Спецкоры «Комсомолки» Дмитрий Стешин и Виктор Гусейнов встречают на берегу великой реки строителя копий старинных судов и временно пересаживается в его лодку со смешным названием “шняка”.
Раритет из курятника
По ходу нашего движения к югу градус гостеприимства повышался. Как и в добрые-старые времена, гостей здесь встречали, выехав к ним навстречу. Казанец Рафаэль вообще отмахал сотню километров на своей утлой лодчонке, чтобы встретить нас границе Татарстана: накормить, заправить бензином, показать дорогу по сложнейшей путанице волжских проток, где можно напороться на рельсы от дореволюционного трамвая, едва скрытые водой… Когда эти места затапливало водохранилище, никто не думал, что в 21-ом веке вода будет стоять так низко. В самой Казани мы получили сообщение: «Живу на Волге в маленькой деревне, строю реплики старинных лодок. Нужно электричество, продукты, помыться, постираться – пишите. Александр Сидоров».
Поутру у закрытого казанского цирка нас ждал старенький, но ухоженный микроавтобус. Александр распахнул задние двери, как витрину – на спецстойке покоился странный лодочный мотор. Стешин нежно потрогал пальцами винт и услышал:
- Винт родной, не смогли сломать за столько лет…Этот мотор «Эвинруд» по ленд-лизу попал в Россию. Выпущен в 1939 году. На нем гоняли плоты по Волге. Потом лет 30 ездил дедушка, людей через Волгу возил. Умер дед, а родня закинула мотор в курятник. Сказали: «Не был бы он такой тяжелый, давно в металлолом сдали бы». Десять лет на него куры гадили.
Наш собеседник морщится, как от зубной боли.
- Много было возни с реставрацией?
Александр машет рукой:
- Почти сразу запустил. И он заработал так: «чух» - «чух»-«чух».Ну, думаю, сейчас заглохнет! А он оказывается, так и работает, не спеша, на 76-ом бензине! Поэтому столько лет и прожил – не спешил никуда. Я связывался с фирмой, которая его выпустила. Мне предлагали взамен новенький мотор прислать, а этот они хотели в своем музее оставить. Я отказался.
Выловлено с любовью
В шняке Александр занимает место кормчего за поставленной на попа бочкой и мгновенно преображается. Справа от него сияет медью табличка на двух языках - русском и английском: «На корабле слово капитана – закон». Стешину, который безуспешно пытался завести на нашей надувной лодке порядки, как на английском линейном корабле из эскадры Нельсона, этой табличкой откровенно любуется. Она ему по нраву.
Отходим от пристани на моторе-докатке, и Александр нас огорчает:
- Ветра нет, под парусом не получится походить. На шняке вообще больше под веслами ходили.
История у лодки суровая – сначала ее использовали викинги, для набегов. А с 11-го века чуть ли не по век 20-й – наши новгородцы и поморы. Потом про шняки позабыли. Даже всезнающий «Яндекс» настойчиво пытается исправить в поисковом запросе «шняку» на «шняГу».
Вода, как и железнодорожное купе, располагает к душевному разговору. И мы с удивлением узнаем, что наш кормчий – авиаинженер, причем, из династии самолетостроителей:
- На 22-м казанском заводе у меня почти вся родня работала. В войну там выпускали по самолету в сутки, а теперь ТУ-214 доделать не могут какой год. Я даже если б захотел - не вернулся бы туда. Мне на Волге хорошо.
- Волга кормит?
Вместо ответа кормчий достает из-под стола корзинку со снедью:
- Попробуйте-как моей рыбки.
И мы с Витей пробуем, и путаем осетрину с сомятиной – так уж она приготовлена. Что за рецепт?
- Рецепт простой – вишневая и яблоневая стружка. Но есть один секрет – коптить не спеша, с душой, без суеты. Обязательно – с чистыми мыслями, желая всем вокруг добра. Я серьезно говорю, не шучу, рецепт от вас не скрываю.
- А рыба откуда? – вопрос, на первый взгляд, совершенно дурацкий. Вместо ответа, Александр достает телефон и показывает красноречивое фото. На тележке для перевозки баллонов для сварки, лежат два сома – размером с эти самые баллоны.
- Ямы у меня на Волге заветные есть. Там сотнями лет сомы стоят. Не жадничай – и всегда будешь с рыбой – объясняет нам свою философию жизни кормчий-рыбак.
Боль мастера
- Лодку проще построить, чем зарегистрировать – говорит нам Александр. Действительно, водный транспорт пока обделен вниманием нашей бюрократии, и слабо «зарегулирован» законами. А те законы, что есть, зачастую противоречат сами себе. Правда, вектор движения понятен. Рано или поздно ГИМС – «Государственная инспекция маломерных судов» превратится в аналог ГИБДД. Всех заставят сдавать на права, а лодки регистрировать. Но пока на водах России царит флибустьерская вольница. Хотя гаечки постепенно закручиваются:
- Я шняку в Казани так и не смог зарегистрировать. Пришел, а там такое удивление на лицах: где вы ее взяли? Сами сделали? А если она потонет? Сотрудники – мальчишки, в теме разбираются слабо. Поднялся в филиал ГИМС, выше по течению. Там умудренные жизнью деды, они ее оценили. Ко мне с уважением – сейчас мало кто такое строит…
- Верфь у вас большая?
- Да какая там верфь, навес… Всю зиму строгаю там потихоньку. Вот делал лодку – сойма называется. Новгородцы на ней ходили, в Северной Европе рыбаки до сих пор используют. Я уж с ней расстарался – резьбой украсил, от души. Отправил в один финский кораблестроительный журнал – «мол, как вам?». Признания хотелось. Они отвечают: «Мы ее оценить не можем, это предмет искусства». Я спрашиваю: «Что значит – предмет искусства?». Они мне говорят: «Это то, что невозможно повторить». Я с ними через гугл-переводчик общался, но думаю, то что они хотели сказать – понял.
Эту сойму у Сидорова купили эстонцы, за 22 тысячи евро:
- Я уже потом узнал, что цена ей была 80 тысяч, а может быть и все 100. Но я не особо огорчился. Купил себе билет, и поехал туристом-дикарем по побережью Средиземного моря. Заезжал во все марины (стоянка маломерных судов – прим.корр.) и фотографировал интересные старые лодки. Тысячи фотографий сделал.
- Что в эту зиму будете строить?
И тут Александр вдруг сообщает, что нет особого смысла в том, что он построит очередную лодку:
- Когда отмечали 300-летие Петербурга, был парад старинных паровых судов. И все они пришли из Европы, ни одного нашего! Я хочу, чтобы как в Швеции или Финляндии, была верфь, где из поколения в поколение строили бы старинные суда. Чтобы детки там работали на летней практике. И кто-то из них остался бы и стал корабельным мастером. Вот что я хочу.
Наверное, это беда – когда владеешь мастерством, а передать его некому. И мы на прощание сказали Александру, что журналисты иногда бывают Дедами Морозами. Причем - в любое время года, даже в последний день лета. Опишем чью-то мечту, а потом все сбывается.
Отблагодарить авторов можно просто нажав на ссылку:https://www.kp.ru/daily/26726....
Оценили 18 человек
24 кармы