Вот ещё, ребят, почему-то вспомнилось:
«И он мне: „Брат, что толку от похода?
Меня не пустит к мытарствам сейчас
Господня птица, что сидит у входа,
130
Пока вокруг меня не меньше раз,
Чем в жизни, эта твердь свой круг опишет,
Затем что поздний вздох мне душу спас;
133
И лишь сердца, где милость Божья дышит,
Могли бы мне молитвами помочь.
В других — что пользы? Небо их не слышит“.
136
А между тем мой спутник, идя прочь,
Звал сверху: „Где ты? Солнце уж высоко
И тронуло меридиан, а ночь
139
У берега ступила на Моррокко“».
Это Чистилище Данте, четвёртая песнь. Что здесь происходит? Лентяй Белаква сетует, что если б за него как следует помолились живые, он бы скорее отправился покорять гору Чистилища, а от молитв умерших толку нет. Но в следующей же строчке (!) Вергилий (давно умерший, да к тому же вообще язычник) зовёт Данте — и тот беспрепятственно идёт к Раю.
Как мы знаем, у Бога нет разделения на живых и мёртвых — у Него все живы. Знаем и то, что наши любимые родные никуда не исчезают, переступая телесную грань: как живо мы ощущаем их любовь, если готовы вообще её ощущать! Да и Данте пишет совсем не о посмертии. Чем ближе сами мы подходим к сакральной черте, чем больше сбрасываем с себя условности и открываем глаза, тем меньше понимаем даже концепцию «посмертия». Правда же, если жизни суждено свернуться в ничто — так какой был смысл ей начинаться? А если впереди продолжение, то есть ли разница в какой форме служить любимым — если всё равно в лучах Его любви? И уже совсем невероятной видится нам ситуация, в какой «Небо бы кого-нибудь не услышало».
Сам факт, что в Комедии «мёртвый» Вергилий ведёт живого Данте к «умершей» Беатриче по мирам «посмертия» — и путь этот оказывается подробнейшим и до сих пор не превзойдённым описанием человеческой жизни, — о чём-то да говорит, правда ведь?
;-)
Оценили 7 человек
17 кармы