ЗЛОЙ и ДОБРЫЙ

Лето 14-го было жарким во всех отношениях. Украинская армия наступала, сжимая кольцо на шее Донецка, стараясь отрезать от Луганска и границы с Россией. Хаотичные бои шли по всему фронту, больше похожему на лоскутное одеяло. Можно было легко попасть на чужую сторону, как случилось у Пятницы по дороге в Донецк – благо, сумел вовремя вернуться. Противостояние ещё только подходило к крайнему ожесточению – с каждой новой смертью, с каждым новым ударом, заходя всё глубже в кровавый и долгий тупик Войны.

Высоко над головой с рёвом пронеслись самолёты, держа курс на восток. «Пошли бомбить Торез или Снежное», – зло сказал Памир, плюнув им вслед. Плавился асфальт и плавились мозги в этой допотопной каске – как наши деды в них воевали? Во рту пересохло – от запаха палёной травы першило в горле, резало глаза и хотелось спать. Артиллерийская канонада не прекращалась, с каждым днём приближаясь к городу. Скорей бы – ожидание хуже смерти! Страх неизбежного столкновения притупился, но мандраж продолжал колотить.

Энтузиазм вроде никуда не делся – значит, поступил правильно! Бросив всё в родном городе, который вдруг стал чужим и враждебным, с бывшими знакомыми, внезапно воспылавшими любовью к Бандере, с государством, которое теперь пишу с маленькой буквы, я вовремя и на удивление легко проехал через блокпосты в Донецк. Встречал меня свежий ветер, яркое солнце и улыбающийся Игорь Болгарин.

Увидев открытые, приветливые лица людей, почувствовал себя дома – теперь могу дышать полной грудью, могу выпрямиться и расправить плечи. Странно – я и не замечал, как согнули меня последние месяцы безумной пляски целой страны. Как это произошло?

События развивались быстро – после решения ехать на Донбасс, встречи с единомышленниками, которых так не хватало, первых тренировок, воздушных тревог и гула приближающегося фронта я переоценил очень многие понятия прошлой жизни. Теперь точно знаю, что война – это не кино, где наши и немцы, где всегда идёт бой и кричат «ура!», красиво стреляют и красиво умирают. Ничего красивого там нет! А коллективное понятие «немцы» включает в себя всю Европу с испанцами, чехами, венграми и словаками, хорватами и румынами, бельгийцами, французами и итальянцами – устанешь перечислять. Но страшнее оккупантов были предатели и каратели с прибалтийских государств и «братской» украины, разделившейся как раз надвое, подобно жовто-блакитному прапору! Ничего нового – так было и при Наполеоне, и при Карле ХII. А «Содом и Гоморра» – не библейские предания, а данность почти половины мира! И фашизм никуда не делся – он не просто вернулся на свою родину, в Европу, но победил и уже готов снять маски «демократии» и «свободы слова» – а имя ему «сатанизм»! В 90-ые мы не просто разделились, а были наголову разбиты в «холодной» войне под руководством бездарного, преступного лидера и несём миллионные «горячие» потери до сих пор, и платим бесконечную дань до сих пор! Это нас, бывших братьев, столкнули лбами. В Беловежской пуще собрались три вора, поделив «не своё» и сразу доложив итоги «пахану» за океаном – такую страну развалили! И тысячелетиями Пути у нас всего два – или на Смуту с удельными междоусобицами, или на полное единство, подобно ртути, как говорил наш враг Бисмарк!

А ещё война – это тяжёлый и грязный труд с бесконечными переходами и такими же бесконечными окопами, траншеями и капонирами, которые надо копать вновь и вновь. И отложить эту работу на потом, на завтра – не получится, потому что первый же миномётный обстрел заставит тебя вжиматься в землю, судорожно орудуя лопатой между разрывами. А выданный с консервации ржавый автомат, который ты нехотя разбирал, чтобы почистить, с непривычки обдирая костяшки пальцев о железо, – оказывается, твой самый верный и надёжный друг.

Как правы были Вольга с Ирисом, как прав был молодой Пятница, любовно трогая каждую деталь оружия, вживаясь в него, показывая нам простую разборку-сборку словно некое таинство. А потом вскидывая под прицел как продолжение рук, как часть себя!

Копать мы начали ещё на базе – Вольга придумал психологический тест. Мы нарыли себе «могил» и по очереди ложились туда с трубкой во рту. Заботливые товарищи, с шутками и прибаутками, накидывали сверху сантиметров тридцать земли и оставляли отдыхать. Первыми пошли Фельдшер, Ирбис и Пятница, следом Газетчик и остальные. Умом ты понимал, что тебя, конечно, вытащат, но время тянулось бесконечно, невозможность двинуть рукой или ногой вызывала лёгкий дискомфорт, переходящий в тревогу, которую потом ты старательно скрывал.

Но лучезарные улыбки облегчения скрыть было невозможно – мир широкими объятиями встречал твоё возвращение, взор становился глубже и чище, свет ярче, пение птиц звонче, а запахи трав сочными и вдохновляющими – лучше Пятницы об этом и не скажешь!

Поселили нас в автомобильном боксе с ароматом плесени и машинного масла. Спали на снарядных ящиках, работали на кухне – чистили картошку и грязные кастрюли, мыли посуду. Казалось бы, странные и неоднозначные перемены в жизни – но ты, как никогда, живой и настоящий, готов терпеть с воодушевлением и предвкушением перемен, чувствуя себя частью большого и важного исторического действа, которое прямо здесь, на твоих глазах ломает ложные границы, лицемерные договоры и возвращает тебе Надежду!

Мы были уверены, что наш командир Вольга может всё! По крайней мере – искренне в это верили.

Он мотался за «ленточку», по единственно оставшейся дороге через Дебальцево и Луганск на Изварино, часто под обстрелами, и привозил берцы и экипировку, продукты и гуманитарку для детей-сирот и беженцев, которую собирали ребята из «Сути времени», а главное – Веру в то, что мы не одни. Наконец, достал и первое боевое оружие – автоматы (по одному на троих) и снайперскую винтовку. Договорился о создании БГ – боевой группы, куда мы вошли, начиная изнурительные, но такие долгожданные тренировки.

Вольга успевал везде – мы получили свою базу в недавно освобождённой Ясиноватой. Был организован информцентр и агитбригада – каждый чувствовал нужным и себя, и своего товарища. Незабываемое время – мы притирались друг к другу, складывались в команду, становились единым, сжатым ядром, вокруг которого уже можно собирать боевое подразделение!

Сдружился с Марсом, Газетчиком, Петькой и Контрабасом. В военном деле мы все были полные «валенки». Помню, как Ирис спросил – каким оружием я владею? Услышав: «Автомат», – выругался: «Ещё один долбанный автоматчик!» В отряд пришёл Белка, ополченец из Славянска, который уже участвовал, уже был ранен.

Он разительно отличался от нас всех и по понятиям, и по взгляду – спокойному и глубокому. Вторил Ирису, что необходимо изучать групповое оружие, чем больше – тем лучше. Как я теперь ценю безграничное терпение наших командиров, шаг за шагом прибавлявших к нашему голому энтузиазму знания и умение. Вскоре после создания БГ нас стали учить держаться на броне и десантироваться с танков. Ситуация на фронте значительно улучшалась – украинские «воины света» барахтались в многочисленных котлах, пришла и нам пора участвовать в наступлении.

Сентябрьское солнце щедро поило теплом наши души и сердца. Могучая машина дёрнулась – мы схватились за броню, друг за друга и рассмеялись своему испугу. Дядька Лом – такой большой и взрослый – по-мальчишески широко улыбался, торжественно оглядывая нас по очереди. Словно волшебную музыку, он внимательно слушал рычащий боевой механизм под собой – что-то напевал ему в такт. Нас придали к «семьдесят двойкам» (танки Т-72) Панциря десантом и боевым охранением. С восторгом подставляя лица упругому встречному ветру, не замечая пыли и тряски, мы, наконец, двигались вперёд – освобождать сёла по дороге на Горловку.

Первые «Грады» легли, как только мы вышли за Ясиновку. Незабываемые ощущения – чувствуешь себя бабочкой на гербарии, где все листики уже приколоты, и какой-то школяр полон решимости приколоть между ними твои «крылышки» для композиции. Сначала ты сидишь, вцепившись в танк, завороженно глядя на приближающиеся разрывы, а потом не понимаешь, как оказался на земле – в ней, родимой, ища укрытие.

Как-то буднично, выстрел за выстрелом – по нарастающей – разгорелся бой. Пока ты пытался сообразить, что происходит и что надо делать конкретно тебе, стрельба уже пошла на убыль, послышались ликующие крики, заиграли улыбки, все хлопали друг друга по плечу – поздравляли, а ты всё так же недоумённо смотрел по сторонам. Опять залезли на броню – едем – у дамбы мимо нас проплывает горящая «шишига» и две украинские БМП с откинутыми люками, из одной чадит, вторую просто бросили при отступлении. Как всё произошло, ты, конечно, не понял, но, считай – поучаствовал!

В районе Васильевки отцы-командиры собрались на совещание, достали карты, стали оглядываться и жестикулировать – напрашивался известный вывод: «сейчас будут спрашивать дорогу у местных». Тут же снова попали под «Грады» и миномёты. Танки ушли выполнять свою задачу, а мы перебежками достигли оврага – залегли там. Сбоку Литейщик, крутим головами – всё интересно. Из-за линии фронта вышли разведчики, пошли к командованию – докладывать. Впечатлений столько, что мозги не справляются – наблюдаешь за происходящим, как на убыстренном просмотре.

Вскоре нас подняли, развернули в цепь.

Идём с пригорка, смотрим – картина точно, как в кино: танки медленно вползают в село, за ними, чуть поодаль и сбоку, следует пехота. И всё это – на фоне нереально красивого степного заката. Настроение отличное – готовы идти хоть всю ночь! Нам говорят: «Пойдёте, но завтра, а пока нужно заняться танками – замаскировать и выставить охранение».

Ночевали в заброшенном доме – слушали тишину, каждый шорох. Опять посыпались мины, залегли на полу, прижались – и снова тишина. От напряжения аж в ушах звенит – и не знаешь, что лучше! Короче, не спалось. Утром построение и на броню!

Без особых приключений дошли до Пантелеймоновки – жители встречали улыбками, махали вслед, женщины плакали. Встретились с горловчанами – обнялись, прослезились сами! Быстро стемнело.

Машины спрятали так, что самим не найти, Литейщик с Марсом на высоте – наблюдатели. Разложили спальники, стали укладываться, как вдруг начался обстрел 120-ми минами – очень запоминающейся обстрел! Из укрытий только трава, а разрывы всё ближе – беспокойства всё больше. Рядом Газетчик – тоже ёрзает – оценивает перспективы. Уже летят комья земли, звякнул осколок. Спрашиваем друг друга: «Что делать, может, нужно что-то делать?»

Слышим, один из бойцов решается выразить общее мнение, спрашивает: «Командир… Вольга! Может, нам переместиться?» Все замерли в ожидании ответа, боясь пропустить вводные. А Вольга выдаёт: «Переместиться… С какой целью?» Смеялись все, искренне и задорно, сбрасывая смехом напряжение последних дней, тревогу и страх. Через минуту и обстрел закончился, а этот командирский ответ остался в памяти у всех и навсегда! Дождались утра – с энтузиазмом, не откладывая, схватились за лопаты – получили хороший урок!

Объявили перемирие – мы остались на охране танков, стали обживаться, устраивать быт, укреплять позиции, быстро и уже умело окапываться. Многогранный, талантливый Контрабас освоил профессию повара. Ребята из разных подразделений дышали одной Верой, ели из общего котла, жили большой семьёй и дополняли друг друга! Как говорил Контрабас: «Мы охраняем танкистов, а зенитчики охраняют нас!»

В октябре приехал Злой, который, по словам Ириса, сделает из нас что-то похожее на солдат, научит стрелять и даже попадать в цель. Мы ожидали увидеть накаченного, хмурого, немногословного здоровяка, с большими руками, готового месить нас, как глину, для получения быстрого результата. Но Злой оказался худым и поджарым, с лёгким сарказмом и улыбкой на скуластом лице, с непонятными, но весёлыми шутками и вовсе не страшный.

Он показал нам несколько «фокусов» – где мы, к своему удивлению, научились чувствовать монету, спрятанную в одной из пяти сигаретных пачек, сначала, проводя над ними рукой, а потом и на расстоянии семи метров. Медленно, с закрытыми глазами, разбирали автоматы, нежно ощупывали каждую деталь, запоминая запах оружейной смазки – так Злой загружал флешки в наши девственно чистые мозги. К вечеру он окончательно расположил нас к себе и на утро мы с воодушевлением готовились к незабываемо точным стрельбам. Кто-то из нас сказал:

– Ну, что? Когда пойдём пристреливать?..

И тут началось! Мы сразу узнали, что своё «Шо» можем засунуть куда подальше, что у нас теперь только два выражения: «Так точно!» и «Никак нет!», причём вторым лучше не пользоваться, потому что оно будет и самым крайнем в нашем обучении. Трижды рόдные, автоматы не пристреливают, а приводят к нормальному бою!.. И если Ирис называл нас порой оленями, то сейчас Злой подробно объяснил, что мы стадо ослов (всегда хотел узнать, бывает ли такое в природе?).

Наши «стрельбы» начались с отжиманий. Три крайних на построении – сорок отжиманий, три крайних на разборке-сборке – упор присев, упор лёжа, прыжок вверх – и так, пока Злому не надоест считать. Ухмыльнулся над прыгающим товарищем или Злому показалось, что ухмыльнулся – прыгаешь рядом. Потом бег с ускорением, потом держишь автомат на вытянутой руке, пока та не нальётся свинцом до отказа – тогда на «отдых»! Отдыхали в позе «штангиста» с оружием над головой. Устал отдыхать – встаёшь в планку «задумчивый десантник», локотки на земле, руки на затылке. Когда отключается мозг и тело, свет меркнет, а ты похож на испорченного робота – идём приводить оружие к нормальному бою…

День за днём отжимания, статика, динамика и снова отжимания – по кругу. Пот заливает глаза, напрочь пересох рот, мышцы гудят и жалко стонут, на обеде ложку не поднять – руки отказывают. Бежим кросс, Злой выбирает самое грязное место, звучит команда: «Воздух!» – шлёпаемся на землю, «Противник справа!» – для тех, кто медленно повернулся – «Противник слева!». «Отдохнули? Встали, бегом!»

Мои товарищи менялись на глазах – перестают дрожать руки, держа автомат за цевьё и медленно поворачивая его вправо-влево, отдышка нехотя отпускает нас на кроссе, ребята подтянулись, черты лица заострились. Даже Белка сказал, что если бы их так учили, многие из его товарищей остались бы живы. Простые, элементарные советы Злого и постоянные тренировки делали чудеса – мы стали вполне прилично стрелять, до автоматизма отрабатывали замену магазина, каждый попробовал в работе пулемёт и гранатомёт. Теперь мы были не стадо ослов – а стадо ослов, которым, по недоразумению, выдали оружие и забыли спрятать патроны…

А ещё Злой страшно любил спорить и провоцировать на пари. С Ирисом они и подружились ещё в Таджикистане, когда Злой показал своё умение на спор кидать банки пива по излишне агрессивным собакам. Кто-то на полигоне спросил нашего неумолимого тренера, что он может сам, кроме как издеваться над нами. Злой молча вскинул карабин и одним выстрелом сбил пролетающую в шестидесяти метрах сороку. Вернувшись, мы рассказали Ирису о впечатляющем выстреле – друзья отошли в сторону, слышу – шепчутся:

– Братан, молодец, конечно – ну признай, что это случайность.

– Я думал, ты порадуешься, что твой друг не растерял сноровку.

– Повторить сможешь?

– На спор, конечно!

На следующий день Злой сбил вторую сороку.

Не знаю, на что спорили старые друзья, но никому другому я бы этого не советовал. Злой выигрывал практически всегда, будь то нарды, отвлечённая философия или детали общих воспоминаний. Однажды он за день подготовил пакистанца, который ни разу прежде не стрелял, и тот выиграл по мишеням у испанца, служившего ранее в спецназе и удивлявшего всех ловкостью обращения с автоматом. Деньги Злому были не нужны и часто спорил он на щелбаны или приседания. Казалось бы, детская забава – но щелбаны у него были такие же, как позывной! Порой проигравший просил перенести половину расплаты на завтра – Злой великодушно соглашался, но прибавлял к «остатку» по три увесистых удара за каждое «завтра». Лучше приседания!

Пройдя эту короткую школу, я стал понимать, что настоящий воин – далеко не всегда перекаченный, киношный супергерой с голливудской «волевой» челюстью, а обычный, внешне незаметный человек, которого отличают лишь волчьи глаза и кошачьи движения. А кардинально и моментально преображается он, когда в руках его появляется оружие, превращая этого человека в хищника.

18 октября наши тренировки снимал известный британский журналист Грэм Филлипс.

Он стал настоящим другом отряда и всего ополчения – его вклад в правдивое освещение событий этой войны трудно переоценить. Под руководством Вольги и Пятницы Грэм сам решил попробовать и закапывание, и кросс вместе с нами, и стрельбу в балке из автомата и пулемёта. Был очень внимательным, задавал много вопросов. Мне показалось, что у него тоже кошачьи движения и волчьи глаза. Он нарочито показывал не очень умелое владение оружием, но, скорее всего, это было лукавство – сложные стрельбы из ПКМ с отсечкой трёх патронов у Грэма получились на отлично. Скорей всего, наш Гриша знаком с «железом» не понаслышке.

Шло время, рос отряд, закалялся его стержень – те, кто пришёл первыми и остаются вместе до сих пор. Всё чаще слышалось волнующее всех слово – Аэропорт!

16 ноября начался новый этап – мы перешли в оперативное подчинение 3-ого батальона бригады «Восток», получили БК, сухпай, дополнительное вооружение и новую задачу. Проехав через ночной, пустой и гулкий Донецк, наш отряд сменил подразделения «Спарты» на позициях «Монастырь» и «Весёлое».

Прежние дни, насыщенные изнурительными тренировками и яркими событиями, вскоре покажутся лишь прелюдией, подготовкой к масштабному и тяжёлому действу, что ждёт нас здесь, в Донецком Аэропорту!

Быстро пролетел месяц с бесконечными перестрелками, тяжёлыми обстрелами из артиллерии и РСЗО, чисткой оружия, обустройством позиций и медленным, но неуклонным продвижением всё ближе и ближе к взлётке. Заняли найденный Вольгой «Гараж» – самую выдвинутую вперёд «укрепку», чем очень часто и основательно портили кровь украм при ротации. Дядька Чогр наладил связь между нами через пульт «Мельницы». Теперь часто в эфире звучал всем знакомый, задорный голос: «Мельница, Мельница – Пятнице, Пятнице!»

Недавние «ботаники», мы уже совсем другие, спокойные и уверенные бойцы, говорящие на одном – военном – языке, получившие неоценимый опыт. Первые ранения заставляют быть строже и дисциплинированнее, мы продолжаем учиться сами и уже обучаем прибывающее пополнение.

Встретили Новый 2015 год уже по московскому времени – пропасть между нами и украинскими «полубратьями» углубляется безвозвратно! Выпили по бокалу шампанского, длинными очередями «поздравили» притихшего противника и пожелали друг другу скорейшей Победы, окончания этой грязной войны и долгожданной встречи со своими, такими далёкими, родными и близкими!

После ранения Сявы, после многочисленных пневмоний, вызванных морозом, ледяным ветром и невозможностью хорошо просушить одежду, наш лазарет пополнили ещё два бойца. Аккорд и Гудвин попали под миномётный обстрел – одному оторвало пятку, у другого хлестала кровь из бедренной артерии. Не знаю, как эту беду почувствовал Колючий, но он вовремя бросился по следам замолчавшей в эфире пары – нашёл их, применил кровоостанавливающий «Целокс», перевязал и отправил в госпиталь.

Пришлось вызывать ребят с «новогодних каникул», тем более, что обстановка накалялась изо дня в день. На фронте запахло кардинальными переменами, которые стучали в дверь Нового 15-го года так сильно, что уши закладывало. Ирис сказал, что приезжает брат Злого – на этот раз Добрый – ждём здорового и бородатого мужика. Петька поехал встречать.

Записал со слов боевых товарищей Александр Добрый

6 марта 2021 года

Группа отряда «Суть времени»