Прогрессивная интеллигенция России вдруг с удивлением обнаружила, что «кто-то кое-где у нас порой» применяет пытки. Стоило только «Новой газете» опубликовать видео, как сотрудники ярославской ИК-1 «взбадривают» зека, так и понеслось – охи, ахи, гневные восклицания «доколе еще будет это продолжаться» и даже призывы «бороться с этим позорным явлением». Особенно доставило продолжение истории, когда началась решительная «борьба с превышением полномочий» и за решеткой оказались сами садисты в погонах. Столь же внезапно выяснилось, что они люди хорошие, добрые, коммуникабельные, любят детишек, и сами-то дескать, не пытали, а только рядом стояли, однако на допросах были вынуждены оговорить себя. Ну, не иначе, как под пытками. Я реально ржал, глядя этот трогательный сюжет Дождя.
Откуда этот непроходимый инфантилизм? Пытки – фундамент россианской карательной системы. Борьба с пытками в рамках существующей системы абсолютно бессмысленна. Уничтожать надо всю систему целиком, потому что лечению она в принципе не подлежит. Давайте я расскажу, как работают, например, полицаи в РФ. Допустим, в темной подворотне произошло ограбление, жертва обратилась в органы, те по ориентировке задерживают преступника. Первая проблема: терпила его не опознает. Был пьян, ничего не помнит, темно, не разглядел, тот налетел сзади, был в маске и т.д. Эта проблема решается просто. Опера говорят терпиле: «Хочешь вернуть себе деньги, сотовый телефон и драгоценности – тогда опознай вот этого небритого с родинкой на щеке в ходе официальной процедуры, это точно-точно тот самый злодей. Не опознаешь – мы его вынуждены будем отпустить, он скроется, и ты останешься с носом».
Дальше надо доказать вину подозреваемого. Есть два пути. Первый: собрать улики, провести экспертизы, изъять записи с десятков камер видеонаблюдения, побегать по окрестностям с собакой, запросить биллинг у сотового оператора, найти и опросить свидетелей, короче, провести хренову кучу следственных действий, в результате которых будет неопровержимо доказана вина преступника. Второй путь: засунуть задержанному в анус электрошокер и он тут же сделает признательные показания. Все, дело раскрыто, опера – молодцы, следователю остается только заполнить сотню бланков, подшить, пронумеровать и передать дело в суд.
Но что, если произошла ошибка и взяли не того, просто случайного прохожего? А вот это вопрос в высшей степени неполиткорректный. Я бы даже сказал, провокационный, или того хуже – экстремистский. Это откровенное возбуждение ненависти в отношении социальной группы «садисты в погонах». До шести лет лишения свободы. Так что завалите свои хлебальники и молчите, а еще лучше не думайте. Раз человека везут в наручниках в суд – значит он виноват по определению. Органы не ошибаются.
Для так называемого «суда» достаточно всего двух «доказательств»: терпила подсудимого опознал, а тот признал свою вину уже через 20 минут после задержания. Потом он может сколько угодно отказываться от своих первоначальных показаний, заявлять о пытках, вопить, что его допрашивали без адвоката (на самом деле дежурный «мусорской» адвокат всегда присутствует, иногда даже бить помогает) – это уже не имеет никакого значения, как и то, что у него есть, например, неопровержимое алиби. Это только в детективах следователь проверяет алиби всех подозреваемых, чтобы распутать таинственное преступление. Россианское уголовное законодательство в принципе не оперирует такой категорией. Самого термина «алиби» в нем нет.
Система построена так, что пытки становятся самым простым, быстрым и эффективным следственным действием. Пытают всех – женщин, детей, инвалидов, виновных и невиновных, пытают свидетелей и даже… самих потерпевших. Мне один жулик рассказал такую веселую с его точки зрения историю: как-то он, мучимый абстинентным синдромом, решил разжиться ночью на опохмел гоп-стопом возле единственного в микрорайоне работающего круглосуточно ларька. Подлетел с ножиком к какому-то пареньку, тот отказался разгружать свои карманы, завязалась драка. Терпила, получив скользящий удар ножом по предплечью, в ответ сломал нападавшему ключицу и, приложив затылком об асфальт, отправил в нирвану почти на сутки. Когда тот очнулся в больнице, к нему пришел следователь, чтобы снять с него показания, как с потерпевшего.
Жулик попытался съехать с темы, заявив, что ничего не помнит, был бухой, ни к кому претензиев не имеет, но упрямый следователь потащил его на очную ставку с пареньком, которого тот пытался ограбить. Последний к тому времени уже сознался в попытке разбойного нападения с применением оружия (до 10 лет лишения свободы, между прочим). Когда гребитель-неудачник увидел свою жертву, у него челюсть отвисла – на том живого места не было, одна сплошная гематома.
Мусоров вызвал какой-то случайный прохожий, пэпээсники примчались через три минуты, обнаружили лежащее на обочине тело жулика, рядом ножик, а где-то в конце квартала мелькнула убегающая фигура. Фигуру догнали и «крепанули» на предмет явки с повинной по полной программе, пока настоящий разбойник находился в коматозе.
Закончилась эта история более-менее благополучно. По ходу дела у жулика всплыло две «делюги» по 162-й статье (разбой)и свой «шестерик» он получил вполне заслуженно. Паренек, давший ему отпор, отделался всего двумя годами условно, а побои, полученные им в отделе полиции, были оформлены, как итог драки с жуликом. Статью перебили на 111-ю, вменив «нанесение тяжких телесных из хулиганских побуждений на почве внезапно возникших неприязненных отношений». Раз «явку с повинной сделал», то обратного хода уже не будет.
Кого больше пытают – виновных или невиновных? Сложно ответить на этот вопрос. Да, 9 из 10 задержанных обычно попадаются за дело. Но они как раз в большинстве своем полностью или частично вину признают, особенно, если взяты с поличным. Зачем их пытать? Подвергают пыткам тех, кто «едет по 51-й», то есть отказывается от дачи показаний, или отрицающих свою вину. А отрицают ее те, кто не виновен – это же логично. Вот их и пытают.
Возникает вопрос: зачем опера пытают заведомо невиновных – неужели они такие звери? Звери они, конечно, конченые, но заведомо невиновных просто из садистских побуждений если и истязают, то нечасто. Мне такие случаи неизвестны. Чаще всего мусора уверены, что перед ними настоящий преступник, они даже уверены, что делают благое дело, наказывая, например, насильника-педофила. А если дело благое, то любые методы приемлемы.
Был у меня такой сокамерник, Ваней зовут. Пустил переночевать по доброте душевной 13-летнюю девочку, сбежавшую из дома от матери, которая ее избивала. Та потом, конечно, вернулась домой, а мать написала заявление, что ее дочь изнасиловали. Зачем? Да хрен ее знает. Мусора, конечно, быстро вычислили Ваню по телефону девочки и плотно с ним «поработали» в отделе полиции №4 г. Тюмени. Описание пыток я опускаю, ничего сверхординарного в них нет, просто били разными способами, но к утру он подписал признание, что трижды изнасиловал малолетку. Причем дело происходило в однокомнатном пансике, в которой при этом находилась его мать с отчимом. Вскоре в распоряжении следствия оказались результаты судмедэкспертизы – «изнасилованная» не только была целкой, но на ее теле и одежде не обнаружилось даже следов эпителия (кожной ткани) «насильника». Это неопровержимо свидетельствовало о том, что Ваня даже не прикасался к «потерпевшей». Получается, зря опера поверили маргинальной мамашке.
Но ведь признательные показания в деле есть, наверх доложено о раскрытии преступления сексуального характера против несовершеннолетнего лица (такие дела всегда находятся на контроле у прокурора), «насильнику» суд избрал меру пресечения в виде содержания под стражей, все 54 гематомы на ванином теле честно зафиксированы в протоколе и оформлены, как последствия применения приемов самбо сотрудниками угрозыска для пресечения попыток сопротивления при задержании.
Если обвиняемого отпустить, то возникнут вопросы к мусорам: а что это у вас невиновные сознаются в несуществующем преступлении? Вопросы возникнут к прокуратуре, санкционировавшей арест и не отреагировавшей на заявления задержанного о пытках. Вопросы появятся и к судье: почему он отправил человека под арест, не имея никаких доказательств его вины, кроме выбитых избиениями совершенно фантастических признаний?
Нет, если дать задний ход делу – это значит, что за решеткой должны оказаться десяток носителей погон, которые немножко «перестарались». А ведь они «добрые люди, заботливые мужья и отцы, коммуникабельные, у них много друзей»... Поэтому Ване перебили статью и посадили на восемь лет за «иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 14-летнего возраста».
Еще один мой сокамерник Хасан получил по той же схеме 12 лет «строгача» за «сексуальные действия» в отношении 8-летней девочки. Вот тут уже нельзя сказать, что каратели верили в виновность подозреваемого, но раз какая-то бдительная старушка просигнализировала, что «чурка пристает к детям на детской площадке», то меры надо принять. Какого-то чЮрку понаехавшего не жалко. Хасан работал в ТСЖ, где проживала бабушка-стукачка вахтером, а на площадке просто играл с детьми, но кому это интересно? Электрический ток, пропущенный через хасановы гениталии быстро убедил его написать под диктовку опера явку с повинной. Вообще-то на «месте преступления» находилось аж 26 камер видеонаблюдения (с их помощью Хасан и мониторил двор из своей будки), и в открытую «педофилить» под ними совершенно за гранью здравого смысла, но в Эрэфии, как известно, любые видеозаписи теряются, когда это надо следствию.
Подобных дел «эротической направленности» только в Тюмени за год случаются десятки. Пытки применяются в 100% случаев, когда подозреваемый отказывается признавать свою вину. А после признания уже совершенно не важно, виноват человек или нет. Если бы Хасан и Ваня не встретили в СИЗО меня, мир не узнал бы о том, какими изощренными методами ублюдки в синих фуражках и мантиях борются с «педофилами». Но благодаря мне и журналисту «Новой газеты» Георгию Бородянскому мир об этом узнал в июле прошлого года из статьи Судьбы под звездами.
Ну, узнал. И чо? Да ничо, миру глубоко по…уй. Пытки в россианском гестапо осуществляются конвейерным способом. Наберите в Яндексе запрос Тюмень ОРЧ пытки – в выдаче 60 тысяч страниц, десятки публикаций в СМИ, слезные жалобы фюреру президенту, митинги против пыток, видеообращения, пикеты с выездом в столицу. Всем по…уй. Помимо пытошной по ул. Тульской, 3, где располагается Оперативно-розыскная часть (ОРЧ), в Тюмени действует еще один филиал ада в УБОПе. По запросу Тюмень УБОП пытки Яндекс находит 15 тысяч страниц. И чо? Да ничо, всем так же по…уй.
Надо отдать должное тюменскому УВД, там решительно борются с пытками. Например, еще лет 15 назад тогдашний городской милицейский начальник решительно потребовал от всех семи ГОМов (горотделов милиции) прекратить пытать задержанных. Знаете, чем это требование было мотивировано? Тем, что простые мусора пытают непрофессионально – тупо бьют чем попало куда ни попадя, иной раз насмерть, опять же истошные вопли пытаемых разносятся через открытые окна, смущая прогуливающихся мимо горожан. Но главная причина состояла в том, что иногда СИЗО тупо отказывалось принимать арестованных, забитых до полусмерти. А вдруг они сдохнут через день – спрос-то будет именно с фсиновцев.
Всех «крепких орешков» было велено отныне свозить либо в ОРЧ, либо в УБОП – вот там уже специалисты все делают по фэншую. Если пытают током, то не шокером, который характерные следы оставляет, а используя специальный «сварочный аппарат» и обязательно через мокрую тряпку – тогда следов ожогов нет. Если бьют, то пластиковыми бутылками с водой – внутренние органы отбивает, а гематом на коже нет. Тамошние мастера заплечных дел знали все тонкости использования противогаза, умели вовремя снять полиэтиленовый пакет с головы «клиента», чтоб сознание от удушья он потерял, но задохнуться насмерть еще не успел. И самое главное – у профи в ОРЧ и УБОП редко кто-то умирал в ходе «воспитательной работы». Они, можно сказать, гуманно пытали – не до смерти.
Однако благие пожелания милицейского начальства большей частью оставались лишь пожеланиями. В отделах как пытали, так и продолжают пытать. Как убивали – так и убивают. Был у меня сокамерник Веня, настоящий профессиональный преступник. Его однажды так «радушно» приняли опера, что сломали ребра и смяли легкое. Веня без сознания бьется в конвульсиях, кровавая пена на губах, потом затих и глаза закатил. Мусора подумали, что он коньки отбросил и вывезли бездыханное тело в лес. А дело происходило зимой, мороз под 20 градусов. Но именно зима Веню и спасла, потому что дороги замело снегом и проехать вглубь лесного массива полицаи не смогли, тащить на руках тело поленились, бросили «труп» прямо на обочину. Буквально через несколько минут из леса какой-то дед вышел (шел к остановке автобуса по тропе), видит – парень в одной футболке в сугробе лежит, поднял, накинул свой пуховик, вызвал скорую помощь. Веня начал отходить в мир иной прямо в реанимобиле, но его все-таки успели довезти до больницы. Повезло ему просто феноменально.
Через электропыточную в ОРЧ Веня тоже прошел. С гордостью говорит, что выдержал там целый день. В камеру его вечером уже заносили, сам идти не мог. На следующий день он договорился с операми по-хорошему: пишите «сознанку» с моих слов, а от подписи я официально откажусь, составляйте соответствующий акт. Веня говорил, что пытка током самая страшная, потому что к побоям привыкаешь, нервная система как бы «замораживается» и болевые ощущения притупляются. Ток же течет непосредственно по нервным тканям, поэтому спасения от боли нет. Он был убежден, что долго в ОРЧ ни один человек не выдержит, и если кто-то будет хвастаться, что крепился, например, неделю, то стопудово врет.
В автозаке я однажды катил с арестантом (как зовут не знаю, погоняло – Булатный), который утверждал, что его промариновали в ОРЧ почти месяц. Звучит, конечно, фантастически, но когда он улыбнулся во всю ширь, я ему поверил – у него все 32 зуба были словно спилены по уровню десны – торчали только ровненькие пеньки. Длительная пытка током приводит к тому, что зубы крошатся. Но чтоб выкрошились вообще все зубы в 26 лет – такое увидишь нечасто. Впрочем, Булатного не только током пытали, иначе он бы не выжил, он испытал на себе весь арсенал ОРЧ-шных «спецсредств». Говорит, что когда его повезли в лес попугать смертоубийством люди в масках, он, вместо того, чтобы испугаться, упал и начал истерически хохотать – обрадовался, что его убьют и его мучения прекратятся. Показывал он и странные шрамы на руках – пытался зубами разгрысть себе вены, но не смог – зубов у него к тому времени уже почти не осталось. Других способов покончить с собой не нашел. Что выбивали у Булатного, я не знаю, но, видимо, шили ему особо тяжкое преступление. Получив 8 лет, он считал, что легко отделался. Так что стимул выдержать месяц ада у него был. Сам он, правда, признавался: если бы изначально знал, что его будут пытать неделями, сломался бы. Но он всегда настраивался выдержать один день, а там будь что будет. В итоге оэрчешникам он просто надоел.
Еще один «кремень» был известен всему тюменскому централу – знаменитый бандит Савин-папа, главарь банды спортсменов-беспредельщиков. Не знаю, сколько сеансов электротерапии он выдержал, но, как говорят, единственный из всей шайки не дал признательных показаний. Заплатить за это пришлось ампутацией ноги (вторую тоже готовились отчекрыжить). При пытке током кровь в буквальном смысле слова закипает в сосудах, и при этом сворачивается. Капилляры забиваются тромбами, ткани начинают отмирать – здравствуй, гангрена. Итог – дисфункция конечностей и ампутация. Вот Савина явно пытали из садистских побуждений, доказухи по его делу было выше крыши.
Подобных историй я могу рассказать десятки, но все они довольно однотипны. Без массированного применения пыток россианская карательная система работать просто не в состоянии. «Борьба с пытками» в РФ совершенно бессмысленна – это явление СИСТЕМНОЕ, замазаны все сверху донизу. Никто же не пытался реформировать СС, СД и гестапо после разгрома гитлеровской Германии, их просто упразднили в рамках денацификации, а активных садистов преследовали в индивидуальном порядке. Вот то же самое следует сделать с МВД, ФСБ, прокуратурой, судами, ФСИН и прочими монстрами фашистской Эрэфии. Мантры про то, что «ну есть же и честные-законопослушные офицеры» способны впечатлить разве что инфантильных столичных либералов, которые веруют, что в гнилом путинском рейхе что-то наладится, если в Ярославле посадят нескольких изуверов в погонах, которые утеряли берега настолько, что стали звездами Youtube.
Ну, вот вы теперь знаете про пытки уже более чем достаточно. И чо? И ничо, всем по…уй. Меня утешает лишь то, что определенный процент этих по…уистов рано или поздно сам окажется с головой, опущенной в унитаз или с мошонкой, перетянутой строительным пластиковым хомутом. Пусть хотя бы знают, что их ждет.
Пытки в ходе следствия в РФ есть явление массовое и СИСТЕМНОЕ. Порой пытают даже свидетелей. Почему? Потому что в россиянском суде невозможно отказаться от своих показаний. Для судьи то, что написано на бумаге и подшито в уголовное дело является доказательством, а то, что свидетель говорит непосредственно в судебном заседании, он может не принимать во внимание, и не принимает. Абсурд. Маразм. Безумие. На том стояла и стоять будет Великая Раша, пока не рухнет в говно и не захлебнется в нем. Именно суды есть главный драйвер пыточной машины.
Я за последние 15 лет еще когда работал в бумажных газетах, пролистал много материалов уголовных дел и протоколов судебных заседаний, когда бы подследственные и подсудимые заявляли о пытках. Их показания исправно записываются и подшиваются в пухлые тома, бюрократические формальности исправно соблюдаются. По факту каждого обращения даже проводится проверка, оформляется целая кипа бумаг и аккуратно подшивается в дело. Почему пытают полицаи и фээсбэшники, понятно – они таким образом «работают» с наименьшим расходом трудозатрат. Многие полицаи совершенно искренне уверены, что по-другому просто не бывает. Почему садистов покрывают судьи? Причина та же самая – судьи не желают создавать себе сложности. Ведь следственные органы делают для них очень полезное дело – принуждают обвиняемых писать ходатайства о рассмотрении дела в особом порядке.
Две трети всех дел в РФ рассматриваются судами без разбирательства по существу без участия адвокатов и всякого рода формальностей вроде исследования доказательств и прений сторон. Подсудимый признает свою вину, судья достает из кармана заранее написанный приговор, зачитывает резолютивную часть. Всем спасибо, все свободны. Пятнадцать минут «работы» вместо изнурительных многонедельных заседаний. И самое главное – никакого риска.
Поясню, о каком риске идет речь. В РФ судья с одной стороны совершенно всевластен и никому не подотчетен. С другой – он вписан в судейскую вертикаль, где действуют традиционные для Эрэфии принципы взаимоотношений: человек человеку волк; ты начальник – я ничто. Работа у судьи, мягко говоря, необременительная. Самое тяжелое в этой профессии – не спать в ходе судебного заседания. Я сейчас не шучу. Это вам любой судья со стажем подтвердит. Зарплата же у носителей черных мантий очень нехилая – только оклад федеральных судей порядка 150 тыс. руб. а со всякими надбавками и доплатами выходит 200-300 тысчонок. Судья высшей квалификации получает заоблачную надбавку в 150% от оклада, а с учетом 50% надбавки за выслугу лет его официальный доход может превышать 450 тыс. руб. в месяц. Плюс корпоративный соцпакет. Плюс бесплатные квартиры от щедрот государевых. Пенсия у судьи в среднем значительно выше 100 тыс. руб. Сколько судьи берут «левака» – дело темное. Но судя по тому, как некоторые живут, зарплата далеко не основной их источник дохода. Из своей практики могу судить, что значительная часть «сопутствующих доходов» судей связана с участием в спорах хозяйствующих субъектов.
Быть судьей в путинском бантустане – значит находиться на высокой ступени социальной лестницы, принадлежать к элите. Желающих занять судейскую должность – масса. Кстати, в далеком 2005 г. по словам очень информированного источника в одном не самом бедном нефтяном городке тариф на получение должности федерального судьи составлял $100 тыс. Немалые деньги – по тем временам стоимость двух трехкомнатных квартир в элитном жилом комплексе. При этом лишиться мантии и вылететь из элиты довольно просто – достаточно «нарушить нормы уголовно-процессуального законодательства». Что является «нарушением», точно никто не знает. Это как начальство решит. В 2016 г. обсуждался даже законопроект о том, что судья автоматически лишается статуса после трех отмененных решений. Всякий судья панически боится, что в его работе недоброжелатели усмотрят «процессуальные нарушения», ведь он отлично осознает свою полнейшую незащищенность перед произволом начальства.
Но если судья рассматривает дела в особом порядке, то и риск нарушения практически равен нулю. Поэтому судьи очень благодарны следственным органам за то, что они поставляют им клиентуру, доведенную до кондиции – 92% обвиняемых признают свою вину, 65% идут особым порядком (было бы больше, но особым порядком нельзя рассматривать дела по тяжелым статьям, по которым максимально возможное наказание составляет свыше 10 лет лишения свободы). В знак благодарности судьи одобрительно относятся к пыточной практике полицаев, ведь у них со следствием и прокуратурой взаимная заинтересованность в том, чтобы человек, попавший в жернова карательной машины, к моменту, когда предстанет перед судом, был уже в достаточной степени пережеван и утратил всякую волю к сопротивлению.
Итог всего этого ужаса – 99, 7% обвинительных приговоров в РФ. Для сравнения: в 1937 г. если дело рассматривалось обычным судом, а не внесудебным особым совещанием, оправдывались более 10% подсудимых. Многие задают вопрос о том, пытают ли в путинских застенках политзеков. Ведь именно политические «преступники» часто упорствуют в непризнании своей вины. Все зависит от статьи. По экстремистским статьям (ст.ст. 282, 205.2 и сопутствующие) главным «доказательством» служит заключение экспертов. Следствие всегда назначает «правильных» экспертов и получает нужное заключение в 100% случаев. Иных доказательств не требуется. Соответственно выбивать из обвиняемых признания нет ни малейшей необходимости. Многие сами с готовностью признают вину, надеясь на более мягкий приговор. А вот обвиняемых в терроризме или участии в экстремистских организациях при хлипкости доказательной базы подвергают пыткам очень часто. Из тех экстремистов-террористов, с кем я пересекался, больше половины признавались, что их «крепили» сразу после задержания. Для профилактики «крепанули» даже одного хизбутовца, который изначально был в сознанке. Обвиняемых в нетяжких преступлениях, в отношении которых принята мера пресечения в виде подписки о невыезде или домашнем аресте, практически не пытают.
Ладно, со следствием-судом все понятно. Но какой смысл пытать уже осужденных? Логика тут довольно прозрачна. За забором ФСИН – ад. И чем больший там творится ад, тем охотнее зек готов отдать все, лишь бы этот ад поскорее закончился. УДО идет по таксе от 100 до 500 тыс. руб. за год «скощухи». Такса существует на все – дополнительную свиданку и посылку, за устройство на престижную работу (например, в автомастерскую), за возможность получить врачебную помощь (хочешь жить – плати) и т.д. Желаешь девочку по вызову? 20 тысяч (услуги путаны оплачиваются отдельно). Наркотрафик в зону идет часто по мусорскому каналу. Во многих лагерях есть бизнес-бараки. На пересылке однажды пересекся с зеком из-под Питера, который рассказывал, что в их лагере за 300-500 тысяч в месяц можно жить в доме отдыха, который официально построен для того, чтобы зеки проводили в нем свой ежегодный отпуск (в виде поощрения, конечно). Фактически же там шиковала только компания из привилегированных арестантов, которых хорошо «грели» с воли. В общем, создавать в зонах ад, а потом торговать «послабухой» – очень прибыльный бизнес.
Собственно, пытать людей для этого вовсе не обязательно, но почему бы и не пытать, если это можно делать совершенно безнаказанно? Вся система «воспитания» в зоне построена на насилии. В основном моральном насилии, но если его подкрепить физическим, то эффект будет куда большим. Во многих лагерях пытки вообще поставлены на поток. В первую очередь это относится к «красным» зонам, которые живут не по воровскому укладу, а по мусорскому хотению. Прибывший этап в течении двухнедельного карантина проходит так называемую «приемку». Смысл ее предельно прост – тебя будут «крепить» до тех пор, пока ты не сломаешься и не «перекрасишься», то есть продемонстрируешь абсолютную покорность администрации. На первом этапе «крепят» опера. Они не столько бьют, сколько тестируют зека, выявляют «осужденных отрицательной направленности». С «отрицалами» уже работают серьезно, часто в индивидуальном порядке, примерно так, как это показано в скандальном видео из ярославской колонии. Есть лагеря, где всю грязную работу за мусоров выполняют «ссученные» арестанты («активисты»)
По тюремным понятиям зек должен «таранить до талова», то есть если уж пошел на конфронтацию, то должен выдержать все – и пресс-хаты, и буры, и крепилово. Поэтому на «красных» зонах сохранить приверженность «черной масти» удается единицам – тем, кто выдерживает двухнедельную «приемку». Впрочем, это не обещает ничего хорошего в будущем – «отрицалы» до конца срока могут находятся в изоляции «под крышей», часто в одиночках. Описывать подробности тюремных кошмаров не буду. Вот букет из некоторых типичных для россиянских концлагерей пыток. Восьмой пункт "Пытки суровыми условиями содержания" я бы из указанного списка исключил, потому что это вообще не пытки, а обыденная реальность, на фоне которой пытки и происходят. В некоторых лагерях придумывают свои фирменные издевательства. Сокамерник рассказывал, как во время своей первой ходки в Мордовии узнал, что такое "малиновый звон": арестанту надевают на голову ведро, после чего лупят по нему дубинкой.
Пытают ли политических? Везде, где мне пришлось побывать, даже на пересылках, ко мне было особое отношение. Поскольку я был «точкованый», а в личном деле имелось сколько-там полос, встречали меня, как лицо, представляющего большую опасность. Опасность заключалась в том, что к моей персоне постоянно приковано внимание СМИ, в том числе иностранных. Поэтому мусора на скандалы не нарывались – ногами не пинали, голодом не морили, даже разговаривали «на будьте любезны». Да, режим мне назначали, как говорится, «с усилением» - письма часто не пропускали вообще, содержали в полной изоляции, шмонали с пристрастием, но бить не били. Смысла не было. Мне устраивали персональный адок, используя штатный набор «средств усиления» и нехардкорных издевательств. Свыше 90% срока я провел «под крышей» по СУСам, ШИЗО и ПКТ.
Не всем так везет, конечно. Политзеку Ильдару Дадину, когда он приехал в карельскую «семерку», устроили «приемку» в общем порядке. Он «забыковал» - получил месяц пыточного «освенцима». Описанные им пытки – это по зековской шкале далеко не самые изощренные издевательства. Когда просто бьют, часто без повода и цели просто для проформы – это называют «взбадриванием». Более жестокие истязания, когда арестанта ломают, принуждают к подчинению, именуются «крепиловом», порой «крепят» до получения серьезных травм и даже инвалидности, но цели таковой не ставится. Пытки по высшей категории именуются «убийством». Когда кто-то говорит, что «там не бьют, там сразу убивают», это не означает лишение жизни, но подразумевает, что целью насилия является сознательное причинение тяжкого вреда здоровью. «Убивают» с образцово-показательной жестокостью чаще всего для того, чтобы нагнать страху на зеков. Одного методично превращают в отбивную – другие парализованы ужасом.
Институционально в РФ нет средств защиты осужденных от пыток, любой зек абсолютно бесправен. Формально у него, конечно, есть право обратиться в суд или в прокуратуру, но все это в 99% случаев совершенно бессмысленно, и только провоцирует новые репрессии со стороны администрации. 1% примеров эффективной борьбы с системой объясняется вниманием со стороны СМИ. Когда сор удается вынести из избы, ФСИНовская система столь же жестоко и равнодушно пускает под пресс своих бывших «образцовых сотрудников». Образцовыми они были, пока все шито-крыто. Но если «спалились» – значит должны быть наказаны, чтоб другие, видя этот пример, работали осторожнее. Станут ли меньше пытать зеков после скандала в Ярославле? Нет, конечно. Но видеорегистраторы станут, конечно, снимать перед экзекуцией. Да и вообще, пытки - это работа штатных «активистов», а не мусоров.
Что касается садистов ФСИН, то они порой с пытками сильно перебарщивают, вкладывают в них, что называется, душу. Тут дело, я считаю, в деформации психики мусоров. Россиянцы в большинстве своем не любят свою работу, для них она – тяжкая обязанность. Но вертухаи в массе своей ее люто ненавидят, причем часто даже не скрывают отвращения к тому факту, что половина их жизни проходит в тюрьме. Человек, который постоянно существует в атмосфере насилия, страха и ненависти, рано или поздно морально ломается, расчеловечивается. Ко всему прочему, как мух тянет на говно, так и работать в застенки стремится довольно специфический контингент с изначально больной психикой. Например, часто встречаются мусора-извращенцы, которым доставляет истинное наслаждение заглядывать в трусы зекам или щупать их во время шмона в окологенитальных местах. Где они на воле могут удовлетворить эти свои извращенские потребности? А тут им за это еще и деньги платят.
Очень высок среди носителей серой формы и процент откровенных маньяков, которых привлекает возможность безнаказанно издеваться над людьми. Причем берут на службу во ФСИН всякие отбросы. Например, из полиции какого-нибудь ублюдка попросят уволиться «по-хорошему» – он через неделю уже минюстовские эмблемки на воротник пришпиливает.
Да, есть зоны, в которых пыточная практика не имеет широкого распространения, но не могу сказать, что это есть какое-то качественное достижение. Имеются так называемые «режимные» лагеря – это что-то вроде воинских частей, где процветает не «дедовщина, а «уставщина» – зеки их боятся не многим меньше, чем «красных» мясорубок. Разница между ними в том, что в первых предпочтение отдается моральному насилию, во вторых – физическому. Но уголовно-исполнительная система в РФ в целом абсолютно садистская, бесчеловечная. ФСИН не перевоспитывает преступников, а лишь доводит их до нужной степени озверения. Потому уровень рецидива в РФ - 50%. Можно ли реформировать эту систему? Нет, это принципиально невозможно. Ее можно только уничтожить и заменить чем-то другим после краха фашизма в России.
Оценили 10 человек
20 кармы