Путин - гроссмейстер игры в поддавки с историей

Владимир Сергеевич Бушин вновь выдал нелицеприятный и едкий лично для Путина текст, который недавно славословил Черчилля и тем самым попутно унизил себя. Правда не понял этого по причине моральной и умственной недостаточности.

УМНЫЙ ПУТИН И УМНЫЙ ЧЕРЧИЛЛЬ — КТО УМНЕЙ?

В.С. Бушин

В Ленинграде прошёл Международный экономический форум. В нём приняли участие делегации 140 стран. Прекрасно! На пленарном заседании с большой речью выступил президент Владимир Путин, он встречался также с журналистами разных стран.

В одном из выступлений наш президент вспомнил Уинстона Черчилля. Западные политики почти не вспоминают руководителей нашей страны, в том числе и тех, что были современниками Черчилля, — Ленина и Сталина, а если кто и вспомнит, то уж непременно как ужасающих супостатов. А вот Путин, которому пора бы присвоить звание гроссмейстера по игре в поддавки, похвалил Черчилля, представил его как образец прагматичного, трезво мыслившего политика. Черчилль — кумир нашего либерального планктона. Живя на даче, я своими глазами вижу этот планктон. Одной черчиллефилке на день рождения я даже подарил портрет английского премьера. Правда, персонального у меня не нашлось, на фотографии премьер восторженно смотрит на Сталина, слушая его. Как уж мадам обошлась с таким портретом, я могу только гадать, но при вручении поблагодарила.

А Путин сказал: «Давайте вспомним Черчилля...» Что-то, мол, давно не вспоминали. Ведь тут кстати и юбилейная годовщина открытия Второго фронта в Нормандии, к чему премьер имел отношение. Так что, пора. Кстати, можно заметить, что президента России на эти торжества президент Франции Макрон не пригласил. Как известно, 8 мая 1945 года во время подписания капитуляции в берлинском пригороде Карлсхорсте немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта, увидев рядом с маршалом Жуковым представителей Франции, изумился: «Как, и эти здесь? И они нас победили?» Его изумление понятно. Французы с самого начала немецкого наступления на Париж в мае 1940 года объявили свою красивую столицу и много других городов с населением свыше 30 тысяч открытыми: бери — не хочу, и через два с половиной месяца прекратили всякое сопротивление. А потом вместе с немцами французы воевали и против вчерашних союзников англичан, и против Красной Армии, и было их против немцев примерно столько же, сколько вместе с немцами. И Макрон, возможно, опасался, что русский президент знает это и вдруг вспомнит на банкете... По-моему, напрасно опасался. Едва ли наш президент знает, как французы воевали, а если знает, наверняка не вспомнил бы об этом, но на скорое празднование 75-летия Победы непременно пригласит Макрона. Такой заквас...

И вот как Путин продолжил: «Черчилль сначала ненавидел Советский Союз, потом, когда нужно было (!) бороться с нацизмом, назвал Сталина великим революционером». Нет, так он Сталина не называл и при добром намерении не мог назвать, ибо слово «революционер» не могло быть в его устах похвалой. Однажды он назвал Сталина «великим воином», а Сталин в ответ сказал о нём: «старый боевой конь». Всё это есть в письмах, телеграммах и газетах военного времени.

«А после того, — продолжал Путин, — как США получили (!) ядерное оружие, Черчилль призвал немедленно физически уничтожить Советский Союз». Ну, и тут не так. Открыто после войны Черчилль к этому не призывал. «Помните, его речь в Фултоне была стартом к «холодной войне». Да, стартом, но это всё-таки не война на уничтожение.

«Но как только у Советского Союза появилось(!) ядерное оружие, Черчилль стал инициатором сосуществования двух систем». Владимир Владимирович, спичрайтера, который вам это подсунул, отправьте рыть тоннель на Сахалин. Черчилль не был и не мог быть инициатором сосуществования двух систем. Всю жизнь он ненавидел Советский Союз, Советскую власть, идею коммунизма. Ведь «поход 14 государств Антанты» против новорождённой Советской России организовывал именно он; и три года тянул с открытием Второго фронта не кто другой, а он; и операцию «Немыслимое» — удар летом 1945 года по измождённой боями за Берлин Красной Армии — задумал он; и с поджигательской речью в американском Фултоне выступил он. По сути дела Черчилль только на четыре года — 1941–1945 — уступил Гитлеру высокий пост ненавистника России №1.

Правда, кое от чего он отказывался, например, от организации похода Антанты, но его уличал в неправде ещё Ленин. А в августе 1942 года, когда приезжал в Москву, говорят, за тот поход извинялся перед Сталиным. Тот ответил: «Бог вам судья...»

Но вот вывод президента Путина: «И не потому Черчилль так менялся, что был приспособленцем, нет, он исходил из реалий. Из реалий исходил. Умный был человек, практический политик». Разумеется, умный. Но хорошо знавший его Рузвельт говорил о нём: «У него ежедневно рождается несколько десятков великих идей, из которых одна-другая заслуживают внимания».

Да, Черчилль исходил из реалий и интересов своей страны. Реалии Второй мировой войны с лета 1941 года состояли в том, что Красная Армия, обливаясь кровью, давала достойный отпор немцам, перемалывала их дивизии, спасала Англию и всю Европу. «Замечательно! Бесподобно! Нет границ нашей благодарности! — говорил и писал Сталину Черчилль. — Кое в чём можно вам и помочь»/ Но открывать Второй фронт? Лезть в самое пекло? Зачем, если русские так прекрасно делают это страшное, но спасительное для нас дело? Обещали открыть в 42-м — обманули, обещали в 43-м — обманули, обещали весной 44-го — открыли наконец летом, когда всем стало ясно, что Советский Союз пустит фашизм по ветру и без них.

Реалии лета 1945 года состояли в том, что Красная Армия понесла большие потери, устала. Как хорошо бы именно в этот момент ударить по ней свежими силами союзников и силами сдавшихся в плен озлобленных немцев! Не удалось только потому, что отказались американцы: им Красная Армия была нужна для завершения войны против Японии.

Реалии марта 1946 года состояли в том, что Америка обрела атомное оружие, а у Советского Союза его не было. Какой подходящий момент для угрожающей речи в Фултоне, для начала холодной войны! Всё закономерно, естественно, понятно. Вот такой реальный политик был умный Черчилль.

Совершенно непонятно другое: почему, восхищаясь его умом и практической реальностью, как политика, сам Путин, пребывая, как Черчилль, в руководящей роли уже раза в три дольше, чем тот, наделал столько неумных дел, не имеющих под собой никаких разумных реалий? Ну, вот два-три примера.

Когда Путину удалось стать президентом, реалии состояли в том, что его предшественники Ельцин, Чубайс, Козырев, Кох предали родину, оказались изменниками и заслуживали кары. Но Путин вопреки этим реалиям защищает, хвалит, бережёт самых отъявленных из них. Ну, уж ладно, Ельцина не посмел тронуть, так хоть бы Чубайса обмазал дёгтем, а потом вывалял в перьях. Ни Боже мой! Что сказал бы ему на это умный Черчилль?

Хорошо, допустим, в самом начале не хватало ни ума, ни опыта, ни смелости. Но вот прошло пятнадцать лет. Пятнадцать! За такой срок можно всего набраться. И Путин набрался, но не того, что требуется руководителю страны.

В 2015 году в послании парламенту он говорил: «В 2014 году было возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по экономическим обстоятельствам. До суда дошли только 46 тысяч, ещё 15 тысяч развалились в суде, приговором закончились только 15% возбуждённых де». Вот, мол, сморите, как безобразно работают следственные органы, придираются к мелочам, из ни в чём неповинной мухи делают преступного слона. Как мне с ними трудно! Пожалейте меня...

Поразительный образец умственной несваримости на такой служебной высоте! В 2014 году, как и во всю либеральную пору, реалии были и есть таковы, что в стране царит небывалый разгул преступности, в том числе и экономической, от Сахалина дл Калининграда воруют, берут взятки, обманывают даже те, кто по долгу службы обязан с этим всем бороться — министры, губернаторы, полковники полиции, генералы ФСБ... И ясно, как Божий день, что те 15%, всё-таки оказавшихся под судом, просто по какой-то причине не сумели, не смогли откупиться, «сунуть на лапу» или сунули уж очень неудачно, как Никита Белых, губернатор, или Алексей Улюкаев, министр не какой-нибудь, а экономического развития. А остальные 85% умело, беспрепятственно, успешно сделали это, сунули. И поразительней всего то, что эти бьющие в нос реалии не видит, не слышит, не чувствует человек, лет двадцать прослуживший в КГБ. Что сказал бы сэр Уинстон?

Да, Черчилль не называл Сталина великим революционером, он сказал о нём другое: «Великим счастьем для России было то, что в годы тяжёлых испытаний её возглавил Сталин. Он был выдающейся личностью, вполне соответствовавшей жестокому периоду истории, в котором протекла вся его жизнь.

Сталин обладал глубокой мудростью и был чужд всякой панике. Он был мастером в трудные минуты находить выход из самого, казалось бы, безнадёжного положения.

В самые трагические моменты, как и в дни торжества, Сталин был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он уничтожал врага руками своих врагов.

Сталин был человеком необыкновенной энергии, эрудиции и несгибаемой силы воли. Он был резким, жёстким, беспощадным как в деле, так и в беседе, где даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить ему (...)

Сталин производил неизгладимое впечатление, его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам.

Он принял Россию с сохой, а оставил с атомным оружием.

Нет, что бы ни говорили о Сталине, история и народы таких не забывают».

Не все согласны, что Черчилль сказал это. Но, во-первых, в его воспоминаниях есть другие восторженные высказывания о Сталине. Например, по поводу того, как тот оценил операцию «Торч», которая готовилась союзниками в северной Африке: «Это замечательное заявление Сталина произвело на меня глубокое впечатление. Оно показало, что русский диктатор быстро и полностью овладел проблемой, которая была новой для него. Очень немногие из живущих людей смогли бы в течение нескольких минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении нескольких месяцев. А он всё это оценил молниеносно».

Во-вторых, если бы даже неверующие были правы, это относилось бы к Черчиллю, т.е. к источнику документа, но никак не касалось бы его сути — Сталина, ибо в этой характеристике — правда, Сталин таким и был. Да, в иных случаях источник документа не имеет значения, а важна его суть.

В-третьих, во многих воспоминаниях и высказываниях людей, встречавшихся со Сталиным, близко знавших его по работе или хотя бы просто размышлявших о нём, людей от маршала Жукова до авиаконструктора Яковлева, от генерала де Голля до артистки Любови Орловой, от Джавахарлала Неру до поэта Пастернака — то, что все эти люди говорили или писали о Сталине, только подтверждает приведённую характеристику, которую часто цитируют.

И вот вопрос: а что мог бы сказать Черчилль о нашем президенте? Мог бы он отнести к нему, допустим, первую фразу своей характеристики?

А что касается мирного сосуществования двух систем, то инициатором этой идеи был Владимир Ильич Ленин. Он и революцию хотел осуществить мирно, бескровно. Где и когда он это говорил? А почему я должен извещать об этом президента, если он сам не указал, где и когда сделал это его любимый Черчилль. Пусть поработают его подручные — Песков, Соловьёв, Жириновский, Ирина Яровая... Пусть!