назад первым сформулировал ключевые идеи по созданию водородной бомбы, мир узнал только в 2001 году. Тогда были рассекречены хранящиеся в архиве президента России документы по истории разработки термоядерного оружия. Несколько лет назад в интервью «ФАКТАМ» Олег Александрович рассказал: «Я придумал, как сделать эту бомбу, в 1948-м — раньше, чем академик Сахаров. Мне тогда исполнилось 22, я служил срочную службу в армии и еще не имел высшего образования».
«Берия спросил у меня: «У вас что, зуб болит?»
— Я догадывалась, что отец был секретным физиком, по обрывкам разговоров родителей, — говорит Ирина, дочь Олега Лаврентьева. — А во всех подробностях об участии отца в создании водородной бомбы узнала, когда печатала на компьютере текст его мемуаров. Он со школьных лет страстно увлекался ядерной физикой. Тогда его семья жила в российском городе Пскове. Кстати, в родном городе он познакомился с моей мамой. Ей тогда было 11 лет, ему — 16. Шла война — 1942 год. Папу гитлеровцы хотели угнать на работы в Германию. Юных остарбайтеров везли на грузовике, и отцу, к счастью, удалось бежать. Он перешел линию фронта, и наши его взяли в армию. Отцу повезло — он даже ни разу не был ранен. После войны его оставили в армии дослуживать срочную службу, оправили на Сахалин.
— Там мне как сержанту-телеграфисту стали платить небольшое денежное довольствие, — вспоминал в интервью «ФАКТАМ» Олег Лаврентьев. — За эти деньги выписывал из Москвы книги по ядерной физике. Кроме того, я самостоятельно освоил университетские программы по высшей математике, общей физике, штудировал литературу по химии.
(На снимке) Только в 2001 году, когда были рассекречены документы об истории создания водородной бомбы, мир узнал о том, что Олег Лаврентьев (слева) является одним из творцов этого оружия
Помнится, армейский передатчик, на котором я тогда работал, имел маленький радиус действия — не более 15 километров. Мы с приятелями усовершенствовали его, увеличив «дальнобойность» до 300 километров. Но у меня были более интересные идеи — я думал, как создать атомную бомбу. И свои соображения на этот счет в 1946-м отослал в Академию наук СССР. Ответа не пришло. Поэтому, когда через два года сформулировал принципиальные идеи по другой бомбе — водородной, — решил никуда не писать. Думал, уволюсь из армии, поступлю в Московский государственный университет и там обязательно найду людей, с которыми можно поделиться своими идеями.
Однако события в мире заставили меня поторопиться — президент США Трумэн выступил перед сенатом с речью о необходимости ускорить работы над водородной бомбой. Советская пропаганда отреагировала на это неимоверно живо. Теперь американский «ядерный шантаж» был у всех на слуху. Пришлось действовать: в январе 1950 года отправил Сталину письмо с одной фразой: «Я знаю секрет водородной бомбы». Но и на это послание ответа не получил. Поэтому через два месяца написал в ЦК ВКП(б). Реакция была почти мгновенной: через две недели ко мне приехал сотрудник Сахалинского обкома партии инженер-полковник Юрганов.
После его визита из обкома пришло распоряжение выделить мне комнату, где я мог бы все подробно изложить в письменном виде. Через несколько месяцев я стал гражданским человеком. Кстати, в армии мне пришлось прослужить аж семь лет. После демобилизации успешно сдал экзамены в МГУ. Уже когда стал студентом, меня пригласил к себе сотрудник ЦК ВКП(Б) Сербин, попросил еще раз изложить на бумаге соображения по водородной бомбе. Никогда не забуду 3 января 1951 года. Мы сдали экзамен по высшей математике, долго гуляли по Москве. В общежитии меня ждала записка: позвоните по такому-то номеру. На другом конце провода я услышал: «С вами говорит министр электроприборостроения Махнев. Приезжайте к Спасской башне Кремля. Для вас заказан пропуск». Я был ошеломлен, ноги подкосились.
В приемной ждал какой-то молодой интеллигент. Министр вышел из своего кабинета и сказал, обращаясь ко мне: «Знакомьтесь, это талантливый ученый Андрей Сахаров. Он знаком с вашим отчетом». Этот вечер готовил мне еще одну неожиданность: мы втроем — Махнев, Сахаров и я — направились на прием к одному из лидеров страны Лаврентию Берия, который курировал разработку новейшего вооружения, в том числе ядерного. Мы зашли в его огромный кабинет, посреди которого стоял внушительных размеров стол в форме буквы Т. Вдоль стен — кресла. Окна плотно зашторены. Берия вышел из-за стола, пожал руку. К слову, она у него не была потной, как затем писал Сахаров. Лаврентий Павлович, признаться, огорошил меня своим вопросом: «У вас что, зуб болит?» Мол, щеки пухлые. А они от природы такие. Хотя я тогда был худым, как щепка. Я ведь полагал, что будем говорить о термоядерном оружии. Тон у Берия был доброжелательным. Он расспрашивал о родных, учебе, службе в армии. Потом я понял — он проверял, адекватен ли я. Через какое-то время Берия попросил меня и Сахарова подождать министра в приемной.
«В Харькове отец создавал реактор, в котором в качестве топлива используется вода»
— В кабинете у Берии нам ничего съестного не предлагали, — рассказывал Олег Александрович. — А вот в приемной два молодых офицера хотели налить нам лимонада, но Сахаров отказался, а мне одному пить было неудобно.
Вскоре вышел, улыбаясь, Махнев — Берия остался мной доволен. Министр стал предлагать мне взаймы денег — вероятно, обратил внимание, что я был на грани физического истощения. Ведь стипендию на первом курсе не получал, а армейские запасы уже закончились. Но у министра я денег не взял, хотя тот и убеждал, что вскоре у меня все изменится и долг смогу вернуть.
- И что же изменилось в вашем положении?
— В те годы высшее образование было платным. Но с меня денег не брали, к тому же назначили стипендию: сначала обычную, а затем — повышенную, Сталинскую. Мне даже выделили комнату в доме на набережной Москвы-реки и разрешили брать на дом книги из Государственной научной библиотеки имени Горького.
В Москве, в архиве президента Российской Федерации, мне удалось ознакомиться с запиской, которую Берия продиктовал после нашей встречи. Там сказано буквально следующее: «И не забудьте студента. Курчатову, Ванникову, Павлову — вызовите его, поговорите, помогите с учебой и, по возможности, пристройте к делу».
(На снимке) Олег Лаврентьев (второй слева в нижнем ряду) на небольшое солдатское денежное довольствие покупал книги по физике и высшей математике
Но в 1951-м об этой записке я ничего не знал. Поэтому встреча с Курчатовым была для меня совершенно неожиданной. В общежитие приехал молодой человек в штатском и говорит: «Поедете со мной». В кабинете, на дверях которого было написано «Начальник главка Ванников», меня встретили двое генералов и бородатый человек в штатском — Курчатов. Он взял с меня слово закончить университет за три года. У меня опыт в этом деле был — в армии мне разрешили ходить в вечернюю школу, и я за год прошел курс восьмого, девятого и десятого классов. Курчатов, кстати, тоже закончил вуз то ли за два, то ли за три года. Он дал мне номер своего домашнего телефона, пообещал устроить в Институт атомной энергии.
Смерть Сталина и последовавший вскоре за ней арест Берии ударили и по мне — лишили повышенной стипендии и стали взыскивать плату за учебу. Обещание досрочно окончить университетский курс, данное Курчатову, я выполнил. Но после защиты диплома не смог устроиться в Курчатовский институт — меня почему-то невзлюбил один из замдиректоров, Синельников. Уже когда я приехал в Харьков, то первое, что услышал от тогдашнего директора физико-технического института, было: «Что вы не поделили с Синельниковым?» Не исключаю, что меня решили оттеснить как нежелательного конкурента.
— В Харькове, в Национальном научно-техническом центре «Физико-технический институт», папа проработал 55 лет, — говорит дочь Олега Лаврентьева Ирина. — Он считал, что направление в Харьков было, по сути, ссылкой. Но есть и другое мнение — его убрали из Москвы, чтобы спасти. Ведь в середине 1950-х годов шла борьба за власть, и отца вполне могли репрессировать — как выдвиженца Берии. В Украине папа создавал новый тип реакторов для получения электроэнергии — термоядерный. В нем в качестве топлива можно использовать воду. Еще в 80-е годы прошлого века у отца были реальные шансы запустить термоядерный реактор. Тогда его поддерживал близкий друг Калмыков, один из руководителей института. Это было очень важно, ведь гениям необходимо, чтобы их продвигали. К огромному сожалению, Калмыков умер. Дело застопорилось.
Сейчас во Франции строится международный экспериментальный термоядерный реактор. Он будет давать полмиллиона киловатт электроэнергии. Проект финансируют США, Россия, Евросоюз, Китай, Индия, Япония, Южная Корея. Ведь требуются серьезные капиталовложения. Олег Лаврентьев создавал другой тип термоядерного реактора — гораздо меньшей мощности, требующий относительно небольших денег. Сотрудники его группы попытаются завершить работу над этой установкой. Она уже в основном готова, но еще понадобится вложение средств.
Оценили 70 человек
141 кармы