Акулья трость

Местное время приближалось к полуночи, когда наше океанографическое исследовательское судно легло в дрейф. Изменения режима плавания на сей раз продиктовали гидрологи, которым позарез надо было именно в этом районе «пощекотать» океан своими умными приборами. Широкий бурливый кильватерный след постепенно успокоился, улегся, погас. Обнаруживая себя лишь обязательными огнями, уставшее от многодневной работы судно неспешно дрейфовало к зюйд-весту. Над мачтами бодро перемигивались вечно молодые звезды, полноликая белая луна кокетничала с океаном.

Старший боцман М. Красовских ничего этого не замечал — не до того было. Он пребывал в предвкушении скорой рыбалки, вернее сказать, кальмарки, поскольку этот аппетитный моллюск давно уже снился кокам. Вооружившись мощным электрофонарем, стальной острозубой кальмарницей и крепчайшим капроновым саком, Мартин Янович приступил к делу. Действовал неторопливо, расчетливо, не обращая внимания на подзуживания и советы свободных от вахты болельщиков, пренебрегших по такому случаю каютным покоем и приятными сновидениями.

Старший боцман — самый удачливый рыбак в экипаже и первостатейный специалист. За его плечами добрых два десятка океанских походов. А что это такое, даже не морякам объяснять не нужно. Тысячи пройденных миль обернулись орденом Дружбы народов и новосельем в прекрасной трехкомнатной квартире. Так что боцман имел возможность убедиться: добросовестный труд вознаграждается достойно.

Вот и океан вознаградил умелого рыбака. Уже через несколько минут Красовских вытянул из розового сака большого скользкого кальмара.

У болельщиков тоже разыгрался промысловый азарт.

Снасть наготове. Спускается за борт. И вдруг стремительно побежал за борт капроновый конец, потравливаемый боцманом. Неужели на кальмарницу польстилась акула? Это — испорченная рыбалка. Либо хищница оборвет снасть, либо акулу удастся вытащить. Боцман принимает вызов.

Натяжение конца ослабевает. А вот и сама хищница, яростно бураня воду, пошла кругами, пытаясь освободиться от проглоченного, но не успевает. Ловко наброшенная удавка стягивает могучее туловище. Можно выбирать.

Над океаном звучит бурлацкое «Эй, ухнем». Десяток сильных матросских рук заменяет лебедку. Рывок, еще рывок — и почти трехметровая акула переваливается через фальшборт.

Ярко-голубая спина, ослепительно-белое брюхо, жуткие зубастые челюсти.

— Красивая, — восхищенно восклицает один из помощников главного рыбака.

— Но хищница, — спокойно замечает другой.

Красовских отходит в сторону, закуривает. За разделку акулы (не пропадать же добру) принимается электрик первого класса Сергей Бурьков. По всему видно, что этот чернобровый крепыш завзятый рыбак. За его работой наблюдает судовой врач: мало ли что может случиться. А сердце у акулы махонькое, не больше индюшиного. Даже не верится, что оно способно обеспечить жизнедеятельность такой махины. Но зато хребет внушительный, после кропотливой обработки моряки превратят его в изящную трость. Такая трость — редкий сувенир моряка. Ведь специально на акул не охотятся, если только вот так случайно попадется. И владеет тростью обычно тот, кто выловил свирепого океанского хищника.

Всех участников рыбалки, кто, конечно, пожелал, ожидал дополнительный ужин: вымоченное в морской воде, сдобренное маслом, уксусом и лучком белое филе акулы после обжарки — настоящее лакомство для гурманов. Запах у него специфический, но зато ни единой косточки, пальчики, говорят, оближешь…

Гидрологи к тому времени решили свои задачи, и механики дали ход. Немного отдохнувшие винты взбурлили пену за кормой, она стала уходить, растягиваться. Судно начало отсчет очередной тысячи миль.

А. Злыднев, «Морские истории», 1989