Почему мемуары вызывают столь бурное неприятие

Вчера в комментариях снова разгорелся спор о мемуарах советского программиста, на которые я дал ссылку. Опыт показывает, что воспоминания очевидцев всегда вызывают ожесточённые дискуссии, так как многим кажется, что раз они тоже жили в условные 70-е годы, значит их жизненный опыт непременно должен совпадать с опытом автора:

Некоторые даже пытаются ловить авторов на мелочах, что лично мне кажется особенно смешным, так как я знаю по опыту ведения блога, что на любую реальную историю из жизни непременно найдётся фанатик, который будет с пеной у рта доказывать, будто такая история даже теоретически ни в коем случае не могла произойти.

Этот феномен резкого неприятия очевидцев только за последнее время я наблюдал несколько раз — когда ссылался на воспоминания Святослава Логинова, на книгу Игоря Ефимова и на интервью журналиста Сергея Белановского:

https://fritzmorgen.livejourna...
https://fritzmorgen.livejourna...
https://fritzmorgen.livejourna...

Вчерашний автор, Самуил Любицкий, тоже не стал исключением — в комментариях немедленно начали рассказывать, что и стипендии, и аспирантуру евреям всучивали чуть ли не насильно, а вот машинного времени, наоборот, никто бы им тратить в СССР не разрешил ни в коем случае:

https://fritzmorgen.livejourna...

Возражения звучат довольно слабо. «Инвалидов пятой группы», то есть лиц, имевших «неправильную» национальность, наше государство действительно гнобило: при Николае II жестоко, при Сталине жёстко, после Сталина помягче. Понятно, что для советского еврея, не имевшего доступа к кормушке, это болезненная тема, странно его осуждать за то, что он уделяет ей много внимания:

https://ru.wikipedia.org/wiki/...

Ещё ироничнее смотрятся придирки к машинному времени, к которому якобы студент никак не мог иметь доступа. Товарищи адвокаты, да что же вы лепите из СССР какую-то исправительную колонию, в которой увлечённый компьютерами молодой человек не мог найти способа получить к ним неформальный доступ? Если бы в СССР дела действительно обстояли так плохо, и так нелестное для нас сравнение с Западом было бы совсем убийственным.

Только представьте: в США сын еврейского зубного техника Майкл Делл на первых курсах института открывает фирму по производству собственных компьютеров, а в СССР тем временем товарищ Любицкий должен сначала закончить институт, поступить в аспирантуру, согласовать с бюрократами тему исследования и только потом, собрав все необходимые бумажки, приступить к вычислению поставленной партией задачи…

Нет, СССР вовсе не был таким страшным местом, каким его рисуют нам наивные защитники советского прошлого. Люди там жили нормальные, такие же как и мы с вами, и они не ходили по улицам в тюремных робах со сложенными за спиной руками. Доступ к компьютерам, разумеется, можно было при большом желании получить: пусть и к отстающим примерно на 10 лет от своих западных образцов.

Теперь о том, почему нейтральные воспоминания конкретных людей вызывают такие непонятные со стороны вспышки негодования. У полицейских есть поговорка — «врёт, как очевидец». Суть её не в том, что очевидцы являются какими-то особенными лжецами, а в том, что не прошедшие специальных тренировок люди почти всегда обладают плохой памятью, из-за чего даже недавнее прошлое в их воспоминаниях искажается самым причудливым образом.

Вот отличный советский фильм 1971 года, в котором этот феномен разъясняется подробно:
 

Проще говоря, если бы даже мемуары господина Любицкого прочёл какой-нибудь его товарищ, с которым тот учился и работал бок о бок на протяжении 20 лет, этот воображаемый товарищ непременно начал бы спорить: «тут ты преувеличил, тут приврал, а вот здесь всё было совсем не так». Произошло бы это не потому, что господин Любицкий пытался нас обмануть, но потому, что обычные люди, не являющиеся философами с железно дисциплинированным мозгом, воспринимают действительность через густой туман своей забывчивости, своих домыслов и своих предрассудков.

Разумеется, когда эти мемуары читает не единомышленник мистера Любицкого, живущий на соседней улице Торонто, а ностальгирующий по СССР фрезеровщик из Волгограда, мнимых расхождений в воспоминаниях находится гораздо больше. Это нормально: в СССР жило в эпоху его заката почти 300 млн человек, разумеется, этого слона люди видели с самых разных сторон.

Кому-то квартиру давали в 20 лет, сразу после устройства на работу, а кто-то пытался получить отдельное жильё 50 лет, но так и умирал в коммуналке. У кого-то хорошее мясо было на столе каждый день, а кто-то видел его даже не каждый месяц. Кто-то раз в несколько лет выезжал в Болгарию, а для кого-то был нерешаемой задачей даже переезд в Ленинград. Сейчас можно наблюдать, как люди с разным опытом горячо спорят в комментариях, доказывая себе и окружающим, что их оппоненты нагло врут.

Скажу больше — ровно то же самое происходит и тогда, когда речь идёт о нашем настоящим, которое, казалось бы, доступно каждому, которое можно пощупать руками вот прямо сейчас. Одни заработали на квартиру довольно быстро, пусть и с напряжением сил, другие утверждают, что купить квартиру в России совершенно невозможно:

https://fritzmorgen.livejourna...

Одни сумели накопить стартовый капитал для открытия бизнеса безо всякого криминала и авантюризма, другие утверждают, что в России этого сделать никак нельзя:

https://fritzmorgen.livejourna...

У одних почтовый ящик пухнет от предложений по работе, другие считают, что устроиться на работу нереально. Одни багром отбиваются от ухажёров, другие утверждают, что в России совершенно не осталось свободных мужчин или женщин.

Кстати, забавный факт: на форумах в интернете люди безостановочно жалуются на одиночество. Казалось бы, взять эти миллионы разнополых страдальцев, да и познакомить друг с другом, тем более, что ни условности, ни расстояния в современном мире особого значения не имеют. Но нет, таким образом эта химия не работает. Поэтому когда пройдёт 30 лет, одни будут рассказывать, что в России 2018 года был страшный дефицит мужчин, а другие, что в России 2018 года был страшный дефицит женщин.

Подведу итог

Когда я читаю мемуары или истории из жизни в комментариях, я не пытаюсь надевать мантию пропагандиста. Глупо сортировать прочитанное, слепо принимая на веру то, что мне по нраву, и столь же слепо объявляя ложью всё то, что мне не нравится. Мемуары надо принимать целиком — как чужой, но вместе с тем человеческий опыт, за который поделившемуся автору мы в любом случае должны быть по умолчанию благодарны.