Ох, да. Велик Объект, знойно лето, тяжела работа, скуден паек и ничтожна плата. Ржав металл, сучковато дерево, слаба плоть. Один Прораб все тянет. Затемно на холодке работяг построит, в глаза каждому глянет, а потом слова особые молвит, чтобы до всех и до каждого по "самое-самое" проняло:
- Очкоиграи жидкостулые, любопытлюхи оторвоносые, себяфилы вездефобые, непросыхаи сквернозаборые, гореумы бисеросвиные, кривомухоноги жукареглазые, жабодавы вводенетоные, козлоподпаски мохнаторылые, подкаблупадлы гиеноженые, скупердуны дваждыплатилые!
И проникнутся работяги, пустят слезу скупую, а потом бросятся к Объекту, вознесутся по стропилам и займутся, наконец, делом. В меру сил своих ничтожных. А Прораб - нет, не в бытовку пойдет, не стакан за углом тяпнет, не девку захожую в цементном складе облапит, нет. Пойдет к столу рабочему над чертежом колдовать. Чтобы завтра же донести до умов работяг сверхзадачу их, и это помимо задачи простой и еще пяти дополнительных сверхурочных, неоплачиваемых. Короток сон между сменами, жестка постель бревенчатая, неудобен мешок щебня под головой.
Но назавтра уже готов к прорыву Прораб. Опять выстроит работяг, опять в глаза каждому глянет. И коль увидит в ком слабину заразную, враз осерчает и с позором слабака вон спровадит без форменных портков и выходного пособия! А потом, не переводя дыханья могучего, опять молвит:
- Глуподурилы картоноядые, графоманьяки безцаряголовые, гнидоподобы всюплешьпроедые, ремонтопохеры иззадарукие, недержаи мелкоструие, словоблудилы вадуиздатые, неприкасаи итаквонючие, срезьбысорванцы безтормозовые, самосебяи шалаварукие!
И опять кипит стройка. Высится Объект, ширится, глубится! Как кошки лесные, работяги туда-сюда, вверх-вниз, справа-налево, со вчера на послезавтра, только материал подавай да покрикивай в такт:
- Незабиваи мимоворотые, преподавасты тосказеленые, многоразы воднурекие, неучмохи второблинкомые, флиртозануды всегдаобломые, горькоголосы междунотые, двудурки чушеносые, тупословы плоскошутые, пустоблефы вовластисижие, обдолбоширы косякокурые!
И недели так, и месяцы, и годы. И еще годы и еще. И растет Объект, и текут реки людские мимо прораба вверх, попирая законы, и каждому, каждому в глаза он заглянет, по самую душу, по самое "не могу", "не хочу", "не состоял и не привлекался". Но неважно все это. Объект все спишет, Прораб на все глаза закроет, а ежели что не по силам его, то и самого Заказчика привлечет. А тот все может. Или почти все. Потом оклемается Прораб маленько, в раж войдет, и опять за дело:
- Сволососеды всюночьстучалые, потаскунсы ямоотхожие, психоаналы мозгоимелые, жаднобабули старокорытые, чутьчтонетаки ужеслинялые, импотемнилы паскудоумые, зачемвыдевушки красивыхлюбые, болтозабилы навсеположие, единохрены чтовлобчтополбые, простодебилы всеизсебявые!
А работяг все больше и больше, а Объект все выше и глубже, а голос прораба все громче и громче:
- Уринохлёбы налитоглазые, непонималы обстенугорохие, зомбоадмины убитьбыбиллые, неотслужилы самооткосые, заборописы пресквернословые, утромотмазы всюночьгулявые, мигалокряки повстречкеездые...
И тут вдруг откуда-то с небес - Голос:
- А вот и повторился, прораб, повторился. Повторюшка, дядя Хрюшка, ... кхм. Было это, "мигалокряки повстречкеездые". Аккурат, пять лет шесть месяцев три дня и два часа с ... с копейками было. Проиграл ты, короче. Так "заказчику" своему и передай. Закрываем объект ваш... По требованию противопожарной инспекции закрываем! В прошлый раз, кстати, сложнее было, пришлось языки смешивать.
И открыл, было, рот Прораб и даже сказал что-то невнятное. Но настала вдруг сначала тишина великая, а потом ропот людской, нарастающий:
- Что мы делаем? Кто этот человек? Да и человек ли это?
Ан и вправду. Раскрылись глаза. И много чего странного увидели работяги. И удивились нещадно. И рога, и хвост у прораба, и копыта и шерсть по всему корпусу.
Ну, шерсть и рога - ладно. Коль не бриться годами да дома не бывать, шерсть и рога - дело наживное. Но вот хвост и копыта - это да, это уже серьезно.
И напрочь ушли работяги, пропал Прораб сквозь землю сырую, пал Объект втуне, а Заказчик там у себя, внизу, все грыз и грыз чугунную рельсу от злости, да не поперек грыз, а вдоль.
Ибо велик Облом и тяжко похмелье. А на мигалке с крякалкой не он первый, не он последний обломался.
Реликт
Оценили 8 человек
18 кармы