Алёна Ивановна и Соня Мармеладова

Добрый день, друзья! 

Сегодня утром, по дороге на службу, впустил в себя нечаянный образ: зачем-то представил Алёну Ивановну пятилетней девочкой (напомню, это та самая старуха-процентщица, жертва Родиона Раскольникова в «Преступлении и наказании»). Вот перед нами светлая лучезарная малышка, перед которой открыта вся неохватная жизнь, весь простор для счастья и любви... К груди её прижата кукла с такими же золотистыми кудряшками и огромными наивно хлопающими ресницами. Ещё не умея объяснить это себе толком, девочка примыкает к сердцу будущего ребёнка, уже отдавая всю душу, всю свою неоценимую жизнь. Примыкая – и не в силах оторвать; примыкая неразмыкаемое, единое... 

Но это – тогда, раньше. Когда Алёнушке только пять лет, когда... словом, тогда, где она уже и не помнит. В романе же мы видим старуху, всё занятие которой – это обмен своей жизни на деньги.

То есть... (возможно, параллель эта не нова и уже освещалась где-то, не знаю; для меня это вспыхнуло открытием, перехватившим дух) то есть, Алёна Ивановна – та же проститутка! Ни больше ни меньше.

Есть в романе Соня Мармеладова – проститутка «настоящая, законная», с жёлтым билетом, уж не сочтите за кощунство, «профессиональная». И есть Алёна Зарницына, ростовщица. – Параллель? На первый взгляд, да. Но вот как раз-таки только на первый.

Достоевский не разменивается на простые аналогии. Здесь он опять даёт нам вилку там, где мы не привыкли видеть разницы. Он проникает в самую незаметную щёлочку на однородной, казалось бы, прямой – и таким образом сходные явления оказываются разведены по разным полюсам.

Соня – проститутка, в самом прямом неоспоримом смысле. Она отдаёт тело в обмен на пропитание своей семьи (даже и не вполне своей, если точно). Для неё это единственный способ выжить в том мире, где уродливые мужи готовы платить деньги за возможность не любить. За унижение женщины на фоне плотского удовольствия. Собственно, это всё, что она делает. Тело. Не сердце. Не любовь. Тело человеческой особи. Не душу Божьего творения. Святое – женское – тут не затронуто.

А что делает Алёна Ивановна? Она как раз отдаёт всё женское в обмен на усладу человеческой особи. Душу – за деньги. Бескорыстие, любовь, непрерывное служение и заботу, взращение света в каждом, с кем ни соприкоснётся – всё то, что делает женщину Женщиной – всё это она отвергает, не находя практического применения. Своим решением, своим выбором. За деньги. Она берёт процент (не будем здесь говорить о размере, хотя в романе заявлено, что процент там драконовский, дикий). Она требует от человека не просто возместить отданное, а ещё и вернуть больше, чем отдала. То есть она попросту убивает в себе женщину. Да что там! – даже и человека убивает. За деньги.

Не случайно же, читая роман, мы не испытываем к ней сочувствия. Напротив, готовы поддержать Раскольникова в его решении «удавить гадину». Потом, размышляя о нравственности, мы конечно скажем: мол, убивать никого нельзя, мол, это-де неправильно и плохо. Мол, я бы не стал, я хороший, я чту закон и порядок, я воспитан и умён... Простите, но ведь и терпеть вокруг себя ростовщичество – тоже та ещё нравственность.

Стою на мысли, что убийство Лизаветы понадобилось Достоевскому как раз для того, чтобы поступок Родиона вообще выглядел преступлением.

Разумеется, само решение Раскольникова – взять на себя право судить другого вплоть даже до убийства – пагубно в корне. Он и страдает за то, что позволил себе это. Оценивать человека, вешать ярлыки и выбирать ему меру возмездия – по большому счёту это убийство собственной души. Или – обмен её на какую-нибудь иллюзию, прелесть. В любом случае предательство собственного сердца, искорки Бога в самом себе. А если какая-нибудь «награда» представляется нам достаточной заменой своей душе – не проституция ли здесь тоже?

Случайно ли так вольготно расхаживает по страницам романа сластник Свидригайлов? Случаен ли лоснящийся Лужин – особь, настолько глубоко погрязшая в торговле собой, что там уже и выставлять нечего? Не проститутка ли он? Пожалуй, что и нет. Лужин – это уже безнадёжная, простите, блядь.

Во всей этой «любовной» истории так и получается, что едва ли не единственным человеком, не торгующим собой, оказывается... Сонечка Мармеладова! Ну, то есть та, кто только и названа в романе проституткой. Не единственным только потому, что рядом есть Дуня Раскольникова – чистая и, если можно сказать, идейная дева.

* * *

Мира, тепла и самой чистой, не продающейся любви вам, друзья!

;-)