В статье для итальянской La Stampa бывший премьер-министр Бельгии и экс-председатель Альянса демократов и либералов в Европейском парламенте Ги Верхофстадт с горечью констатирует, что перед лицом нынешнего кризиса, вызванного эпидемией коронавируса, Европа потерпела фиаско. Что делать? У него есть ответ.
Бывший председатель группы «Альянс демократов и либералов в Европейском парламенте»: «28 центров принятия решения и столько же стратегий управления»
30.03.20200246
Ги Верхофстадт (Guy Verhofstadt), бывший премьер-министр Бельгии, депутат Европейского парламента
В связи с продолжающимся уже четыре месяца кризисом (если считать, что распространение инфекции началось в китайском Ухане в конце ноября) появляются первые исследования на тему, что же означает этот кризис для нашего общества, точнее, для будущего либеральной демократии.
Вполне очевидно, что так или иначе Covid-19 отразится на том, как мы работаем и живем. Но некоторые политологи и социологи на этом не останавливаются и предрекают, что этот кризис сформирует набирающую обороты тенденцию, когда граждане начнут предпочитать медленной и недейственной демократии эффективный авторитаризм. В доказательство своей точки зрения они указывают на то, как быстро и действенно китайское руководство взяло под контроль эпидемию по сравнению с медленными, неуверенными и в некоторых случаях даже хаотичными кризисными мерами американских и европейских коллег.
Если Китай действительно справился с Covid-19 (по крайней мере спустя два месяца изоляции Уханя там уже не наблюдается большого количества случаев), то его подход весьма далек от образца для подражания. Напротив, хронология первых дней китайской эпидемии ясно показывает, что китайские власти несколько недель замалчивали сложившуюся ситуацию. Проделанные исследования указали, что если бы китайцы предприняли меры на три недели раньше, заболеваемость коронавирусом можно было бы сократить на 95%, ограничив при этом его географическое распространение. Таким образом, с учетом этих данных не было бы ошибкой назвать SARS-CoV-2 «китайским вирусом».
А вот то, как разные страны, граничащие с Китаем (кстати, преимущественно демократические государства), взяли под контроль эпидемию, как раз следует проанализировать как можно более внимательно — и, по возможности, повторить.
Япония, Тайвань, Гонконг, Южная Корея, Сингапур — всем этим странам удалось довольно эффективно взять кризисную ситуацию в свои руки. Во всех этих государствах власти сумели ограничить количество заражений и смертей, и их оказалось намного меньше критического уровня, который мы сейчас наблюдаем в таких европейских странах, как Италия и Испания, где день за днем показатели продолжают неуклонно расти.
Южная Корея, вероятно, может служить наилучшим примером того, как можно взять эту пандемию под контроль. Будучи демократическим государством, Южная Корея не пользовалась авторитарными методами и правилами. Напротив, сразу же после изоляции Уханя, 23 января, она развернула — причем совершенно прозрачно — огромную программу тестирования, направленную на строгое выявление случаев заражения. Программа сразу охватила около 300 тысяч человек. Весьма вероятно, что количество заражений SARS-CoV-2 сохранится там на уровне ниже 10 тысяч — и это при населении более 50 миллионов человек (нечто среднее между Испанией и Францией).
Уроки
Таким образом, при отсутствии оснований называть авторитарную систему оптимальным и наиболее действенным инструментом успешной борьбы с пандемией (по сравнению с нашей либеральной демократией) как объяснить критическую вспышки Covid-19 в Европе и, вероятно, в ближайшие недели в Соединенных Штатах Америки?
Складывается общее впечатление, что по крайней мере в Старом свете коронавирус выходит из-под контроля. Количество заражений в Европе превысило уровень Китая, население которого в три раза превышает европейское. Количество смертей в одной только Италии превысило смертность в Китае. И пока нет признаков, что эпидемия в Европе достигла своего пика, что ситуация стабилизируется или находится под контролем.
Безусловно, столь стремительное развитие событий можно объяснить. Наиболее распространенное мнение заключается в том, что Европа, в отличие от стран Южной Азии, о которых мы говорили выше, находится далеко от Китая. Это создает ложное ощущение безопасности. Подобно Эболе, атипичной пневмонии или вирусу Зика, Covid-19 казался нам преимущественно локальным кризисом, который на том же локальном уровне и будет исчерпан или по крайней мере сдержан. В то время как такие государства, как Южная Корея и Тайвань, сразу после закрытия Уханя запустили кризисный план действий, европейские страны не приняли никаких существенных мер. Но, поскольку Covid-19 обладает огромным потенциалом заражения, а мы живем в глобализованном мире, спустя несколько даже не недель, а дней вирус поразил и неподготовленный европейский континент. Сегодня мы наблюдаем ошеломляющие последствия.
Пусть это объяснение вполне приемлемо, оно, к сожалению, не показывает огромного различия между Европой и Китаем. Китай тоже не был готов в декабре, как и Европа два месяца спустя. Так в чем же ключ к разнице в результатах (количестве заражений и смертей)?
Многие аналитики указывают на различие жизненного уклада Китая (и Южной Азии в целом) и Европы. Европейцы — индивидуалисты, гедонисты, отличающиеся крайней недисциплинированностью, в то время как китайцы — и, если брать шире, корейцы, японцы и жители Гонконга — это люди, руководствующиеся правилами сообщества, дисциплинированные и признающие иерархию. В Азии легко ввести указание о социальном дистанцировании или самоизоляции, а в Европе все это превращается в кошмар.
Это объяснение привлекательно и даже, возможно, отчасти верно, но оно не выдерживает самого простого эмпирического испытания, а именно — анализа различий внутри самой Европы. И что же мы видим? Значительных различий не существует. Все государства — члены Европейского союза применили профилактические меры слишком поздно. И все они проходят примерно одинаковый путь в том, что касается жертв. Наибольшим гедонизмом отличаются греки, наиболее дисциплинированы немцы или шведы.
Единственная разница состоит в том, что кривая количества зараженных начинается в разные даты: сначала в Италии, а потом постепенно во всех остальных странах ЕС. Различия в смертности, вероятно, связаны с разным количеством проведенных анализов и разным качеством национальных систем здравоохранения.
Это возвращает нас к изначальной точке. Если столь резкое ухудшение ситуации со вспышкой коронавируса в Европе произошло не из-за авторитаризма, демократии или различий между нашими социальными ДНК, то что же служит истинной причиной? Чтобы найти ответ на этот вопрос, я хочу обратиться к книге двух экономистов и политологов из Америки и Великобритании Дарона Аджемоглу (Daron Acemoglu) и Джеймса Робинсона (James Robinson) «Почему государства терпят неудачи?» Она вышла в 2012 году,. Авторы высказывают столь же простую, сколь и гениальную гипотезу. Государства, а если брать шире, то и любая значительная государственная власть, терпят неудачи, когда их возглавляют плохие институты. А плохое правительство показывает плохие результаты, порождая все больше страданий. И напротив, хорошие институты приводят к формированию хорошего руководства и, следовательно, к лучшим результатам. А значит, к меньшим страданиям.
Кажется, что все просто, — и да, на первый взгляд, действительно, ничего сложного нет. Но последствия огромны, что очевидно, если применить эту мудрость к проблеме неправильной стратегии при столкновении с пандемией в Европе.
Теория Аджемоглу и Робинсона позволяет прийти к выводу, что резкое распространение Covid-19 на нашем континенте не случайность, а следствие отсутствия адекватных институтов и хорошего руководства в Европейском союзе.
С конца января, то есть с момента закрытия китайского города Уханя, мы ежедневно получаем тому подтверждения. Абсолютно все граждане Европы наблюдали на своих телеэкранах ежедневное развитие кризиса, в рамках которого национальные власти принимали разрозненные полумеры, хотя все мы знаем, что при пандемии необходим единый центр принятия решений и единая линия управления. Пандемия — не «как война». Она и есть война. А мы в последние восемь недель в Европе — и в это понятие я все еще включаю Лондон — наблюдали нечто совершенно обратное: 28 центров принятия решений, 28 линий управления.
Крик о помощи из Рима
Крик о помощи из Италии, которая просила о пополнении основных запасов, в частности хирургических масок, много недель оставался без ответа со стороны других государств — членов Европейского союза. Первым поспешил оказать ей помощь Китай.
После первого витка эпидемии на севере Италии и изоляции некоторых городков в Венето и Ломбардии не были введены такие общие строгие правила и процедуры, как запрет на пересечение границы или повсеместное тестирование людей, вернувшихся с лыжных курортов. Несколько недель спустя, когда вирус распространился, некоторые страны — члены ЕС начали принимать жесткие меры от закрытия баров, ресторанов и школ до блокировки границ, в то время как другие продолжали существовать так, словно ничего не произошло.
В Великобритании отец премьер-министра заявил телезрителям, что он просто проигнорирует рекомендации сына и продолжит ежедневно заходить в свой паб.
Дональд Трамп глазом не моргнув запретил поездки в европейские страны и въезд из них в США.
Возникали невероятные ситуации, такие как, например, между Бельгией и Нидерландами, когда безответственные бельгийские граждане толпами устремлялись в магазины и пабы голландских городов, чтобы обойти запрет на посещение их у себя в стране. Или пробки длиной свыше 60 километров из большегрузных автомобилей на границе Польши и Германии, нарушающие цепочки снабжения и наносящие огромный экономический ущерб, хотя всем известно, что это совершенно бессмысленная мера, так как не товары, а люди являются переносчиками вируса.
Кроме того, в Европе стали возникать радикально различающиеся эпидемиологические стратегии борьбы с вирусом. Некоторые страны верят в так называемый коллективный иммунитет, например, Великобритания и Голландия, в то время как большинство стран — членов Евросоюза продолжают следовать по пути «полной локализации» (социального дистанцирования, закрытия школ, карантина). Даже если создается впечатление, что под давлением общественного мнения Соединенное королевство и Нидерланды стремительно меняют свою позицию, эта борьба между «коллективным иммунитетом» и «полной изоляцией» напоминает мне отчаянную европейскую нерешительность, которую мы наблюдали в самый разгар финансового кризиса 2008 года. Вечный спор вокруг «политики жесткой экономии» и «роста». Доводящая до изнеможения битва между последователями Фергюсона и Кругмана.
За последние два месяца стало очевидно одно: так продолжать нельзя, невозможно вести дела в режиме «как обычно». Межправительственное сотрудничество — это хорошо и необходимо, но его недостаточно, чтобы справиться с пандемическим кризисом того масштаба, с которым мы столкнулись сегодня. И выиграть эту войну мы сможем не за счет многочисленных видеоконференций министров здравоохранения, внутренних дел или финансов. Чтобы преодолеть этот порожденный пандемией кризис, нам требуются дискреционные полномочия компетентного европейского правительства. Такое правительство под демократическим контролем Европейского совета (стран-членов) и парламента (граждан) может осуществлять полный спектр действий на местах — начиная с издания общих обязательных указаний относительно проведения анализов, карантина и социального дистанцирования, общих тендеров и дистрибуции тест-систем, основных лекарств, медицинского оборудования для спасения жизней и вплоть до закрытия национальных или региональных границ при необходимости.
В центре этого механизма должно находиться Европейское агентство здравоохранения с лучшими экспертами, которые есть у нас, в Европе, — вместо 27 команд экспертов, как сейчас. Чтобы не было недопонимания: система здравоохранения, лекарства, больницы останутся в региональной или национальной юрисдикции. Здесь оснований для централизации нет. Но мы будем работать под прикрытием общеевропейского регламента, обязательного в случае тяжелого кризиса, такого как пандемия.
Последствия для экономики
То, что необходимо для здоровья наших граждан, необходимо также и как средство против тяжелых экономических последствий Covid-19. Эти последствия будут огромны. Мы вступим в период глубокой рецессии, если еще не вступили.
Мы должны реагировать немедленно, чтобы добиться максимального сокращения сроков экономической рецессии и чтобы за ней последовал новый экономический подъем. Немного поколебавшись в самом начале, Центральный банк Европы, безусловно, это понял. Программа закупок в условиях чрезвычайной ситуации пандемии (PEPP — Pandemic Emergency Purchase Program) размером в 750 миллиардов евро — это «базука», необходимая нам, чтобы избежать свободного падения нашего благосостояния и нашей экономики. Но одного этого мало.
Программа PEPP — необходимый защитный механизм, как и многочисленные национальные программы поддержки, запущенные почти во всех странах — членах Евросоюза. Но нам потребуется также и агрессивная «базука», чтобы сначала стабилизировать, а потом восстанавливать нашу европейскую экономику. Нужна огромная программа макроэкономической стабильности, составляющая 2, 3% ВВП Европы и даже больше. Эта программа должна финансироваться введением нового Европейского безопасного актива, гарантируемого европейским бюджетом (без угрозы для финансов государств — членов ЕС) и активно поддерживаемого Центральным банком Европы через программу PEPP.
Кризис не всегда играет негативную роль. Порой он несет в себе возможности. Одна из них — это запуск актива в евро в качестве нового инвестиционного инструмента. Это создаст возможность с малым риском для институциональных инвесторов по всему миру, которая позволит влить новые средства в реальную экономику и восстановление Европы.
Не будем, однако, повторять ошибок прошлого — ошибок и неуверенности, допущенных во время финансового кризиса после 2008 года. В тот раз американцы — сначала при президенте Буше, а потом при президенте Обаме — смогли за девять месяцев запустить трехэтапную программу, чтобы преодолеть резкий экономический спад: привести в порядок банки (Программа помощи пострадавшим активам TARP на 400 миллиардов долларов), реинвестировать в экономику (Закон о восстановлении экономики и реинвестициях ARRA на 831 миллиард долларов), а также осуществить Количественное смягчение (Quantitative Easing — QE) с помощью Совета управляющих Федеральной резервной системы на сногсшибательную сумму в 1,2 триллиона долларов. Мы же в Европе, хотя прошло уже более десяти лет, до сих пор разбираемся с последствиями этого финансового кризиса. Наш Банковский союз, столь отчаянно необходимый, до сих пор не является в полной мере действующим органом.
Давайте не будем повторять этот опыт. Давайте возьмем на себя инициативу в следующей битве за восстановление мировой экономики. И немедленно начнем с необходимых реформ, чтобы достичь этой цели. Создадим новые средства и новые инструменты на европейском уровне, чтобы спасти наш континент.
Судьба Европы
Война в Персидском заливе, 11 сентября, атипичная пневмония, финансовый кризис 2008 года и облако пепла из Исландии: Covid-19 — не просто очередной кризис в длинном списке неизбежных катастроф. Covid-19 — это нечто намного большее. Это экзистенциальный кризис, обладающий потенциальной способностью раскалывать страны и континенты, а может, и все человечество.
Выживет ли Европа? Ответ на этот вопрос будет зависеть от основополагающего выбора, который нам предстоит сделать: будем мы вести дела как обычно или используем этот кризис и его уроки как уникальную возможность радикально реформировать Европейский союз? В первом случае мы выйдем из этого кризиса истощенными и разобщенными. И, что еще хуже, нехватка инструментов для борьбы с кризисом на континенте еще усугубит эти последствия.
Если же мы признаем слабости нашего правительства и неотлаженность наших институтов, а главное, если нам хватит мужества их реформировать, мы не только победим Covid-19, но еще и выйдем из кризиса сильнее и целеустремленнее, чем были прежде.
Чтобы достичь этой цели, нет нужды что-либо изобретать. Мы должны просто осуществить великие идеи наших отцов-основателей, которые 60 лет назад начали процесс объединения Европы после другой огромной европейской трагедии — Второй мировой войны. Новые прозрачные институты, действующие на федеральном уровне, — именно в этом, как они считали, отчаянно нуждалась Европа. И каждый кризис с тех пор нам со всей очевидностью доказывал, что они были правы в своих рассуждениях.
К сожалению, последующие поколения не дали этим идеям воплотиться в жизнь. Как и мы до сих пор, они были ослеплены ложной притягательностью национального суверенитета в полностью глобализованном мире. Covid-19 устраивает нам жестокую встряску и напоминает, что нам еще только предстоит осуществить самую главную задачу в истории Европы.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Оценил 1 человек
1 кармы