Не знаю, откуда это повелось, но хорошенько двинуть в челюсть негодяю считается аморальным и плохим. (Замечу, так происходит не везде, а только в обществах, свернувших на цивилизованный путь — путь от человека к социуму, от любви к уважению, от живого сердца к унифицированно обрезанному разуму... — и мы, к несчастью, в их числе). Ну, насчёт «плохим» — эта надпись, как мы понимаем, выполнена вилами по воде: нередко такой удар оказывается самым простым, честным и эффективным решением. Решением, возвращающим негодяя в чувства и приносящим мир. Дальше пойдут и не такие бонусы, но о них чуть позже. А с «аморальным» и вовсе понятно: мораль ведь, строго говоря, для того и придумана, чтобы загнать человека в предсказуемые стенки социального гроба, — но это тема для вообще отдельного разговора.
Итак, о мордах. Выдумка это от природы слабых телом руководящих особей, или подъегорил кто-то ещё, но естественный удар в челюсть призван сегодня выглядеть неприемлемым и диким. В непонятной ситуации рекомендовано не трогать мерзавца, а вызывать милицию. Вопросов нет, если речь идёт о женщине или старике, — но что делать полновесному мужику? Терять время? Расписываться в беспомощности? Отпускать больного, не оказав бедолаге первую помощь? Поручать воспитательную миссию какому-то проходимцу в погонах — который, к тому же, «не в теме» и никакого личного порыва поправить негодяя иметь попросту не может? Устраивать тягомотный процесс, когда мир можно вернуть в секунду?.. Иные скажут, мол, а кто тебе дал право судить? Дак в том-то и суть, иные, что судить и раздавать оценки я не собираюсь — не до того; но если человек падает с парапета, надо не судить, а в миг вернуть его в вертикальное положение. В миг, иные, — понимаете? Ну давайте вспомним, что происходит внутри нас самих, когда мы, зарвавшись, вдруг получаем трезвящий удар? Видимо, внутри башки и впрямь проложен какой-то рычаг от челюсти к мозгам: здесь повернул — там на место встало... ;-)
Попробуйте посоветовать обратиться за помощью к милиции где-нибудь на Кавказе. Можно не пробовать: не получится. Там кровная месть, замешанная на правильном — на чести. И она держит куда надёжнее морали. А тут пытаются отмахнуться нормами, выдуманным каким-то законом. То же делали и фарисеи — дети дьявола, ехиднино отродие, порождения змеи. Не случайно же Спаситель сказал им: «Не нарушить закон пришёл Я, но исполнить». Потому что настоящий закон — естественный, его учить не надо, он и так заложен в генах. «Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки». Зададимся же вопросом: как лучше поступать со мной, когда я становлюсь скотом? Хочу ли я, чтобы меня штрафовали и гноили в тюрьме непричастные посторонние люди — или пусть лучше меня мгновенно отрезвит тот, кого я обидел (либо неравнодушный близкий)? Что будет мне полезнее?
И вот мы подходим к разговору о второй щеке. Как правило, говоря о ней, мы представляем себя вон тем вторым — щекастым, которого бьют. Но что происходит, когда бьём мы сами? Честно... вот если совсем как на духу: лично я не знаю другого способа, каким бы я мог полюбить другого мужчину (без пошлостей! сейчас о нормальной любви). Не зауважать. Не признать каким-то там равным и достойным. Не сорваться в шакалий компромисс... — по-настоящему полюбить. Понять, что он не «такой же как я», а что он и есть я, — только нуждается в моей заботе больше, чем я сам. Увидеть в нём не отражение меня — а продолжение, —гораздо большее меня самого. Только выплеснув до дна базовую ненависть и кобелиную потребность превосходства, можно это увидеть. И вся эта дрянь выплёскивается на первую щёку, второй уже не требуется. Оговорюсь: лишь в том случае, когда он не отвечает, а «подставляет вторую». Вот в это мгновение он уже не негодяй, а божий человек. Он тот, кто достойнее и лучше меня в несравнимой степени. Второй щека в этом случае не атакуется никогда — она уже, скорее, для поцелуя. Первый удар наносится по сопернику, второй — всегда по человеку.
Помните «Братьев Карамазовых» — роман, о котором справедливо говорят: мол, на его страницах есть всё, что можно узнать о жизни? Перечитайте. Перечитайте — и увидите, как развёрнута там тема «второй щеки» глазами бьющего. Там очень честно и подробно. В центре истории Зиновий, который бьёт безответного слугу — и только после этого становится на путь праведного Зосимы. А как остроумен диалог Ивана и Смердякова о мордасах! Остроумен с ноткой горечи: именно из-за того, что Иван вовремя не двинул лакея по мордасам, и происходит трагедия... Венец же гениальной задумки Достоевского знаете в чём? В том, что он дал нам один-единственный факт, доказывающий, что Митя не убивал отца. Факт это тот, что Митя уже приходил к отцу раньше и уже набил ему морду. Теперь он ни за что не убьёт! Теперь он отца любит. Теперь он скажет: «Мать ли оттуда уберегла, Господь ли отвёл, но в смерти отца неповинен!..». В романе заложено ещё и всё, что нужно для понимания «второй щеки».
Таким образом, как бы неприемлемо и дико это ни звучало, но выходит, что удар в челюсть — это первый шаг к милосердию, к возвращению в человеческую природу, к миру и любви. И, если разобраться, так оно и есть: в нас годами копится нецелевая ненависть, обида и потребность выказать превосходство. И всё это оказывается тем мутным зеркалом, сквозь которое мы только и можем видеть другого. Пока не разобьём — просто-напросто не приблизимся. Удар в челюсть — это в большей степени удар по самому себе, — но без этого не выбраться из склепа.
Сегодня мы вспоминаем святого Николая Угодника, удивительно милосердного человека, которого по праву называют «Правилом веры и образом кротости». Он доносит до нас любовь и по сей день. А чтобы сохранить возможность нести её сквозь века, Николаю пришлось набить морду Арию — церковному авторитету... Говорят, что и свой собственный нос у Николы был сломан.
Спасибо тебе, отче Николае! Поклон тебе до земли.
«Главное, самому себе не лгите», — вот ведь от чего не отвернуться. А правда и мораль равны далеко не всегда...
*
Мира вам, друзья! Света, тепла и любви!
;-)
Оценил 21 человек
50 кармы