МЫСЛИ ПО ПРОЧТЕНИИ
«...Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен».
Так заканчивается «Преступление и наказание» Достоевского. И, похоже, в этой самой точке начинается роман Джона Стейнбека. Герой выходит из тюрьмы, чтобы познакомиться с новой, доселе совершенно неведомой жизнью. Дальше будут отсылки и к «Идиоту», и к «Братьям Карамазовым» и много ещё к чему. Но Том Джоуд — не князь Мышкин и не Алёша. Это не кротец и не херувим. Том точно так же, как и Раскольников, не чувствует раскаяния в совершённом некогда убийстве. Но если Родион понимает, что ошибка была в идее, то Том своей ошибки не видит вообще. Для американца это было движением чести, и он не задумываясь повторит его, если придётся. А честь на протяжении романа будет попираться постоянно.
Дальше будет дорога. Стейнбек многократно подчеркнёт, как важно проехать через пустыню, за которой, конечно же, ждут сады с сочными персиками, беззаботность и вечное лето. Обетованная земля за пустыней. И длиннющий, изматывающий переход. И точно так же, как иные пеняли Моисею, дескать, зачем ты увёл нас от котлов с кипящим мясом, иные переселенцы Стейнбека станут настойчиво требовать мяса, мяса и непременно мяса. Но это значит, что иные не готовы принять новую жизнь. А кто готов? Готова, прежде всего, мать — главный и нерушимый стержень семьи. Готов Кейси, который ни разу не вспомнит о мясе, но который со словами: «Не трогайте их, они и сами не понимают, что делают» — предаст свою свободу за вину другого. Готовы дети, которым нужно одно только внимание взрослых и вера, что их любят...
В романе будет жёсткое обличение банкиров и торгашей, будут предательства и скотства, будет благородство и героизм. Будет проведена мысль, что только сплочённая семья способна пережить страдания — и только общество, построенное как семья, сумеет выстоять и выжить. Здесь будет обращение бывшего проповедника Кейси от заученных проповедей к сотериологии безусловной любви — от слов к поступкам... Но главное, на мой взгляд, в этой картине Стейнбека — образ Матери: всё понимающей, всё покрывающей, всепрощающей и стойкой. Матери, на которой держится семья. Матери, на чью долю выпало отправить сына на верную смерть:
«Пройдёшь полем до смоковницы, а там переходи речку вброд. Прощай».
И получилось, по-моему, замечательно: «Гроздья гнева», как и все великие книги, тоже иллюстрируют Библию, делают это ярко, честно и уж точно не впустую.
*
А что вы думаете, друзья?
Оценили 19 человек
52 кармы