Украина: взгляд изнутри

«Русский – это позор!» Как идёт борьба за «мову» в украинской школе?

Бобрый вечер, дорогие читатели!

Я уже писал, что у дочери уроки сейчас идут онлайн, наушниками она на радость и веселье нам не пользуется, так что у нас появилась возможность регулярно получать очередную порцию анекдотов от местных школьных учителей, которые с завидной регулярностью перескакивают с рассмотрения своего предмета на вольный обзор политических новостей.

Периодически рождаются перлы, которые перечислять долго, но бывают и смешанные варианты, когда речь, вроде бы, идет об обучении, но с политическим контекстом. И, разумеется, ярче всего это заметно тогда, когда затрагивается история или язык.

Сегодня – о языке. Вначале краткий исторический экскурс, чтобы была видна динамика.

До Юща

До него языковой вопрос в школах особо не поднимался. Разумеется, основным языком изучения был украинский, но это подавалось в основном в таком контексте:

"Раз наша страна – это Украина, то и главным языком должен быть украинский".

Да и то занимались этим вопросом разве что маргиналы, а народ в это не вникал, впрочем, как и учителя, которые в основной своей массе говорили в школах на русском языке.

И никого это не беспокоило. Языковой вопрос поднимался разве что перед выборами, по окончании которых тут же забывался основной массой населения.

От Юща до майдана

Повторюсь, что, если Россия после крушения Союза денно и нощно страдает от отсутствия идеологии, то вна Украине все наоборот: без нее украинец чувствует и функционирует себя пречудесно.

Если русскому идеологическая пустота – смерть, то для украинца это благо. Причем ЛЮБАЯ идеология является помехой, в т. ч. идеология украинского национализма. Для украинца желательно, чтобы вообще не было никаких идеологических споров, которые порождают процессы, мешающие спокойной жизни. И языковые споры в полной мере относились к сфере ненужной украинцу идеологии.

Но с приходом Ющенко, понятно с чьей подачи, упор стал делаться именно на идеологию. Упор был относительно мягким, поэтому особого раздражения у народа не вызвал. Скорее, идеологические игрища Юза вызывали у населения ироническую усмешку, ибо народ связывал с ним экономические надежды, но уж никак не реформы в сфере идеологии.

Однако движение мягко и ненавязчиво шло и постепенно из образования стали вытеснять русский язык, а историю основательно подкорректировали. Народ это особо не заметил, разве что в юго-восточных регионах, которые тоже стали мягко и ненавязчиво объявлять все более недоукраинскими, все более недочеловеческими, тогда как Западенщина стала, выражаясь языком Юща, «совестью Украины».

Но школьные учители продолжали говорить преимущественно по-русски, во всяком случае, в школах Центральной Украины.

«Тэляча мова»

Порой именно так называли русскоязычные жители Украины украинский язык. Мне такое определение решительно не нравится по причине прущего через край шовинизма, но оно отражает то, как воспринимала украинский язык значительная часть украинцев (этническая принадлежность оратора здесь значения не имела).

В основном так говорили горожане. Разумеется, столь уничижительный термин использовался не всегда, и обычно украинский язык называли просто сельским.

Для этого были все основания, ибо это был факт. В сельской местности по-украински говорили, наверное, 50% (если не больше) жителей, хотя правильнее было бы сказать, что преобладал суржик с преобладанием украинской лексики (чистый украинский в наших краях всегда был редкостью).

В городах же доминировал русский, причем доминировал с огромным отрывом.

Чтобы проиллюстрировать отрыв, можно привести реакцию пассажиров в общественном транспорте Черкасс – отнюдь не самого крупного города Украины (279 тыс. населения согласно последней переписи).

Если кто-то из пассажиров начинал говорить по-украински, это даже в середине нулевых обращало на себя внимание прочих человеко-дров. Экзотикой украинский разумеется, никто не считал, но это явно выдавало то, что перед вами лютый провинциал –– явно не местный

Именно лютый провинциал, если не сказать деревенщина, ибо взаимосвязь «город-русский, село-украинский» была столь очевидной, что достаточно было переместиться из небольшого населенного пункта, в несколько более крупный и продвинутый, чтобы заметить, что даже этой малости хватило, чтобы распространение русского языка стало заметнее.

Перебираемся в еще больший населенный пункт – и русского языка становится ещё больше. В итоге в тех же Черкассах первых пятнадцати лет независимости даже суржик был нечастым и преобладала практически чистая русская речь с южнорусским акцентом, типа «шо», вместо «что».

И поскольку к тому времени, по крайней мере, ¾ населения Украины жило в городах, то нетрудно догадаться, что именно русский язык был основным языком жителей страны.

Помимо закономерности «городской – значит, русскоязычный», была еще и связь между знанием русского языка и уровнем культуры.

Она не была жесткой, и можно было встретить как русскоязычного дебила, так и культурного украиноязычного, но чаще было наоборот.

С самим языком уровень культуры, разумеется, прямой взаимосвязи не образовывал, будучи следствием лишь того, что носители украинского были обычно выходцами из глухой провинции и больше разбирались в двигателях, «закрутках» (консервах на зиму) и сортах самогона, чем в философии Гегеля или Сковороды.

Если же перед вами стоял преподаватель украинского языка хотя бы среднего уровня, то ощущение «свиноты необразованной» тут же улетучивалось, ибо видно, что там интеллект уж точно не ниже среднего. Да и произношение у них было совсем не таким, как у селян: было видно, что это говорит представитель интеллигенции.

И именно по этой причине Украина как националистическое государство была обречена стать вотчиной галичан, ибо для проталкивания хоть какого-то подобия национализма была нужна соответствующая украиноязычная русофобская интеллигенция, а таковую в Центре и на Востоке найти было крайне сложно: пришлось экспортировать из Галиции.

Внезапная вставка

Только что прозвучал отбой воздушной тревоги. Судя по реакции дочери и других учеников, вижу, что ничто не радует их так, как пение Птицы Сирин и ничто не печалит больше отбоя, ибо на время тревоги, уроки прекращаются даже в онлайне.

Так что подсознательно многие уже считают Путина лучшим другом украинского школяра.

После майдана

Идеологические потуги Ющенко были не особо эффективными. Они посеяли определенные семена русофобии. Причем, эта фобия была направлена не столько на русский этнос, сколько на Россию как государство и саму идею русского мира, идею русской цивилизации, которая все сильнее очернялась.

И к началу майдана распространение русского языка в быту оставалось почти прежним.

В официальных документах использовался украинский, но это касалось в основном документов, спускавшихся сверху.

Когда же доходило до заполнения всяческих бланков, не только я, но и значительная часть моих сограждан заполняла их по-русски, и это никого не волновало (в центре Украины: на западенщине было иначе).

Часто сами работники могли спросить посетителя, как будет по-украински, скажем, апрель. «Квитэнь», – отвечаешь им, и благодарный сотрудник вписывает слова мовы, которую власть ему назначила в «ридну» (родную).

Резкое вытеснение русского языка из общественной жизни началось только через пару лет после майдана.

ОЧЕНЬ ВАЖНО: многие современные свидомиты упорно отрицают наличие языковых проблем вна современной Украине. В большинстве случаев они это говорят не со зла, не умышленно и очень даже искренне. Просто они, во-первых, не туда смотрят, а во-вторых застряли во времени.

Они все ещё видят ту пору, когда языковой вопрос был лишь пеной, поднимавшейся во время предвыборных кампаний. Они вообще не в курсе того, что русский язык вытеснен из образовательной сферы (ибо они вообще не в курсе происходящего в школах).

К тому же они считают, что, раз в быту у нас по-прежнему очень многие спокойно говорят по-русски, то и языковой проблемы нет. Для них все ограничивается бытом. Иными словами, они застряли в прошлом и не видят настоящего в полном объёме.

Война против русского

Однажды (ориентировочно где-то в 2016–2018) школьные учителя объявили, что отныне общение будет вестись на украинском языке и ни на каком ином. Мол, теперь это незаконно и потому наказуемо.

Говорили, что нечаянное проскальзывание русской лексики, конечно, еще не преступление, но нужно исправляться и стараться говорить именно по-украински.

Тогда же в школу стали просачиваться идеологически накачанные люди, вместо «Здравствуйте, дети!» кричавшие «Слава Украине!», что на первых порах заставляло некоторых учеников вздрогнуть.

Но тогда использование русского языка в школе подавалось именно как не соответствующее законодательству Украины.

До/после 24 февраля

Нынешняя истерия стартовала вообще-то не после начала СВО, а несколько ранее. Она нарастала еще до ее начала в течение, по крайней мере, года, достигнув к концу февраля практически нынешних показателей.

Это наводит на мысль, что власть прекрасно знала, что войны не избежать, что она избегать ее и не намерена, и потому, уже тогда озаботилась тем, чтобы внушить людям, что все, связанное с Россией – абсолютное зло. Надо признать, ей это во многом удалось.

Тогда же сменилась риторика относительно русского языка в школах. Теперь из языка, не предусмотренного обучением, он превратился в «язык страны-агрессора», во «вражескую мову» и тому подобное.

Но этого было мало, и теперь уже, если кто-то из учеников начинает использовать русские слова, преподаватели перебивают и начинают говорить, что русские слова – это «ганьба» (позор).

Но говорить – это одно, а реально соответствовать произносимому – совсем другое. Их счастье, что ученики в основной своей массе довольно инертны и на конфликт с преподом идти не желают (какое-то очень послушное поколение, чесслово).

В противном случае ученики могли бы отметить, что учителя воюют по большей части с собственной натурой, ибо в их речах русские слова проскакивают то и дело.

Стоит отметить, что некоторые преподаватели (наверное, около половины), вне зависимости от того, насколько они дружны с мовой, вообще никак не затрагивают этот вопрос.

Чем объяснить их игнор не знаю, но догадываюсь, что наши люди есть даже в таком филиале ада на земле как общеобразовательная школа.

«Розмовляй мовою!»

Как всегда у меня, краткий экскурс в историю русского языка, его место в школе и восприятие оного на учительском уровне оказался совсем не кратким, хотя подвигло меня на это всего лишь очередное бредовое происшествие, случившееся во время онлайн-обучения моей младшей дочери.

Ее преподавательница (даром, что не гуманитарной направленности) воплощает в себе идеологическую промытость, слепое доверие к тому, что вещают СМИ, сама искренне верит в то, что мир устроен так, как рассказывают в начальных классах, и притом способна поразить своей экзальтированной восторженностью даже закадычного друга Винни-Пуха – Пятачка, сходство с которым у нее более чем заметное, впрочем, как и речь.

Сегодня, один из учеников пожаловался на то, что у него что-то не так со ссылкой, которую ему предоставил другой ученик. Дабы не быть голословным, он предоставил скрин, в котором было написано слово «Силка», двоеточие и собственно адрес, по которому следовало пройти.

И тут началось! Слово, понимаете ли не так написано! Ученики ожидали, что сейчас опять начнётся нравоучение на тему грамотности, однако вопли пошли о том, что «цэ ганьба, ганьба!» («это позор, позор!»).

Отдаленная родственница Пятачка чуть ли не криком кричала о том, что нельзя писать слова по-русски (то, что ученики это пишут между собой, а не на уроке, она в силу большого ума проигнорировала), ибо «цэ ганьба».

Когда накал страстей в ее душе несколько утих, она взялась объяснять ученикам, что «силка» – это русское слово, а по-украински следует писать «зсилка».

Ученики молчали… Некоторые из них прекрасно знали, что «кляты москали» пишут «ссылка», а не «силка», некоторым было известно и то, что слова «зсилка», как и слова «ссилка» в украинском нет и в помине, и практически всем было известно, что на мове правильно будет «посилання» (звучит как «посылання»).

Не знала этого только очередная борцуниха за мову.

Как говорит в таких нелепых ситуациях мой батя: «и тихо лаяли собаки».

Картина, стоит признать, маслом. Хотя майданутые учителя не всегда пытаются придать несуществующим словам статус русских и украинских в рамках одного занятия, однако стремление слепить на коленке что-то безмерно убогое, но, как им кажется, патриотичное, они демонстрируют регулярно.

И я это глаголю неспроста. Подобные случаи прекрасно указывают на то, о чем постоянно говорят хворающие майданом головного мозга: «нацизма в Украине нет».

Они, конечно, имеют в виду несколько иное, но в чем-то эти слова верны до предела. Ибо нацизма в его, классической немецкой версии образца первой половины ХХ века у нас и в самом деле нет.

И национализма у нас, фактически тоже нет. Ибо нет никакой внятной базы, нет ничего, над чем можно было бы размышлять – есть только набор речёвок, лозунгов, есть соответствующие замашки, назначен враг, кое-как назначены недочеловеки, но никакой философской или мировоззренческой базы ни для национализма, ни для нацизма у нас нет:

есть только их безмерно агрессивный от собственной несостоятельности призрак.

И именно это видно на примере «борьбы за мову», которая зачастую допускает даже самые нелепые действия, которые могут показаться проукраинскими или хотя бы русофобскими (если вы будете засорять мову англицизмами или германизмами, вам никто и слова не скажет).

Вот так. «И тихо лаяли собаки»…

На этом я с вами попрощаюсь до завтрашнего дня. По городу почти ничего сказать не могу, ибо с оным контактировал только на визуальном уровне. Разве что могу упомянуть, что ввиду наплыва огромного числа беженцев, в городе стало крайне проблематично снять жилье.

Разумеется, это моментально привело к росту цен на оное. Если раньше у нас за "однушку" просили 1000–1500 грн/мес, то теперь просят три тысячи. Торг не предусмотрен, ибо сам факт, что вы нашли съемную квартиру, может рассматриваться как удача. Если квартира меблированная, ее съем, соответственно будет еще выше.

Впрочем, это, еще, наверное, скромные требования.

Не знаю, насколько это соответствует действительности, но мне говорили, что никудышные отношения жителей Умани с паломниками-хасидами, вызвано тем, что хасиды терпеть не могут местных.

Однако другие утверждали, что хасиды не любят местных (не всех украинцев, а именно часть уманчан) просто за то, что те, увидев на горизонте приезжего еврея, норовят стянуть с него как можно больше, требуя порой более тысячи долларов за неделю проживания, тогда как в обычное время такая же квартира стоила гривен восемьсот за месяц.

Если эта история верна (в дела хасидские, признаться, не вникал), то можно сказать, что беженцам еще повезло, что с них просят так мало, тем более, что несмотря на первоначальный радушный прием, они продемонстрировали никудышное отношение к хозяевам жилья, до которого даже самым ушлым хасидам ещё учиться и учиться.

К слову, омерзительное поведение наших беженцев в Европе обсуждается и здесь, и оценивается оно сплошь негативно, как факт, позорящий нормальных украинцев, к которым себя относят как нацисты, так и их противники.

И вот теперь я с вами точно прощаюсь!

До завтра!