С первых дней прихода к власти большевики занимались чудовищными гонениями на церковь. Частные случаи убийств священнослужителей в годы Гражданской войны переросли в хорошо организованные массовые убийства при Сталине в 1937-38 гг. По данным отчетов НКВД в 1937 году было репрессировано 37 331 представителей так называемой "церковно-сектантской контрреволюции". В 1938 - еще 13 438 чел. Если в 1929 г. в Советской России было около 30 000 функционирующих православных храмов, то к 1941 г. на “старых” советских территориях уцелело лишь 450 действующих церквей. Вместе с церквями уничтожались и могилы выдающихся исторических деятелей русской истории. Так, в 1931 году Владимирский собор в центре Севастополя, где были захоронены адмиралы В. А. Корнилов, В. И. Истомин, П. С. Нахимов, М.П.Лазарев, был закрыт. Усыпальницу адмиралов разгромили, разломали гробы, останки великих флотоводцев сгребли вместе с хламом, большей частью уничтожив. Склеп был засыпан землей и мусором, а вход к нему замурован.
С первых дней войны президент Рузвельт увязывал помощь Америки поставками оружия и припасов Советскому союзу с прекращением гонений на Церковь. На следующий день после вторжения Гитлера в СССР в июне 1941 года он уведомил Сталина, что американская помощь и религиозная свобода идут рука об руку. В течение всего 1942 года он напоминал Сталину, что значительной помощи от США не будет, пока в СССР не восстановят РПЦ. О том, как Рузвельт "нагибал" Сталина в этом вопросе, рассказывается в книге американского историка Сьюзен Батлер "Сталин и Рузвельт: великое партнерство". Цитата:
"Наиболее существенные шаги, получившие одобрение со стороны Франклина Д.Рузвельта, Сталин предпринял в религиозной сфере. За два месяца до Тегеранской конференции Сталин официально отказался от своей антирелигиозной политики. Ему было известно, что негативное отношение Советского Союза к религии являлось постоянной проблемой для Рузвельта. Президент знал, что это предоставляло широкие возможности врагам Советского Союза в США (особенно католической церкви) для критики в адрес советского строя, но это оскорбляло и его лично... Рузвельт пользовался любой возможностью подчеркнуть необходимость религиозной свободы в Советском Союзе. На следующий день после вторжения Гитлера в СССР в июне 1941 года он уведомил Сталина, что американская помощь и религиозная свобода идут рука об руку: "Свобода поклоняться Богу, как диктует совесть, – это великое и фундаментальное право всех народов. Для США любые принципы и доктрины коммунистической диктатуры столь же нетерпимы и чужды, как принципы и доктрины нацистской диктатуры. Никакое навязанное господство не может получить и не получит никакой поддержки, никакого влияния в образе жизни или же в системе правления со стороны американского народа".
Осенью 1941 года, когда германская армия подошла к Москве и Аверелл Гарриман вместе с лордом Бивербруком (министром снабжения Великобритании), собирался вылететь в Москву, чтобы согласовать программу ленд-лиза, Рузвельт воспользовался этим случаем, чтобы вновь выступить в защиту свободы вероисповедания в СССР. Сталин находился в безвыходной ситуации, и Рузвельт знал, что более благоприятного момента ему может не представиться. "Я считаю, что это реальная возможность для России – в результате возникшего конфликта признать у себя свободу религии", – писал Рузвельт в начале сентября 1941 года.
Он предпринял три шага. Во-первых, президент пригласил в Белый дом Константина Уманского, советского посла в Вашингтоне, чтобы сообщить ему, что будет чрезвычайно трудно утвердить в Конгрессе оказание помощи России, которая ей, как он знал, крайне необходима, из-за сильной враждебности Конгресса к СССР. Затем он предложил: "Если в ближайшие несколько дней, не дожидаясь прибытия Гарримана в Москву, советское руководство санкционирует освещение в средствах массовой информации вопросов, касающихся свободы религии в стране, это могло бы иметь весьма положительный просветительный эффект до поступления на рассмотрение Конгресса законопроекта о ленд-лизе".
30 сентября 1941 года Рузвельт провёл пресс-конференцию, в ходе которой он поручил журналистам ознакомиться со статьей 124 советской Конституции, в которой говорилось о гарантиях свободы совести и свободы вероисповедания, и опубликовать эту информацию. Затем Рузвельт поручил Гарриману, уже готовому к отъезду в Москву, поднять вопрос о свободе вероисповедания в ходе общения со Сталиным. Как вспоминал Гарриман, "президент хотел, чтобы я убедил Сталина в том, насколько важно ослабить ограничения в отношении религии. Рузвельт проявлял обеспокоенность в связи с возможным противодействием со стороны различных религиозных групп. Кроме того, он искренне хотел использовать наше сотрудничество во время войны, чтобы повлиять на враждебное отношение советского режима к религии". Гарриман поднял этот вопрос в разговоре со Сталиным таким образом, чтобы ему стало понятно: политическая ситуация и негативное общественное мнение США относительно России изменятся к лучшему, если "Советы проявят готовность обеспечить свободу вероисповедания не только на словах, но и на деле". Как рассказывал Гарриман, когда он объяснил это, Сталин "кивнул головой, что означало, как я понял, его готовность что-то сделать".
Гарриман поднял эту тему также в разговоре с Молотовым, который дал знать, что он не верит в искренность Рузвельта. "Молотов откровенно сообщил мне о том большом уважении, которое он и другие испытывают к президенту. В какой-то момент он поинтересовался у меня, действительно ли президент, такой умный, интеллигентный человек, так религиозен, как кажется, или же это делается в политических целях?", – вспоминал Гарриман.
Гарриман сумел добиться минимума. Соломон Лозовский, заместитель наркома иностранных дел, выждал сутки с момента отъезда Гарримана из Москвы, созвал пресс-конференцию и зачитал следующее заявление: "Общественность Советского Союза с большим интересом узнала о заявлении президента Рузвельта на пресс-конференции относительно свободы вероисповедания в СССР. За всеми гражданами признаётся свобода вероисповедания и свобода антирелигиозной пропаганды". Наряду с этим он отметил, что советское государство "не вмешивается в вопросы религии", религия является "личным делом". Лозовский завершил заявление предупреждением в адрес еще не казненных деятелей Русской православной церкви, многие из которых сидели в лагерях: "Свобода любой религии предполагает, что религия, церковь или какая-либо община не будут использоваться для свержения существующей и признанной в стране власти". Но единственной газетой в России, которая осветила это событие, были "Московские новости" - англоязычное издание, которое читали только американцы. Газеты "Правда" и "Известия" проигнорировали комментарии Лозовского. Рузвельт не был доволен, поскольку он ожидал большего. Как вспоминал Гарриман, "он дал мне понять, что этого не было достаточно, и отчитал. Он подверг критике мою неспособность добиться большего".
Через несколько недель, ознакомившись с последним проектом "Декларации Организации Объединенных Наций", подготовленным Госдепартаментом, который и должны были подписать 1 января 1942 года все страны, находившиеся в состоянии войны, Рузвельт попросил Хэлла внести в документ положение о свободе вероисповедания: "Я считаю, что Литвинов будет вынужден с этим согласиться". Когда советский посол Литвинов, только что заменивший Уманского, возразил против включения в текст фразы, касавшейся религии, Рузвельт обыграл это выражение, изменив "свободу вероисповедания" на "религиозную свободу". Эта непринципиальная поправка позволила Литвинову, не искажая истины, сообщить в Москву, что он смог заставить Рузвельта изменить документ и тем самым удовлетворить Сталина.
4 сентября 1943 года Сталин принял митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). В ходе беседы было принято решение об избрании Патриарха, открытии духовных учебных заведений; согласовано решение о создании органа для взаимодействия РПЦ с правительством — Совета по делам Русской православной церкви при СНК. Сталин предложил Сергию подготовить списки священников, находящихся в заточении. 27 октября 1943 года Патриарх Сергий представил список из 26 имён (24 епископа, 1 архимандрит и 1 протоиерей). Из этого списка лишь один священнослужитель не был казнён. Патриарх не знал об этом, ведь при Сталине масштабы казней всячески скрывались, а родственникам сообщали, что их муж (сын, брат) осужден на столько-то лет без права переписки.
Дав эти незначительные послабления церкви, Сталин рассчитывал на благосклонность Рузвельта в ходе Тегеранской конференции, состоявшейся в ноябре-декабре 1943г. Скорее всего, этот расчет Сталина оправдался, ведь не случайно Рузвельт поселился на территории советского посольства. Да и поставки по ленд-лизу в СССР приобрели наиболее массовый характер именно в 1944 году.
Сталин, Рузвельт и Черчилль в Тегеране
Впрочем, после короткого послабления, сделанного православию в годы войны, в 1947-1950 гг. начался новый всплеск репрессий. Так, согласно докладу министра МГБ Абакумова, в 1948 арестовано 679 православных служителей. С августа 1948 года был введен запрет на открытие новых церквей и молитвенных домов любых конфессий на всей территории СССР (он действовал до смерти Сталина). Усилился контроль над священноцерковнослужителями, запрещались крестные ходы и любые службы вне церковных зданий, "органы" насыщали духовную среду сексотами и провокаторами, занимались новыми репрессиями, цензурировали проповеди.
Источники:
Как президент США Рузвельт заставил Сталина... https://von-hoffmann.livejourn...
Сталинский террор против православия https://historical-fact.livejo...
Оценили 22 человека
34 кармы