Российский "план Маршалла": почему в него приглашают Запад, хотя шансов нет

Ирина Алкснис

Немецкая пресса полна ядовитых комментариев о российских инициативах по восстановлению Сирии, ставших одним из пунктов недавних переговоров Владимира Путина с Ангелой Меркель. Правительство ФРГ официально заявило, что считает преждевременным обсуждать вопрос о помощи в данном вопросе, полагая, что сначала в арабской республике "должно быть достигнуто политическое перемирие".

В свою очередь, Государственный департамент США заявил, что глобального финансирования процесса реконструкции Сирии не будет до тех пор, пока в стране не начнется "заслуживающий доверия и необратимый" политический процесс, возглавляемый Организацией Объединенных Наций. А пару недель назад из американского Минобороны "утекло" конфиденциальное письмо, направленное главой Генштаба России Валерием Герасимовым своему американскому коллеге Джозефу Данфорду с предложением по совместному участию в процессе восстановления САР. По словам инсайдеров, данное послание получило "ледяной прием" в Вашингтоне.

Кроме того, два дня назад российский министр иностранных дел рассказал (после переговоров с ливанским коллегой, на которых, среди прочего, обсуждался и данный вопрос) о существовании в ООН некоего секретного запрета на помощь Сирии — до момента так называемого политического перехода. Ныне этот документ стал предметом внутреннего разбирательства в ООН.

Это только часть новостного потока по теме усилий России, направленных на вовлечение различных стран в восстановление САР.

Данные новости вызывают широкий спектр реакций. С одной стороны, хватает откровенно злорадных комментариев, которые полагают, что Россия в Сирии наконец-то увязла в нерешаемых — из-за отсутствия необходимых ресурсов — проблемах, что приведет в итоге к роковому результату. С другой стороны — нередки удивленные и даже раздраженные мнения со стороны людей, которые поддерживают политику Москвы на Ближнем Востоке, но не понимают, какой смысл в заведомо безнадежных шагах по привлечению к процессу западных стран.

Зачем пытаться обращаться к Западу с предложениями, когда и так понятно, что они будут отвергнуты?

Почти три года назад Россия начала военную операцию в Сирии, которую почти все вокруг (и многие люди внутри страны) сочли в тот момент самоубийственной авантюрой. Результат известен — Москва продемонстрировала всему миру принципиально новый уровень эффективности в решении сложнейших военно-геополитических задач при использовании очень ограниченных ресурсов. Сирийской операцией Россия утвердила себя в качестве ключевой военной державы мира.

Ныне перед российским руководством встает следующая, по-своему еще более сложная задача: Россия должна доказать планете, что она способна быть не только карающим мечом и не только защитником для союзников, но и главной созидающей силой среди великих держав мира.

Ситуация усугубляется тем, что у Москвы не слишком позитивный исторический опыт в этом отношении.

Чтобы понять существо отечественных проблем в этой сфере, достаточно вспомнить, как назывались многочисленные и разнообразные программы масштабной финансовой и инфраструктурной помощи, которую оказывал Советский Союз своим союзникам и партнерам по всему миру на протяжении десятилетий — от Анголы до Кубы, от Афганистана до Вьетнама.

Вспомнить этого не удастся, поскольку даже если такие названия и были, широкой публике они неизвестны. Это была просто спокойная и негромкая работа, несмотря на ее колоссальный размах. А чем дальше отстоят те события, тем больше стирается память о них. Да и особой благодарности за те многомиллиардные вливания в чужие инфраструктуры и экономики Россия не получила. Зато упреки за тогдашнее вмешательство в дела суверенных государств можно слышать куда чаще.

На этом фоне выделяется "план Маршалла" по восстановлению разрушенной войной экономики Европы, который и спустя 70 лет остается узнаваемым и суперпозитивным брендом США.

С учетом обстоятельств Россия, занимаясь восстановлением Сирии, должна одновременно решить три задачи:

1. Собственно достигнуть поставленной цели и помочь САР вернуться к нормальной мирной жизни.

2. Обеспечить максимальный позитивный имиджевый эффект для себя на мировом уровне, создав себе репутацию державы, умеющей успешно реализовывать подобные проекты.

3. Научиться зарабатывать на таких проектах, выступая в них не в качестве спонсора, а, в первую очередь, менеджера и подрядчика.

В свете всего этого нынешняя активность России на международном уровне по поиску и консолидации сил, готовых участвовать в проекте, становится куда более понятна.

Во-первых, Россия действительно взяла на себя главную роль организатора и координатора проекта. В этом направлении идет серьезная работа и усилия прилагаются немалые. И результаты есть. Помимо нашей страны и самой Сирии, есть немало государств, которые также готовы поучаствовать в послевоенном возрождении республики: Китай, Иран, сирийские соседи по ближневосточному региону.

Во-вторых, тема сирийского восстановления все прочнее связывается в мировом общественном мнении именно с Россией. Когда же поставленная цель будет достигнута — а, несмотря на ехидные комментарии, в этом нет особых сомнений, — именно Москва станет главным получателем репутационных бонусов.

Ну и в-третьих. Обращения России к Западу с соответствующими предложениями, от которых тот сейчас с энтузиазмом отбрыкивается, приведут в итоге к двум примечательным последствиям. Они а) не позволят Западу приписать себе достижения в данной сфере и б) создадут очередной, очень яркий пример того, что Москва добивается поставленных целей, несмотря на все оказываемое ей противодействие.

Учитывая совокупность обстоятельств, весьма наивными выглядят утверждения, что Кремль не понимает, что делает, когда раз за разом обращается к западным странам с инициативами по данному поводу. Ну, а надежды злорадно ожидающих громкого провала Москвы в который раз за последние годы кажутся слишком оторванными от реальности.

https://ria.ru/analytics/20...