В какой-то момент я стал осознавать, что всё чаще в современных дискуссиях меня раздражают сразу ОБЕ стороны. Одна сторона что-то отстаивает, другая опровергает, но обе в итоге омерзительны. Странно, не правда ли?
Кажется, из двух враждующих сторон какая-то одна должна быть симпатичной – хотя бы из-за антипатии к противоположной… Покопавшись, я понял причину: отстаивая разные позиции, современные спорщики в равной степени говорят на языке ненависти и в логике вражды. В какой-то момент из этих игр с нулевой суммой (и с одним вопросом – кто кого закопает?) вообще ушло представление о хотя бы теоретической возможности ВЗАИМОВЫГОДНЫХ решений, даже условно предполагаемом мирном сосуществовании…
В чём же причина всеобщего перехода на «язык ненависти», в годы юности моей так активно осуждавшийся мировой общественностью? Откуда эта логика непримиримой вражды и упорно навязываемый, всегда карикатурно-плоский «образ врага», неумолимо пахнущий поделками Геббельса, причём с обеих сторон конфликтов?
Что, просто все озверели ни с того, ни с сего, и «исключительно из жестокости, по чистой злобе» стремятся друг друга угробить? Если мы присмотримся к ситуации, то поймём, что конечно же, нет. Это система мировой экономики устроена сегодня так, что не оставляет пространства для взаимного уважения и взаимной выгоды с компромиссами.
Кто-то сошёл с ума, но не все. Большинство сошедших – сошли не с ума, а с торной дороги цивилизации. Известно куда: в кювет и тернии зоологического, доисторического эгоизма, в «войну всех со всеми».
А на такой войне, когда окружён каннибалами – сойти с ума означает как раз, наоборот, щебетать про «общечеловеческие ценности», «международное право» и делать врагу авансы односторонних уступок…
+++
Нам хорошо, с детских лет известно, что такое «РАБОТА НАД ОШИБКАМИ». Это стандартный школьный и житейский (наставнический) приём. Человеку свойственно ошибаться. Оттого свойственно и возвращаться к содеянному в поисках ошибок, исправлять их в диктантах, математических уравнениях, экономических реформах или образовательной стратегии.
Меньше мы думаем над тем, что РАБОТА НАД ОШИБКАМИ неразрывно связана с ЦЕЛЕПОЛАГАНИЕМ. Без единства целей у разных людей не может быть никакой работы над ошибками.
Если школьник искренне стремился к знаниям, и искренне ошибся в слове диктанта – тогда есть смысл подчеркнуть ошибку и заставить переписать. Но если, например, ученик преследовал совсем иные цели, позлить педагога нарочитыми, специально сделанными ошибками – то какой смысл в работе над такими ошибками?
Ошибочное вычисляется от исходного, точно так же как непотребство – от потребностей.
Мы можем говорить об ошибках реформаторов, если они действительно имели цель облагодетельствовать страну и нацию, исходя из опровергнутых потом жизнью, но искренних убеждений.
Если так, то наши действия просты, понятны: раз «русского экономического чуда» не случилось, то просто начинаем работу над ошибками, ищем неправильно расставленные в законах акценты и запятые…
Ну, а если (что очевидно) цель «реформаторов» изначально была грабительской и мародёрской? Если «благо для всех и каждого» (основное требование цивилизованных отношений) никогда не было их задачей? Они сделали то «экономическое чудо», которое изначально хотели – лично для себя (стали миллиардерами). Поэтому они в содеянном не видят никаких ошибок, и сама мысль о «работе над ошибками» им смешна…
+++
Цивилизованные отношения строятся на широкой обобщающей идее справедливости – то есть недопустимости личного блага за чужой счёт.
Если бы это было бы не так, то цивилизация не преследовала бы инструментарием законодательств воров и убийц. А напротив – отнеслась бы «с уважением к реализации их личного шанса на обогащение» теми методами, которые в их ситуации оказались наиболее эффективными для личного обогащения.
Так возникла сложная комбинация ЦОЖ [1] — стремление к материальному изобилию человека с блокировкой самого простого и очевидного, самого короткого и лёгкого пути к этому самому благу – разбою. То есть, с одной стороны, человек должен жить хорошо, вся система воспитания настаивает с детского сада на культуре быта. А с другой стороны – жить так, чтобы не делать плохо другому человеку.
Это очень сложная психологическая задача, которую религия решала, разделив действие на труд и грех.
Конечно же, у животного, в рамках зоопсихологии, такого разделения нет, да и быть не может. Действие оценивается животным только по результату – получено в итоге благо или не получено? У первобытных «добром» именовалась добыча от разбойного набега [2]. То есть пошёл на соседей, всё там сжёг, «добра» себе награбил – и с добром домой вернулся…
Если социопсихика деградирует (люди духовно одичали) – то разделение дела на труд и грех «снимается». Дело разделяют только на успешное и убыточное. А в этом случае даже те, кто изначально не настроен творить зла – втягиваются во зло действиями «смежников»…
+++
Пытаясь выдать нацизм за патологию отдельного маньяка (видя в Гитлере лишь прорвавшегося к власти Чикатило) – у нас недопустимо упрощают вопрос.
Дело в том, что маньяк убивает из садизма, для собственного удовольствия, не видя иной цели. Что касается нацизма – то он наиболее полное и законченное выражение капитализма с его конкуренцией и социал-дарвинизма с его борьбой за существование (якобы двигающей прогресс и улучшающей биологический вид).
Скажу крамольную вещь, но Гитлер не являлся лично-жестоким человеком с личными садистскими наклонностями. Его частная жизнь свидетельствует, скорее, об обратном [3]. То есть он не Чикатило, наслаждающийся процессом убийства. Он – законченное воплощение капиталистической конкуренции, духа вражды и ненависти, по принципу «ничего личного – только бизнес».
Именно поэтому нацизм не канул в лету, как людоедство центрально-африканского Бокассы. Он чёрной, но неотделимой тенью повсюду следует за капитализмом и обостряющейся конкуренцией в условиях произвольного распределения благ общества.
Если неизвестно даже приблизительно, сколько общество должно тебе платить – то тебе могут заплатить или очень много, или вообще ничего. Первое тренирует азарт, второе – страх, гнетущую «фобию обнищания». Соединившись вместе, два этих чувства формируют жестокого и во многом иррационального зверя, ненасытного и непримиримого.
И тот, кто стремится списать весь нацизм лично на Гитлера – на самом деле пытается выгородить капитализм с его «имманентной» борьбой за ресурсы, конкуренцией и социал-дарвинизмом. У капитализма много масок, но убийство вытатуировано у него на лбу несмываемым способом как отражение самой его сущности.
+++
Никакой геноцид, никакие концлагеря сами по себе, ни с того, ни с сего – не случаются. Им всегда предшествуют язык ненависти и образ врага. Люди вначале продумывают и проговаривают свою ненависть, и лишь потом реализовывают её в действиях. А как иначе? Как совершить поступок – не приняв предварительно решения его совершить?
Поэтому там, где появился язык ненависти – вскоре появятся и убийцы, каратели, палачи и садисты. Они – носители, но главным образом – слушатели этого языка.
Так, например, современный украинизм (удел дегенератов) – прямо и открыто ставит вопрос не о размежевании украинцев с русскими, а об истреблении русских. Он не оставляет никакой возможности мирного сосуществования этнических общин, выстраивая себя на «завоевании жизненного пространства у русских».
У русских общин отбираются не только политические права голоса и собственного мнения, но и бытовые права на язык общения, заработок, любые деловые операции с выгодными (а не навязанными) партнёрами, самые простые, житейские традиции и семейного формата праздники, дни поминовения, детали личного костюма.
Запрещаемы вместе с родным языком и родные, впитанные с молоком матери, верования: советского периода или православия московского патриархата. Русский человек запланирован к полной физической и духовной ликвидации, в самом лучшем для него случае – к безвозвратному изгнанию за пределы «украинского жизненного пространства».
Нацизм ли это? Безусловно, да, но не только. За политической формой кроются экономические процессы зарождения и становления хищника т.н. «национальной буржуазии».
Выражение «национальная буржуазия» — оксюморон, ведь хищники всегда работают только на себя, а не на какую-то абстракцию «нации», своей или не своей. Если человек действительно националист — то он раздаст богатства страдающим соплеменникам, а не себе их ненасытно пригребать будет…
«Национальна» буржуазия только в том смысле, что активно спекулирует национальными лозунгами для своего обогащения и сбивается в хищные стаи по принципу этнической орг-преступности.
Тем не менее – главный вопрос любого хищника – охотничьи угодья, лимитрофы. Всякий хищник в природе защищает территорию своей охоты. Всякий хищник хочет забрать себе всё, а забрать «всё» можно только у кого-то.
Важно, чтобы пастыри не мешали резать овец, и чтобы другие волки раньше тебя их не сожрали. Это и задаёт программу т.н. «национальной буржуазии», то сочетание внутреннего террора и внешней агрессии, которое в просторечии называется «нацизмом».
«Работать над ошибками» с человеком, в голове у которого «готтентотская мораль» [4] — бесполезно да и попросту опасно.
У него принципиально, несовместимая с духом цивилизации, иная модель целеполагания и мотивации.
В частности, современный украинский нацизм (если отделить от него многочисленных примкнувших к нему Чикатил) – это модель захвата власти с целью личного обогащения без моральных ограничений, на костях и трупах как своих земляков, так и кого угодно, до кого получится у бандита дотянуться кистенём.
А какова цель – таковы и «реформы». Анализировать их «ошибки» бессмысленно, потому что никаких ошибок там нет: организаторы хотели дворцов на Мальдивах, особняков в Лондоне или в Испании, и в итоге своей спецоперации всё это обрели.
Какие при этом были «сопутствующие жертвы», что рухнуло, что сгорело, кто вымер, сколько в странах-лимитрофах потрачено расходного человеческого материала – для них сугубо второстепенный вопрос.
+++
Когда аналитическая общественность начинает ныть, что пост-советские «реформы не удались», и даже привели к нацизму – что она имеет в виду?
Какие реформы не удались? Раздать всем и каждому сладких пряников?
Да, такие реформы не удались очевидным образом, но были ли они хотя бы в планах у реформаторов?
А может всё проще, и «реформы», повторившие разбой конкистадоров в Южной Америке, как раз удались в полной мере?
Ведь невозможно говорить об ошибке деятеля, если мы не знаем его цели!
Язык ненависти и образ врага – неизбежная часть процесса конкуренции. Представьте, что есть вы – и есть ваш конкурент. Обществу наплевать и на вас, и на него — как пел Высоцкий: «кругом пятьсот, и кто кого переживёт – тот и докажет, кто был прав, когда припрут».
Допустим, вы цивилизованные люди и ВНАЧАЛЕ конкурируете между собой сдержанно. Но неизбежно кто-то из вас (кто будет проигрывать, или у кого нервы сдадут) – применит запрещённый приём. Другому что делать? Погибать – или отплатить той же монетой? Что ни выберешь – всё равно это будет язык ненависти и образ врага…
Это не гримаса отдельного маньяка, который сам по себе никогда не удержится у власти. Это не личное преступление отдельного негодяя, который сам по себе будет отторгнут чужеродным ему обществом. Это система. Она строится на определённом формате массовой социопсихики, на массовых мотивациях и массовых настроениях – при которых вышеописанное считается правильным.
Это внутренний, осознанный или не осознанный до конца, но массовый отказ от идеи общего блага в пользу личного шанса. Именно своей массовостью он делает невозможным мирное сосуществование людей и наций…
+++
Гений есть гений. То, что мне пришлось бы нудно описывать на многих страницах, он умудряется сказать одной фразой. Я же обращаю внимание, что Стивен Кинг не просто «Достоевский нашего времени», величайший из современных исследователей зла, но и патриот США. Много раз он подчеркивал, что гордится своими «американскими предками», как и тем, что он сам – американец.
И что же говорит этот великий ум, склонный делать всё только на благо североамериканского отечества?
Описывая некий посёлок Коулвич, Кинг как бы походя бросает фразу: «…Его можно было бы причислить к небольшим городкам, некогда – во времена ткацких фабрик – процветавшим в Новой Англии и продолжавшим кое-как бороться за свое существование в нынешнюю эпоху свободной торговли, когда американские брюки с пиджаками шьются где-нибудь в Азии или в Центральной Америке и, как правило, некими детишками, не умеющими ни читать, ни писать».
Ну что же, поистине «краткость сестра таланта», как говорил А.П.Чехов. В той же самой книге с умопомрачительным приключенческим сюжетом никто иной, как дьявол (сразу вспоминается Великий Инквизитор Ф.М. Достоевского) тоже как бы походя рекламирует себя: "— продлеваю сроки кредита тем, кто ограничен в средствах", — а таких клиентов при нынешнем состоянии экономики сколько угодно.
Конечно, может показаться странным ссылаться на беллетристику при таком обилии документальных источников (которые наперебой кричат об экономической и социальной катастрофе Запада XXI века), но в том-то и дело, что документальные источники и статистика выступают почти всегда орудиями пропаганды или контрпропаганды.
А о реальности говорит то, что без лишних разъяснений, с ходу понятно её современникам – то, в чём они бегло узнают собственную реальность.
Стивен Кинг щёлкнул фотоаппаратом социальной наблюдательности – и пошёл себе дальше рассказывать аллегорические, с глубоким смыслом, сказки. А мы остаёмся с думами о нашем, научном…
Понимаете, если говорят о плохом состоянии экономики страны, которая побеждена, повержена, расчленена и под оккупацией (как Россия после 1991 г.) то в этом нет ничего удивительного. Ибо три тысячи лет известно: «горе побеждённым!». Удивляет другое.
Американская Империя всех победила, и весь мир под себя подмяла. Всё, что есть в мире по настоящему ценного – сволачивается туда, как в столицу Золотой Орды… Как же так получилось, что обладая мировым доминированием, империя в то же время имеет ВНУТРИ «сколько угодно граждан», «жёстко ограниченных в средствах»?
То что у нас плохо – мы знаем, почему. А у них-то почему?!
Кинг в одной фразе, небрежно, на периферии сюжета раскрыл всю систему взаимной ненависти и неизбежного в западного типа экономике «языка вражды».
Давайте задумаемся: как должны относиться к швейникам «в Азии или в Центральной Америке» жители разорённого ими городка в Новой Англии? Вам не кажется, что ненависть к этим «детишкам, не умеющим ни читать, ни писать» — гарантирована в едва выживающем (а когда-то процветавшем) городке текстильщиков?
Но я задам и другой вопрос, который тоже напрашивается: а как, по-вашему, «детишки, не умеющие ни читать, ни писать» будут относиться к США? Поблагодарят, что их с раннего детства, лишив судьбы и счастья, загнали на каторгу в душные швейные бараки, пошивать там с утра до вечера «американские брюки с пиджаками», слишком дорогие для тех, кто их шьёт?
Мы видим (Кинг одним как бы небрежным мазком нарисовал это) – что система выстроена людоедской на самом базовом, самом фундаментальном её уровне. Она рождает ксенофобию в американских городках (явление Трампа показывает, насколько сильную и массовую), и она же рождает в «Азии или в Центральной Америке» у людей, доведённых чудовищным бытом до дикости, зоологическую, страшную ненависть к метрополии-мучительнице.
Принцип экономности, снижения издержек, пресловутой «буржуазной бережливости» — делает так, что там, где есть нормальная человеческая жизнь – нет работы; а там где есть работа – там нет нормальной полноценной человеческой жизни. Только стоны и скрежет зубовный…
Улучшая жизнь, вы спугнёте работодателей, а ухудшая – угробите работников…
И какой выход???
+++
Стремясь забрать себе всё – торжествующий хищник не оставляет ничего всем, кто не он или не его фаворит.
Об этом криком кричит вся современная статистика и публицистика Запада, какой бы лакированной и приглаженной она ни была.
Общая структура жизни деградирует ПОВСЮДУ (даже в столицах колониальных метрополий), жизнь в целом становится и беднее, и опаснее. Повсюду происходит разрушение инфраструктуры, не только технической, но и организационно-коммуникативной.
Война всех со всеми создаёт узкий круг победителей, широкие круги побеждённых (которым – горе, как всегда бывает с побеждёнными) и непредсказуемость вражды: смертным врагом вдруг объявляется тот, с кем вчера чуть не целовались в экстазе союзничества… Банды распадаются при дележе награбленного, всякий бандит рискует стать жертвой другого бандита (грань между грабителями и ограбленными всё больше стирается, становится ситуативной).
Это процесс мировой, и именно он сегодня – главное содержание новейшей истории. И главный вызов нам – тем, кто всё понимает…
Автор: Александр ЛЕОНИДОВ
Примечания:
[1] ЦОЖ – Цивилизованный Образ Жизни, по аналогии с ЗОЖ – Здоровым Образом Жизни.
[2] Толковый словарь Ожегова: ДОБРО́, -а, ср. 1. Нечто положительное, хорошее, полезное, противоположное злу; добрый поступок…. 2. Имущество, вещи (разг.). «Чужое добро».
[3] Он занимался пропагандой вегетарианства, при нём были приняты строгие законы по охране прав животных. Так, уже в середине 1930-х вышли законы о гуманном забое скота, были запрещены все опыты с животными (их перенесли на людей истребляемых рас).
[4] Выражение выведено во времена колонизации Южной Африки из общения христианских проповедников с местным населением. Формула такова: «Я украл — хорошо. Дух, помогший мне украсть — хороший дух и наоборот. Дух, мешающий мне украсть – злой дух, помогающий украсть у меня – тоже злой дух» и т.п.
Оценили 14 человек
21 кармы