«Наша наука не есть наука сего мира, это Наука Миров».
Ходжа Фагнави, суфийский мастер 13 века
Октябрь на Колыме выдался каким-то необычно мягким. Нет, вроде бы все как обычно — ночью заморозки, днем слегка оттаивает всё. Волки мои ходят по двору потерянные: деревья вокруг стоят голые, без листьев, трава пожухла, лужи замерзли, а мягкого снега почему-то до сих пор нет. Зима словно бы застряла где-то на полпути с севера. Сижу в доме и забавляюсь с колословом «Антигроза». Его мне прислал пару дней назад Петрович — основатель совершенно уникальной школы колословного письма.
Что такое колослов, спросите вы? Это... Это сакральная письменная геометрия. Это ключ к познанию Пространства, заключённого в печатные символы, словесный код к их сокровенной сути. Это — магия чистой воды, без примесей, чужеродных вкраплений и нелепых толкований. Не та глупая магия, растиражированная сотнями тысяч дешевых и неумных книжонок, заполненных странными символами и не менее странными описаниями «обрядов», которые, якобы, могут изменить вашу жизнь...
Как писал сам Мастер Колословов: «Представьте, что у вас в руках старинная книга. Попытайтесь хотя бы мысленно представить тот душевный трепет, который может испытывать человек, прикасаясь к прошлому. К этим тяжелым переплетам, литым страницам, загадочным буквам. А шрифт, а буквицы, а заставки? Даже пыль и запах у этих книг особые. Нам кажется, что с этих древних страниц сочится Знание. Кажется, там можно прочесть нечто особенное, тайное, великое и захватывающее. И открытое только для нас. Потрясающее чувство!
А теперь представьте, что в ваших руках не книга, не рукопись — но КЛЮЧ. Ключ к главной Книге, которую миллионы лет и поныне ежесекундно пишет Род Всевышнего. Пишет в Своих Мыслях, проявляет в Природе и Человеке. Пишет, сохраняет, правит и стирает написанное. Он ребенок, Он так познает Самого Себя.
Буквально Всё окружающее нас Пространство ЧИТАЕТ нам кусочки этой Книги, читает по Букве, по Слову, по фразе, иногда целыми страницами. Читает даже Тишина. Читает на ПраЯзыке! Кричит и Шепчет. Словом Рода наполнено все вокруг».
А мой астраханский приятель Саша (тот самый, который периодически заваливает меня разнообразными и очень глубокими по содержанию вопросами) охарактеризовал это графическое плетение еще более ёмко: "Если бы у Бога была своя печать или подпись, то она выглядела бы именно так!".
Понимаете теперь, что такое колослов?
А мне, по мере изучения этой, изумительной по своей сакральной сути, практики становилось понятным, почему колословицами украшались все древние храмы, церкви и мечети с усыпальницами. Особенно много подобных украшений встречалось в Средней Азии, на Русском Севере, в Индии, Иране, Ираке... Взирая с изумлением на фрески, барельефы, орнаменты, фотографии коих в достаточном количестве можно отыскать в интернете по определённому запросу, я понимал, что такое глобальное распространение колословного письма по всей планете было не случайным. Древние определённо что-то знали. Знали гораздо больше нас, погрязших в грудах безполезной для нашего Духа википедиевской и прочей интернет-информации.
Работать с колословами достаточно просто. В этом деле важна собранность и концентрация. Необходимо просто сосредоточиться на центре колослова, а потом, поочерёдно подключая правое и левое полушария головного мозга, закручивать колословную вязь вправо и влево. Когда это начнёт получаться, вы можете посылать свой запрос по конкретной тематике, которой посвящён колослов. И пространство почти мгновенно начинает отзываться.
Так было с «антигрозой»... Извечное мое любопытство (или иным словом — чрезмерная любознательность) сыграло со мной злую шутку. «А что, если попробовать закрутить колослов в обратную сторону?» - подумалось мне, и процесс немедленно пошёл. Вращающийся против часовой стрелки колослов запестрил в глазах извивающимися меандровыми узорами и словно бы ожил... Позабавлявшись таким образом несколько минут, я отложил колослов в сторону и улёгся спать.
Проснулся от грохота... Что такое? Снег что ли сошёл с крыши? Или землетрясение? То и другое нередко случается у нас... Но, едва разлепив глаза, увидел внезапную вспышку яркого света. И через секунду опять услышал грохот. Да это же гром! И молния! Гроза в октябре! Это вообще что-то небывалое и выходящее из ряда вон! Нет, ну бывает, погода на Севере начинает беситься: в середине июля запросто может выпасть снег, а в январе пойдёт дождь. Но чтобы гроза в октябре! Такого не бывало никогда за всю мою жизнь на крайнем севере.
И тут по крыше зашуршал... дождь? Нет, для дождя слишком уж громко. Выскакиваю полуголый на улицу и вижу, раскрыв рот, как с небес на землю извергаются потоки града. Волки мои с повизгиваниями попрятались кто куда. Видать ощутимы весьма были удары крупных градин.
В нетерпении поделиться неожиданным открытием, лихорадочно пишу Петровичу по мессенджеру о том, что у меня получилось. В ответ приходят игривые смайлики (прямо реально вижу, как Петрович иронично улыбается) и текст: «Ну что же ты, Гор? С колословами не шутят... Ведь я предупреждал тебя, чтобы ты был осторожнее! ». Теперь, конечно, буду. После такого-то выверта! Но скажу, немного забегая вперёд, что это не было первым и последним чудом в практическом познании колословов.
Самым первым опытом работы с графическими письменами была практика взаимодействия со Стихиями, в которой я интуитивно использовал татуировку Сурада, нанесённую чёрной индийской хной. На моём теле нет никаких тату. Я слишком серьёзно отношусь к подобным вещам, считая, что ставить кроваво-чернильную печать на свою физическую оболочку означает устанавливать прочную связь на тонком уровне с объектом, используемым в качестве эскизной основы для тату. Мудрые мои Учителя, встречавшиеся на жизненной Тропе, не имели на своих телах татуировок. Исключение составлял только Старик, учивший меня работать с телом, - он имел несколько «блатных картинок», свидетельствовавших о его бурной молодости в 40-50-х годах прошлого столетия. Но при этом никогда ими не кичился, а напротив, всячески старался скрыть их от посторонних глаз. «Это печати мои, постоянно напоминающие о жизненных уроках, которые я прошёл когда-то, и к которым ни в коем случае не вернусь», - поведал однажды он в минуту редкой для него душевной откровенности.
Классический Сурад был нанесён мне на тело стараниями Ирен Джи, творческой подруги, которую захватил сам процесс выписывания хной неимоверно сложной в своём плетении геометрической конструкции. Она корпела над тщательно переплетёнными линиями часа три с половиной, не переставая вслух удивляться, кому вообще могло прийти в голову изобразить такую потрясающую геометрию лабиринта: «Это что-то за гранью человеческого понимания и восприятия! Мне трудно и даже страшно представить, для каких целей ты собрался использовать такое чудо!».
Цели, между тем, были вполне себе мирными. Было интересно усилить эффект взаимодействия с природными духами. В том, что он будет значительно усилен, у меня не было ни грана сомнения. Просто знал, что будет именно усиление и всё. Откуда это знание пришло, - не имело смысла размышлять, оно просто пришло и осталось со мной...
Спустя сутки после нанесения рисунка сижу с обнажённым торсом (на ногах — штаны, сотканные из крапивной пряжи) в Каменном Круге около костра, сложенного из сухих веток стланика, и разогреваю бубен-ярар. Необходимо с помощью огня добиться совершенно определённой тональности, услышав которую один только раз, уже никогда её не забудешь. Это одна из форм Знания, которую невозможно передать описаниями на бумаге или словами, даже знание нотного письма тут не поможет. Знание правильного звучания бубна я перенял от двух старых шаманов на Полуострове, знакомивших меня с Тайнынот Атаном.
Следующий этап — остановка внутреннего диалога, чтобы сознание было чистым и незамутненным. Это совсем не трудно, когда ты находишься в Каменном Круге, диалог здесь останавливается сам собой, без малейшего усилия и медитативных практик. Далее следует прямое обращение к Стихиалям, в моём случае — к Стихиям Воздуха и Воды.
Мне очень повезло, потому что, как нельзя кстати, со стороны моря надвигался плотный туман, - «вынос», так называют его на Охотоморье. И вот не спеша я начинаю постукивать колотушкой по ярару, сосредоточив своё внимание на приближающемся тумане. В сознании зреет образ чистого неба. Отдельные элементы — рисунок Сурада на моём теле, рокот бубна, пылающий в центре Каменного Круга костёр, мыслеобразы и воззвание к Стихиям — начинают складываться в мудрёный пазл. Который тут же становится неким механизмом управления потоком тумана. Молочная стена останавливается и начинает крошиться на истончающиеся волокна, которые мгновенно разносятся поднявшимся ветром.
Начинаю экспериментировать. Прекращаю стучать в бубен. Туман тут же уплотняется и опять начинает надвигаться. Стучу. Рассеивается. Убираю образ чистого неба и сосредотачиваюсь на туманной кромке. Он меня словно бы «слышит» и опять начинает своё движение к горам. Возвращаю мыслеобраз. Останавливается. Этой «потехой» я занимался минут сорок, дабы полностью удостовериться, что именно моим действом я управляю движениями тумана. А затем, зафиксировав его четко на определенной границе, испил чаю и принялся спускаться к петляющей внизу дороге, посылая мысленный привет опускающемуся на западе Солнцу...
Кто бы мог подумать, что примерно через год я буду восхищаться и «нагружать голову» колословной магией Петровича, а спустя еще полгода буду сидеть у него дома и пить чай с неимоверным количеством каких-то вкуснющих варений, пирожков, плюшек, сырников и еще каких-то печёностей, которые наготовила его обаятельная супружница и одновременно соратница? Наши тропы просто обязаны были в тот или иной момент времени пересечься. Я зашел к Мастеру в дом и на мгновение потерял дар речи. Никогда еще в своей пёстрой жизни не доводилось видеть мне такого отструктурированного Пространства «домашнего очага». Представьте себе: каждая вещь и мебель в доме стоит точно на том месте, где им положено находиться! И даже маленький хранитель жилища Мастера - рыжий кот Радж с застывшим иронично-презрительным выражением своего "лица", вышедший мне навстречу, гармонично вписывался в законченный образ. Это нечто трудно вообразимое, но, тем не менее, реально существующее...
Когда я только ехал к нему впервые, то представлял жилище Петровича как нечто среднее между мастерской художника, чуланом для различных творческих принадлежностей и картинной галереей одновременно. Мне виделись стены, увешанные различными репродукциями, плакетками, карандашными набросками всевозможных колословов, горящие тут и там свечи, дымящиеся курительные палочки и прочий подобный стандартный антураж. Увиденное в реальности сразило наповал: идеальная чистота, домашнее тепло и тонко просчитанный уют словно бы умещались в «три-дэшный», невидимый стороннему зрителю пространственный Колослов. Кстати, обережный колослов в доме был всего один, и висел он напротив входной двери точно в том месте, где ему и положено было быть. В этом структурированном жизненном космосе Мастера неимоверно приятно было играть на варгане, который так же следовал невидимым структурированным линиям, не допуская ни грана фальши и лишних звуков.
Хозяева дома, польщенные такой неожиданной для них реакцией гостя, буквально расцветали очень живой, информационно-ёмкой беседой, заставляя окружающее ПРА-СТРАН-СТВО искриться всё новыми и порой неожиданными гранями... А рыжий цензор с индийским именем даже почтил меня своей особой манерой внимания, словно благосклонно одобрил моё пребывание на своей территории.
Перед моим уходом Петрович вручил мне самый драгоценный дар — Звезду Шамана, вырезанную в камне. Этот камень потом неоднократно вгонял в ступор людей в погонах, досматривающих меня в аэропортах (а у меня каждый раз это вызывало приступы безудержного веселья): они прогоняли его через просвечивающий аппарат, нюхали (в руки им я его не отдавал), рассматривали изумлёнными глазами, очевидно чувствуя своим тонким нюхом ищеек некую, заключённую внутри Силу, которая одновременно и завораживала и пугала их полицейское естество...
- Дарю тебе новую и, возможно, неожиданную для тебя практику еще одного использования колословов, - вышедший проводить меня Петрович сосредоточенно месит подошвами свежевыпавший снег. - Попробуй во время правки очередного «болезного» нанести ему на больное место рисунок колослова, например ту же «Здраву». Сколько на теле держится рисунок хной? С недельку примерно, так? Вот за эту неделю рисунок будет истончаться, стираться и вместе с ним должна будет уходить болячка. Сам я такого никогда не пробовал, но у тебя, думаю, всё получится. Механизм сам по себе прост, а всё что просто, то, как правило, эффективно...
- Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного, - бормочу любимую присказку оптинского монаха Амвросия. - Ты знаешь, Петрович, а ведь рациональное зерно в такой практике без сомнения имеется! Я обязательно попробую это проделать, а результат потом подробно опишу и отправлю тебе для сведения.
- Ну, тогда — быть добру!
Мы обнимаемся на прощание, и я вдруг понимаю, что теперь еще одна тропа проторена основательно и надолго, и что с Мастером колословов нам придётся к обоюдному удовольствию встречаться не один раз.
Следующая практика применения сакральной геометрии, влияющей на пространство, была впрочем связана не с целительством, а с совершенно утилитарной частью нашего бытия. Ко мне в гости заехал добрый приятель, посетовавший на то, что их маленькая фирма осталась без заказов и его парни что-то совсем приуныли, потому что в маленьком городе на их услуги спрос небольшой и за каждый заказ приходится буквально сражаться.
«Может, пошаманишь там что-нибудь? - с надеждой в голосе вопросил меня приятель, - Да перенаправишь к нам пару-тройку «жирных» клиентов...».
«Шаманством тут особо не поможешь, - ответствовал я ему, - но есть другой вариант. Давай-ка попробуем отструктурировать пространство твоей фирмы».
«Как это? Как это?»
«А вот! Держи!» - я протянул ему два листа бумаги, на которых были выписаны два колослова - «Путь» и «Благо». С недоумением во взоре товарищ мой взял листки и принялся вертеть их так и этак.
«Просто повесь их на стену в своём офисе и посмотри, что произойдёт через несколько дней».
Через неделю на фирму моего товарища свалился иногородний заказ на полтора миллиона рублей — сумму для него просто ошеломительную. А мы с Мастером получили новое вещественное доказательство эффективной, хотя и очень странной, работы колословов в этом матричном мире...
П.С. Колослов — это слово, упакованное в квадрат. Буквы в этом слове имеют сопряжения доведической традиции (я понимаю, что пока вы ничего не понимаете. просто фтыкайте). Буквы из нашего русского алфавита, если что, появились не просто так. Главная буква нашей азбуки… нет, не А. О. Из буквы О происходят все остальные буквы. В частности, делим О пополам — получаем С. Дальше С начинает движение по часовой стрелке и дает нам буквы Г, П и Ц.
То есть у наших букв есть особенность, свойственная также некоторым представителям азиатской письменности (Иран, например) — это ДВИЖЕНИЕ.
Кроме движения, которое рождает новые буквы, нашим буквам свойственны сопряжения (сложение), которые оже рождают новые буквы. Например, складываем Г и о, получаем б:
А также свойственны им отражения. Узнаете новые буквы:
Каждая буква имеет свой смысл. Каждое сопряжение — тоже. Алфавит — основа письменности, основа социума, благодаря ему мы можем общаться и жить (человек — социальное существо). В алфавите 33 буквы.
Позвоночник — основа человека. Благодаря ему живет каждый отдельный индивидуум. В позвоночнике 33 позвонка.
В доведической традиции каждый звук, каждая буква соответствует позвонку. В свою очередь, каждый позвонок отвечает за работу определенных органов. Связь улавливаете? Слова, все, что мы говорим и пишем — оказывают непосредственное влияние на нас. В древности старцы лечили болезни словами. КОЛОСЛОВАМИ.
Мандала Света является инструментом настройки на первородную энергию Света. Чистота помыслов и действий, чистота дома, чистота Дела и покровительство Солнца, наполнение пространства энергией жизни.
Мандалу достаточно разместить на видном месте в квартире или доме. Для усиления работы достаточно мысленно формировать ее образ или использовать медитативные техники остановки внутреннего диалога. http://koloslov.ru/
П.С. Продолжение с практическим материалом здесь
Оценили 9 человек
18 кармы