Мы не мстим.

Есть на многострадальной планетке один народец. Устоявшейся и традиционной религии у него нету. Есть множество сект. Баптисты есть, мормоны. Сайентологи. Интересно, что они думают про Христа? Судя по Крестному ходу, что то думают. Не все, значицо, ударились в безумие. Думается, что участвовавшие в Крестном ходе и составляют наиболее вменяемых и адекватных в одном народце.

Зато у народца есть чоткий и жосткий фактор, сплотивший его. Тут есть один момент, не только народец сплотился, но и демократы на другом конце окияна. Кстати, никому не кажется, что одни заразили других? Если не кажется, то лучше присмотреться получше.

Ненавижу ли я и тех и других? Нет. Почему? Они ведь гадят моей стране? Не могу я ненавидеть убогих и больных. Даже когда они убивают сирийских и донбасских детей, я не ненавижу их. Я могу убить в ответ, с сожалением. Но не с ненавистью. Я понимаю, что они больны. Больны алчностью, трусостью, невежеством. И их рулевые – более всего больны всем этим. Для меня смерть – лишь продолжение жизни. Но жизнь нужно жить так, что бы потом не было стыдно. А эти точно данным отрезком своего существования похвастаться не могут.

Кого я могу ненавидеть? И могу ли вообще? Не знаю. Было один раз ощущение, что ненавидел. Того, кто предал. Но это как то подозрительно быстро прошло. Значит не оно. Классики пишут, что ненависть – это всерьёз и надолго. Бальзак это хорошо описывал в Папаше Горио и Красном и Чёрном.

Что делать то? По мне – так ничего делать не надо. Работаем, братья. Те, кто сей час глумятся над погибшими русскими, даже в злосчастном самолёте, или в Иркутске, просто не достойны нашего внимания. Они сами всё поймут. Гораздо позже. В других жизнях.