Французская революция, уравнявшая всех граждан перед лицом закона, должна была почти в то же время, в случае преступления, сделать их всех равными перед лицом смерти. 21 января 1790 года появился следующий указ: «Во всех случаях, когда правосудие произнесет смертный приговор обвиненному, то казнь будет одинакова для всех. Какого рода преступление бы ни было, преступник будет обезглавлен при помощи простой машины». Эта машина, которая должна была носить имя не своего изобретателя, а доктора Ж. Гийотена, ее усовершенствовавшего, была гильотина. Этот добрый гражданин, движимый чувством человеколюбия, целью которого было сократить и сделать менее мучительной казнь осужденных, только усовершенствовал орудие, уже известное в Италии с 1507 года, которое называлось манайя.
Это была, писал в XVIII веке один человек, посетивший Италию, рама от четырех до пяти футов высотой и около пятнадцати дюймов шириной; она состояла из двух брусьев и двух косяков около трех дюймов в квадрате, с выемками внутри, чтобы пропускать подъемную раму, назначение которой мы опишем ниже. Два бруса соединяются тремя поперечниками, снабженными шипами и гнездами для них; на одну-то из этих перекладин осужденный, встав на колени, кладет свою шею. Над шеей последнего находится другая подвижная перекладина в рамке, которая входит в выемки брусьев. Ее нижняя часть снабжена широким острым и наточенным ножом от 9 до 10 дюймов длиной и 6 — шириной. К верхней части перекладины крепко прикреплен кусок свинца от 60 до 80-ти ливров весом; этот поперечник поднимают на один или два дюйма к верхней перекладине и прикрепляют к ней при помощи небольшой веревки; палачу стоит только перерезать ее, и рамка, падая всей своей тяжестью вниз, пересекает шею осужденного. Когда доктор Гийотен предложил этот род казни собранию уполномоченных, членом которого он был, то на его счет много шутили: доктор, предлагающий машину, лишающую человека жизни! Однако они должны были принять ее. Знаменитый анатом, был снабжен рапортом, из которого, как нам кажется, мы должны сделать некоторые выводы: опыт и рассудок доказывают, что способ, употреблявшийся прежде для отсечения головы преступника, подвергал его гораздо мучительнейшей и ужаснейшей пытке, чем простое лишение жизни, в чем состоит формальное желание закона. Чтобы совершить его, необходимо, чтобы казнь была делом одного мгновения. Примеры доказывают, как трудно достичь этого.
Так я закончил описание ужасных картин различных видов казни, изобретенных человеком, чтобы лишать себе подобных жизни; прибавлю только, что прежде для исполнения приговора выбирали праздник и самое многолюдное место; в большом количестве городов даже различные орудия казни, как то: виселица, кобыла, колесо оставались постоянно на глазах народа. Этим как будто думали предупредить мысль о наказании и мучениях человека в минуту совершения проступков и преступления! Но, наконец, благодаря Монтескье и Монтеню, первым философам XVIII столетия, которые начали отыскивать средства избавить общество от преступников и злодеев, не муча их, поняли, что жестокостью наказаний нельзя достигнуть цели. Гильотина, выставленная публично на народной площади, должна была мало-помалу удалиться в места пустынные, уединенные и выполнять свое печальное назначение до того дня, весьма близкого, когда надо надеяться благодаря постоянно возрастающей во Франции цивилизации, она, наконец, исчезнет и перестанет оскорблять цель и назначение природы, пользуясь правом, которое принадлежит одному лишь Господу Богу.
Анри Сансон, Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции
Оценили 10 человек
10 кармы