Кое-что из истории российской взятки

Прошлая неделя ознаменовалась в России сразу двумя достаточно громкими коррупционными скандалами. С одной стороны – радует, что работа в этом направлении ведется. С другой – очень уж удручают некоторые детали. Например, тот факт, что в Алтайском крае по обвинению в получении взятки в 5 миллионов рублей задержан как раз местный «главный борец с коррупцией» - начальник управления экономической безопасности и противодействия коррупции (УЭБиПК) регионального главка МВД России полковник Вадим Надвоцкий. Или упоминание того, что на скамье подсудимых за взяточничество, скорее всего, окажется уже второй подряд гендиректор НПК «Дедал», входящего в систему «Росатома».

Неужели, все так запущено? И можно ли что-то сделать с этим? Возможно, найти ответы на эти вопросы нам поможет обращение к истории проблемы – от седой старины до относительно недавно минувших дней. Итак – давайте вспомним кое-какие моменты из истории отечественной взятки:

Как все началось? Вполне естественным путем. В средневековом мире практика, получения всяческих материальных благ непосредственно от населения вверенного ему региона была, так сказать, изначально заложена при формировании института «представителей власти на местах» - воевод, управителей, тиунов и прочих. Причина была простой - никакого жалования им не полагалось. В Древней Руси все это именовалось, достаточно, точно отображавшим сущность явления «милым» термином – «кормление». Просуществовало таковое примерно до 16 века. Впрочем, словечко «посул» - имеющее вполне конкретное значение: «подношение представителю власти», встречается в документах века 14-го, вплоть до судебника «Русской правды». То есть брали «на кормление», но брали и сверх положенного.

В 15-16 веках ситуация изменяется. Государство, впервые на Руси, превращает чиновников в служащих – то есть лиц, состоящих на содержании именно государства, а не подведомственной им территории. У государственного чиновника на Руси появляется зарплата. По идее, сие нововведение должно было раз и навсегда искоренить всю систему подношений, как таковых. Искоренило?! Ну да, держи карман шире... Возможно, дело тут в том, что формирование «нового чиновничества», то есть, по сути дела – бюрократии, шло, естественно, не одномоментно, а постепенно. А потому оно и впитало в себя все ту же идею «кормления» - только теперь «кормушкой» становилась не та или иная определенная территория, а собственная должность. Возможно, дело просто-напросто в извечных изъянах человеческой нравственности и психологии... Во всяком случае, уже к началу 17 века на Руси сложилась целая система чиновничьих поборов со своей собственной терминологией и «табелем о рангах» взяток. Легальные, так сказать, узаконенные обычаем подношения чиновникам именовались «поминками» или «почестями». Собственно взяткой таковые не считались – скорее это было чем-то вроде негласно установленной платы чиновнику-исполнителю за чисто технические моменты его работы, вроде многочисленного переписывания бумаг и материальным выражением уважения, проявляемого к представителю власти.

А вот заведомый подкуп чиновника, с совершенно конкретной целью «решить вопрос» так, как надобно было дающему, повернуть дело исключительно в свою пользу именовался уже известным нам термином «посул» и считался противозаконным, и вполне мог повлечь за собой наказание. И, что, останавливало это хоть кого-нибудь?! Да ни в коем случае... Брали «посулы», да еще как! Неудивительно, что первые судебники, составлявшиеся государями всероссийскими, упоминали и «мздоимство» и «лихоимство». Оно и неудивительно – в 1648 году приключился первый на Руси бунт, причиной которого историки уверенно называют именно осточертевшее народу повальное взяточничество тогдашних чиновников.

Очень скоро жертвы и разрушения, вызванные праведным народным гневом, приняли совсем уж катастрофические масштабы – толпа попросту принялась громить приказы, тогдашние государственные учреждения, попутно разнося в пух и прах все, что под руку подвернется. Тогда власти приняли решение вполне в духе того времени: выдали «возмущенной общественности» тех, кто, собственно, обвинялся в особо разнузданном лихоимстве. «Возмущенная общественность» одного из них - возглавлявшего Земский приказ Плещеева, попросту растерзала на месте. Второму «коррупционеру», руководителю, Пушкарского приказа Тарахтионову «повезло» - его вполне «цивилизовано» свели на плаху с соблюдением всех положенных церемоний.

Решительный удар по взяточничеству среди чиновной братии, по идее, должны были бы нанести реформы затеянные Петром І, вознамерившимся переделать на Руси буквально все на европейский лад. Как и с абсолютно подавляющим большинством нововведений «царя-реформатора», ничего путного из этого не вышло. Наплодив вместо приказов коллегий и министерских консилий, а вместо дьяков – президентов и обер-канцлеров, Петр лишь раздул на Руси бюрократию до совершенно невиданных ранее пределов. Если учесть, что в связи с тем, что страна во все время его правления не вылезала из войн и «великих строек», станет понятно, почему жалование чиновникам выплачивалось иногда раз в несколько лет. Последствия были вполне предсказуемы... Мздоимство в новорожденных коллегиях и консилиях, а уж, в особенности – в «медвежьих углах», в провинции, приняло масштабы воистину фантастические.

Петр, видя это, поступил в обычной своей манере – схватился за кнут и топор. В 1715 году с его подачи взяточничество законодательно отнесли к разряду уголовных преступлений и для его пресечения завели в России специальную государственную службу – фискалов. Что входило в круг их служебных обязанностей, понятно уже из названия: бдить и доносить о выявленных злоупотреблениях. Чем сотрудники этого ведомства, числом пятьсот, во главе со своим руководителем, носившим «гордое» звание «Обер-фискал», увлеченно и занимались. Наиболее «громким» из «коррупционных процессов» того времени, ставших результатом работы фискалов, смело можно считать длившееся несколько лет следствие по делу сибирского губернатора князя Матвея Гагарина, по результатам которого сановный лихоимец был при большом скоплении народа повешен.

Об «эффективности» подобных антикоррупционных мероприятий и осуществлявшей их службы наиболее, пожалуй, красноречиво свидетельствуют два факта: Во-первых, спустя буквально три года после повешения Гагарина был четвертован обер-фискал Алексей Нестеров, который и вывел губернатора «на чистую воду», За что?! Говоря в современных терминах - за злоупотребление властью и служебным положением, а также взяточничество в особо крупных размерах. Кстати, преемник Нестерова, обер-фискал Михаил Желябужский закончил свою «карьеру» немногим лучше – был бит кнутом и сослан в каторгу. За те же примерно прегрешения...

Факт второй – доведенный до белого каления повальным и повсеместным мздоимством и казнокрадством, скорый на расправу Петр вознамерился было издать указ, в соответствии с которым в каждом случае, когда кто-либо попадется на воровстве (а равно лихоимстве) на сумму, равняющуюся стоимости обычной пеньковой веревки, таковую купить и негодяя на ней вздернуть. На что получил совершенно убийственную отповедь от тогдашнего обер-прокурора Ягужинского (который, что греха таить, сам был отнюдь не дурак «взять на лапу»): «Государь, так вовсе без подданных останешься!» Серьезные историки, впрочем, склонны рассматривать этот эпизод в качестве анекдота, но анекдота, более, чем точно отражающего тогдашние реалии.

Ну, и уж если придерживаться лишь документально подтвержденных исторических фактов, то совершенно исчерпывающую оценку результативности тогдашней «борьбы с коррупцией» на Руси дает следующий факт: сменившая Петра на троне его супруга Екатерина І вынуждена была совершить нечто совершенно беспрецедентное: узаконить взятки! В 1726 году ею был подписан указ, оставлявший гарантированное жалование только президентам коллегий (по нынешнему – министрам). Остальной же чиновной братии такового более не полагалось вовсе – поскольку они «пропитание и раньше без него имели». Причина такого оригинального решения была проста – казна была пуста и средств в ней на тот момент не имелось не то, что на борьбу со взяточничеством среди чиновников, но и на выплату таковым жалования.

Ее царственная тезка – Екатерина ІІ, правда, попыталась поднять на новую высоту борьбу с чиновными лихоимцами, вернув служащих на «государственное довольствие» и специальным указом запретив им принимать все без исключения виды «презентов». Именно ею, впервые, пожалуй, на Руси было использовано такое антикоррупционное мероприятие, как предание имен взяточников широкой гласности. Боролись в Российской Империи с коррупцией и дальше, да только борьба эта, по правде говоря, приносила немного плодов. Жутковатые герои описывавшего чиновный мир Гоголя брались им точно с натуры.

Впрочем, если кто-либо из пламенных большевиков, устроивших в Российской Империи революцию в 1917 году, рассчитывал на то, что вместе с прочими «пережитками старого мира» она сметет и взяточничество, то он прегорько ошибался. Проблема коррупции в молодой советской республике встала столь быстро и столь остро, что ею был вынужден заняться лично Владимир Ленин, которым уже в 1918 году в срочном порядке были написаны целых два письма, посвященных этому неприятному вопросу. В первом «вождь мирового пролетариата» категорически требовал законодательного введения для «красных коррупционеров» самых, что ни на есть, строжайших наказаний, а во втором призывал руководство партии большевиков гнать из своих рядов в три шеи тех, кто миндальничает с любителями «брать на лапу».

Последствия не заставили себя ждать – первый советский законодательный акт, направленный на борьбу с коррупцией, был принят в том же году. Это был Декрет Совета Народных Комиссаров «О взяточничестве». Именно этот документ снова возвращал взяточничество в ряд уголовных преступлений и вводил за него достаточно суровое наказание – пять лет «отсидки», а еще и соединенной с непременными принудительными работами. При этом совершенно все равно было – хапнул обвиняемый взятку, сунул ее кому-то или только пытался это сделать. Результат в виде «неба в клеточку» был один для всех.

Надо сказать, что борьба со взяточничеством шла в стране Советов всю историю ее существования ни шатко, ни валко. Совершенно не замечать взяточничество и объявить его «несуществующим» подобно наркомании, проституции и организованной преступности было делом невозможным – уж слишком это явление было в обществе распространено. Но при всем этом, партийные бонзы, говоря об «отдельных, кое-где встречающихся» фактах взяточничества в СССР, продолжали талдычить о «пережитках прошлого», которые будут «решительно изжиты» буквально вот-вот... Ну, если не завтра, то уж в «светлом» послезавтра непременно. Для отдельных лысых коммунистических вождей на полном серьезе обещавших «коммунизм уже в этом поколении», грозиться искоренить взяточников одним махом – было делом и вовсе плевым.

Ярчайшее тому доказательство – посвященное данному вопросу закрытое письмо ЦК КПСС от 1962 года, посвященное всяческим мздоимцам и «проклятым расхитителям социалистической собственности». В этом документе, в который уже раз, повторяется сказочка о том, что взяточничество, это, мол социальное явление, порожденное исключительно «условиями эксплуататорского общества». И остальное в том же духе: мол, Октябрьская революция коренные причины взяточничества устранила, а советский «административно-управленческий аппарат» – это, видите ли, «аппарат нового типа».

Далее, вынужденно признавая, что чиновники этого самого «нового типа» продолжают «брать на лапу» не хуже аппаратчиков типа старого, умники из центрального комитета обрушивались на «виновников» подобного непотребства. То есть - на всех тех недотеп из парткомов, профсоюзов и государственных органов, которые недостаточно или вовсе неправильно «воспитывают» трудящихся, тем самым способствуя продолжению жизни «уродливого социального явления», каковому, если верить постулатам самой передовой в мире марксистско-ленинской теории, вообще-то давно пора бы было загнуться на корню...

Перевоспитывались трудящиеся, как видно, не просто из рук вон плохо, а чем дальше – тем хуже, поскольку в примерно аналогичном документе, родившемся около двадцати лет спустя, речь шла вовсе не об исчезновении в СССР взяточников, как таковых. Напротив – в соответствующей записке Отдела административных органов ЦК КПСС и Комитета партийного контроля при ЦК КПСС речь велась об усилении борьбы со взяточничеством, и прямо говорилось о возрастании вполовину случаев такового в 1980 году в сравнении с годом 1975-м. Более того – открыто велась речь уже и об организованных группах чиновных взяточников! Например, о шайке, орудовавшей в Министерстве рыбного хозяйства СССР и возглавляемой заместителем министра, о прочих министрах и их заместителях, не брезговавших взятками - как в республиканских, так и во всесоюзных министерствах и ведомствах. Назывались факты коррупционного сращивания «преступного элемента» с сотрудниками контролирующих, правоохранительных органов, взяточничества в судах и прокуратуре...

Великая советская империя клонилась к закату, и ржавчина коррупции разъедала ее все сильнее. Впереди СССР, в котором взяточничество начиналось от слесаря ЖЭКа, который нипочем не мог починить потекший кран без пресловутого «трояка» или, что гораздо чаще – бутылки, а уходило в заоблачные выси министерских кабинетов, ждали ошеломляющие разоблачения, громкие процессы над коррупционерами от торговли, «хлопковые дела» и многое прочее. Впереди великую страну ждал крах и распад. И далеко не последнюю роль в таковом сыграли именно те воротилы теневой экономики, состояния которых сколачивались благодаря набиравшей обороты с каждым годом коррупции.

То, что было дальше, собственно, еще рано называть историей. Это – криминальные хроники не таких уж и далеких от нас лет. Прошли века – а взятки и взяточники никуда не делись. Удастся ли хоть когда-нибудь избавиться от них? Бог знает... По крайней мере, мы все так же с ними боремся.

Автор: Planet

Источник: planet-today.ru