Римский-Корсаков и его кодекс красоты (2)

К 175-летию со дня рождения великого композитора

Екатерина Трегуб

Начало: https://cont.ws/@eliseevich/1270901

Море — еще одна любовь Римского-Корсакова. Морской офицер, много лет посвятивший службе на флоте, он не мог не воспринять величие и обаяние стихии. С малых лет он мечтал о путешествиях в дальние страны.

В двенадцатилетнем возрасте юный Николай был определен в Петербургский морской кадетский корпус. Ежедневная военная муштра выработала в характере Римского-Корсакова выдержку, силу воли и железную дисциплину. По окончании учебы он должен был два года прослужить на клипере «Алмаз». К тому моменту Корсаков уже тесно общался с Балакиревым и Мусоргским (так зарождался знаменитый кружок «Могучая кучка») и начал сочинять свою Первую симфонию. В связи с морской службой молодому композитору пришлось разлучиться с недавно найденными единомышленниками-музыкантами, да и всю музыкальную деятельность пришлось временно прекратить. Сам композитор назвал это «полным отлучением от музыки». Он вспоминал: «Не хотелось мне за границу. Сойдясь с балакиревским кружком, я стал мечтать о музыкальной дороге; я был одобрен и направлен кружком на эту дорогу. В то время я уже действительно страстно любил музыку. Балакирев был сильно огорчен моим предстоящим отъездом и хотел хлопотать, чтобы меня избавили от плавания. Но это было немыслимо… Воин Андреевич (старший брат композитора, русский мореплаватель, реорганизатор системы военно-морского образования — Авт.) требовал с меня службы и плавания. Те начатки сочинения, которые были у меня в то время, казались ему недостаточными для того, чтобы рискнуть на первых же порах бросить карьеру моряка. Он был тысячу раз прав, смотря на меня как на дилетанта: я и был таковым».

Тем не менее в письме Воина Андреевича к родителям от 14 июля 1858 года мы находим свидетельство обратному ходу мысли: «Не могу сказать, в какой степени велика в нем наклонность к музыке, но полагаю, что степень его дарования такова, что пренебречь его развитием значило бы погрешить перед Богом, зарыть в землю талант, Им посланный».

В ходе плавания Римский-Корсаков побывал в Англии, Норвегии, Франции, Италии, Испании, США и Бразилии.

И хотя молодому офицеру на корабле некогда было заниматься музыкой, он подспудно впитывал впечатления, которые впоследствии получили яркое воплощение в его сочинениях: не раз являл он в звуках изображение бескрайнего «моря-океана» и раскинутого над ним звездного покрова.

По возвращении из плавания Римский-Корсаков снова влился в музыкальную среду и завершил Первую симфонию. Ее премьера состоялась 19 декабря 1865 года.

После ряда одночастных симфонических произведений в 1868 году Римский-Корсаков взялся за сочинение оперы «Псковитянка» (в основу которой легла трагическая история приемной дочери князя Токмакова, воеводы Ивана Грозного). В то же время его соратник Модест Мусоргский (21 марта с.г. исполняется 180 лет со дня его рождения) начал работать над грандиозным «Борисом Годуновым». В течение года, работая над шедеврами, композиторы жили в одной квартире.

Вот как об этом вспоминал Римский-Корсаков: «Наше житье с Модестом было, я полагаю, единственным примером совместного житья двух композиторов. Как мы могли друг другу не мешать? А вот так. С утра до 12 роялем пользовался Мусоргский, а я или переписывал, или оркестровал написанное что-либо, вполне уже обдуманное. К 12 часам он уходил на службу в министерство, а я пользовался роялем. По вечерам дело происходило по обоюдному соглашению. В эту осень и зиму мы оба много наработали, обмениваясь постоянно мыслями и намерениями. Мусоргский сочинял и оркестровал польский акт «Бориса Годунова» и народную картину «Под Кромами». Я оркестровал и заканчивал «Псковитянку».

Однако вершиной оперного творчества Римского-Корсакова стало «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», в котором композитор соединил две, пожалуй, самые загадочные и красивые легенды древней Руси — о граде Китеже и о Петре и Февронии.

Сам Римский-Корсаков называл ее «литургической оперой». Первая постановка этого произведения состоялась в Мариинском театре 7 февраля 1907 г. В этот же день были назначены выборы во Вторую Государственную думу, а последующие спектакли совпали с ее открытием. «Вечер 7-го февраля, — писал очевидец событий, — представил острый контраст дню того же числа. До 8 часов Петербург европействовал, принося избирательные листки к мрачным высоким ящикам, из которых, как из рога изобилия, должно излиться всякое благо и счастье на будущую историю России, — в 8 часов искусство отвело его от черных ящиков надежды на будущее в “лето от сотворения мира 6751”, в Керженские леса, к озеру Светлояру, и еще дальше и выше — в небесный град…».

Музыковед О. Комарницкая так говорит об этом сочинении: «Непостижимая в своем совершенстве, красоте и абсолютной гармонии, отражающая законы мироздания, Вселенной, воплощающая космос души русского человека, как бы в свернутом виде показывающая историю прошлого, настоящего и будущего великой земли русской, замешенную одновременно на крови, немыслимых неисчислимых жертвах и на истовой абсолютной вере, которая спасает в тяжелейших испытаниях. Эта опера глубоко национальна, в ней — вся Россия. Она — подобно иконе, невидимыми тончайшими нитями связывает мир зримый и незримый, затрагивает самые потаенные тайники сердца русского человека».

Есть мнение, что у Римского-Корсакова наибольшая русскость воплотилась именно в женских образах, полных невероятной чистоты — Ольге из «Псковитянки» и Февронии.

Композитор испытывал немалый интерес к народным обычаям, древней обрядовой стороне народной жизни и сохранившимся в ней отголоскам старины. В творчестве Римского-Корсакова претворен весь цикл русских сельских праздников и важнейших календарных обрядов: колядование в «Ночи перед Рождеством»; проводы Масленицы и закликание весны, а также — купальские обряды праздника весеннее-летнего пограничья; Троицкая обрядность в «Майской ночи» и купальские обряды в «Младе».

В 1890 г. Римский-Корсаков был приглашен в Брюссель для дирижирования концертами русской музыки. Здесь он ощутил на себе чувство превосходства иностранцев по отношению к русским и русскому. В письмах жене Надежде Николаевне композитор сообщал: «Скажи детям, — писал он, — чтобы они хорошо знали говорить по-французски и по-немецки для того, чтобы, когда они будут за границей, могли бы свободно говорить и защищать Россию перед иностранцами, которые ее не знают, а потому судят вкривь и вкось, а между тем приходится или молчать, или чуть что не соглашаться, по незнанию языка. Они очень любезны, но через любезность сквозит какое-то желание оказать протекцию, благосклонность, внимание и т. д. Они дают тебе знать, что они выше нас: это сквозит во всем; самомнение у них ужасное… Они очень ценят русскую музыку; говорят, что русские сделали “кельке шоз нуво” (нечто новое — Авт.)» и т. п. Но сквозь это звучит нотка протектората. Глупые, они не понимают того, что русские сделали столько, что им и во сне присниться не может. Если б они понимали, то должны были бы восхищаться и благоговеть и каждую русскую нотку ценить на вес золота, так как они ценят Вагнера».

Примерно об этом же композитор говорил в 1904 г. в письме А. В. Оссовскому:

«…истинный прогресс музыки живет у нас на Руси и исключительно у нас, а они его не видят, принимая его за отсталость, а мыльные пузыри за передовое движение. Я мечтаю о настоящей, здоровой русской музыкальной критике, которой у нас пока нет, а мы верим иностранным пустозвонам, но я ясно вижу и отчетливо ценю то, что делается у нас, а вовсе не страдаю манией величия».

Творческая деятельность Римского-Корсакова многогранна. Его композиторское наследие огромно. Состояние, в котором сочинялась музыка, сам композитор называл «хроническим вдохновением». Помимо 15-ти опер, двух симфоний, Симфониетты, двух симфонических сюит, семи одночастных симфонических произведений им написано несколько камерных ансамблей, кантата «Из Гомера», фортепианный концерт, около 80-ти романсов (среди которых шедевры вокальной лирики «Редеет облаков летучая гряда» и «Не ветер, вея с высоты»). После самоустранения Балакирева от музыкальной жизни он возглавил Бесплатную музыкальную школу (БМШ), а кроме того — преподавал в Придворной певческой капелле и инспектировал оркестры и хоры морского ведомства. Иногда выступал и как дирижер. Среди прочего им составлен сборник «100 русских народных песен». А его мемуары «Летопись моей музыкальной жизни» являются, по сути, бесценным документом, отражающим почти полувековой период музыкальной жизни России. И наконец, помимо сочинения собственных музыкальных произведений, Римский-Корсаков внимательно и с любовью завершал и редактировал сочинения своих безвременно умерших друзей: «Каменный гость» Даргомыжского, «Князь Игорь» Бородина, оперы Мусоргского. Просто уму непостижимо, как столько всего мог сделать один человек! И потому он воистину — целая эпоха.