Четверо

На войне дни радости сменяются днями тревоги. Как бы ни был закалён, обстрелян человек, его сердце болит, когда приходится отдавать врагу клочок земли, окропленный кровью лучших. В такие минуты человек ищет душевной опоры. Можно найти поддержку в глубоких мыслях о прошлом нашей страны. Можно найти её и в карте — в величине нашего государства, в богатстве противников Гитлера. Но ничто так не укрепляет нас, как зрелище русского мужества. Не золото, не железо, да и не вёрсты решают — человек.

Мы знаем силу Германии, выучку её генералов, исполнительность её солдат, оборудование её заводов. Мы знаем, что немцы — в Париже, в Афинах, в Осло. Мы знаем, что немцы были на Волге и что они на Донце. Но сила Германии не может вызвать уважения: это сила машины. Взятый в отдельности, немецкий солдат малодушен и достоин презрения.

Это было в Ростовской области. Немцы отступали. Они оставили заслон в деревне Ново-Спасовка. Двадцать восемь немцев, во главе с обер-лейтенантом Гербертом Подлисом, должны были во что бы то ни стало задержать продвижение нашей части. Немцы занимали выгодное положение. У них были два пулемёта, автоматические ружья, гранаты. Они замаскировались в бурьяне.

17 февраля связист Ласточкин случайно напал на засаду. Он подозвал ветфельдшера Козлова и ефрейтора Бельцова: «немцы!..» Козлов и Бельцов повернули к бурьяну. Немцы начали стрелять, убили лошадь Козлова. Подоспели три артиллериста, гвардейцы Лазарев, Кочейкин и Заряжко. Завязался бой. Пять немцев были убиты. Тогда обер-лейтенант и двадцать два солдата подняли руки. Они сдались шестерым русским, двадцать три немца с двумя пулемётами, с солидными автоматами и с заячьими сердцами. Они знали, что германское командование рассчитывает на них: «задержать продвижение русских». Но много воевавшие, много грабившие и много измывавшиеся над беззащитными, они не знали одного — стоять до конца.

Может быть, им поставят памятник на берлинской «аллее побед»? Может быть, доктор Геббельс напишет статейку о «германской отваге» обер-лейтенанта с красноречивой фамилией Подлиса?

Рядом с деревней Ново-Спасовка находится хутор Большой Должик. Вернее сказать — находился: немцы сожгли почти все дома. 12 февраля наши войска освободили этот хутор. Вот что рассказывает жительница хутора Екатерина Весовая:

«Прошлым летом было… Наши тогда отходили. За хутор шёл бой. Около нашей хаты, вон на том бугорке, находился пулемёт, оттуда наши стреляли в немцев.

22 июля немцы вошли в хутор, целый батальон, но они никак не могли подойти к бугорку, а им нужно было выйти на дорогу. Немцы начали бить из орудия. Долго они стреляли, и всё мимо. Потом снаряды стали падать ближе. Один попал в наш сарай. Но пулемётчики не уходили. Мы-то знали, что они не уйдут: они раньше говорили, что есть приказ — прикрывать. Их было трое, и девушка с ними была — санитарка, веселая, красивая. Двое стреляли, третий таскал патроны, его звали Напивков, он родом из Сталинградской области. Они не подпускали немцев к дороге.

Видим мы, снаряд прямо туда попал… Немцы подошли. Двое, которые стреляли, лежат мертвые. Напивков — раненый, и санитарка тоже тяжело ранена была.

Напивкова немецкий офицер сразу пристрелил. Мы стали кричать, чтобы они девушку не убивали, хотели её перевязать. Но офицер нас отогнал. Мы далеко не ушли, смотрим, что дальше будет. Офицер подошел к ней близко и стал целиться. Она смотрела то на нас, то на офицера, а больше всего смотрела прямо на пистолет. Немец долго целился, но не выстрелил, опустил руку. Усмехнулся — думал, что она попросит пощады, хотел унизить. Она над ним засмеялась. Приподнялась, упираясь на левую руку, и сказала: «Мерзавцы, дайте мне пистолет». Она была вся в крови. Один стоял над ней со штыком. Офицер дал ей пистолет. Она собралась с силами, поднесла пистолет к правому виску и выстрелила. Мы все плакали.

Через полчаса она умерла. Мы их похоронили на том самом месте, откуда они стреляли в немцев. Я нашла у девушки фотокарточку и вот эту бумажку…».

Я гляжу на фотографию — хорошее, открытое лицо. Анкетная справка: Бадина Вера Степановна, санинструктор, год рождения 1913, город Нью-Йорк, семья проживала в Минске.

Что добавить к рассказу Екатерины Весовой? Три пулемётчика и девушка-санитарка не подпускали к маленькому бугорку батальон немцев. Это не обер-лейтенант Герберт Подлис. Четверо знали, что приказ есть приказ. Они знали и другое: родина есть родина. Они погибли в дни отступления, но жители хутора Большой Должик знают, что четверо храбрых помогли нашим вернуться. Так бугорок на хуторе стал одной из святынь России.

Мы часто читаем слова «презрение к смерти». Они могут показаться формулой, литературой. Но вот девушка Вера. Обливаясь кровью, она смеялась над палачами: она воистину презрела смерть. Она родилась далеко от родины — за океаном, но в груди её билось русское сердце. Она, наверное, любила жизнь: у неё ласковые глаза. О ней говорят: «веселая была»… Она не оставила своего поста, не оставила товарищей. Как она жила до грозного часа? Кто она? Не знаю. Девушка. Санитарка. Вера Бадина. И каждый невольно добавляет: героиня.

«Нам трудно победить, — сказал мне один пленный немец, — потому что у вас много людей и большая территория». Немец, он думал по-немецки: он считал. Мы скажем: нас нельзя победить, потому что четверо русских сильнее смерти. Нас нельзя победить, потому что каждая пядь нашей земли — это тот бугор, за который сражались четверо героев.

И.Эренбург, «Правда» №83, 28 марта 1943 года