Автор: Роман Носиков
При наблюдении за украинской трагедией очень трудно не разрешить «неразрешимую» загадку о том, что первично — жизнь или искусство: искусство имитирует жизнь или наоборот.
Посмотришь на Украину и все становится предельно ясно: между искусством и жизнью нет никакой грани и разницы. Они неразделимы.
Помните, с чего начался Майдан?
С чего он начался по-настоящему? Сначала судорожные дерганья рук еще не превратились в выдавливание глаз, речи и лозунги были разрозненны, конвульсии ненависти были разнонаправленны. Но в какой-то момент Майдан стал единым целым живым организмом, идущим к одной цели, обладающим единой душой — страшной, каиновой.
Это был момент, когда из уст поэтессы Анастасии Дмитрук появилась его духовная формула, его молитва:
Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными,
нам не стать с вами даже сводными.
Вы себя окрестили старшими,
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Формула оказалась настолько идеальной, что нашла отклик и за пределами Украины.
Эти люди увидели себя в зеркале этой молитвы-отречения от братства и были настолько очарованы своим отражением, что полюбили его. Они даже не понимали какие слова произносят, в чем их смысл, какая реальность открывается за ритуальным отказом от родства.
А она ведь не меняется со времен составления Библии.
«Не сторож я брату моему».
Это ведь про то же самое. «Отрекись и убей». Настя дала Майдану окончательную идею, мысль, право.
«Младшими да не вашими» можно будет стать только когда «старшего» не станет. Когда его загонят в донецкие подвалы, сбросят с крымских утесов. И тогда тебе и только тебе достанется вся его слава.
И тогда будут пенсии, и сла
дкая польская клубника в натруженных руках, и дети румяные и чистые будут встречать родителей, возвращающихся с работы. В саду зацветет вишня, и под ней счастливые люди наливочку выпьют под нежное хрюканье порося.
Ты только отрекись и убей.
Отрекись от дурацких идей будто бы в правде сила. Сила в силе. И чтобы быть сильным — убей. Нет и не было другой силы в мире.
И Украина начала убивать. Во имя величия, свободы, демократии. Якобы.
И наступил новый акт трагедии. И у него снова появился голос:
В город пришла война.
В город ложатся мины.
В городе разорвало водопровод,
и течет вода мутным потоком длинным,
и людская кровь, с ней смешиваясь, течет.
А Серега — не воин и не герой.
Серега обычный парень.
Просто делает свою работу, чинит водопровод.
Под обстрелом, под жарким и душным паром.
И вода, смешавшись с кровью, фонтаном бьет.
И, конечно, одна из мин
становится для него последней.
И Серега встает, отряхиваясь от крови,
и идет, и сияние у него по следу,
и от осколка дырочка у брови.
И Серега приходит в рай – а куда еще?
Тень с земли силуэт у него чернит.
И говорит он: «Господи, у тебя тут течет,
кровавый дождь отсюда течет,
давай попробую починить».
Это Анна Долгарева рассказала о восьмилетней трагедии Донецка и Луганска.
Два голоса, две женщины. Можно было бы, наверное, поставить оперу с ариями их авторства. А законы жизни, как и законы искусства неумолимы. Они требуют пропорции, соразмерности. И 24 февраля этого года у трагедии началось третье действие.
Украинский эпизод трагедии идет к концу. И, наверное, скоро начнется новый. Не может не начаться.
Чем кончится Украина?
Об этом тоже найдутся стихи. Стихи-пророчество написанные Иосифом Бродским:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
И вот уже пора помирать. Может быть, именно поэтому с такой яростью стали запрещать все русское — чтобы не дай бог не вспомнить нужных строк Александра?
Бродский полагал, что момент смерти это тот момент, когда не остаётся ни времени, ни желания на ложь. Умирание — это пространство последнего шанса на правду. И именно поэтому там в это время между мирами и вспоминается настоящая культура. А культура — это то, что оправдывает историю, страну, государство, империю.
Для лгуна и предателя, самоотступника — момент между жизнью и смертью, строки из Александра — это покаяние, возвращение к подлинному себе.
И вот вопрос, а что сейчас повторяем мы? Какие строки для нас сейчас именно в этот момент самые главные? В чем наше оправдание, в чем оправдание нашей истории, нашей империи? Есть кто-то кто смог бы эти строки сформулировать и произнести?
Есть ли в России живая русская культура или она была уже полностью задушена и сожрана ныне разбежавшимися по «брайтонам» «российской интеллигенцией» на поверку оказавшейся культурной номенклатурой — обитателя хлева у корыт бюджетодержавных чиновников?
Победить в войне на поле боя недостаточно.
Победа должны иметь духовное измерение. А эта победа достигается только в виде культуры. Произведений искусства.
Наши украинские «небратья», уже почти доползшие до края матраса могут облегчить свое сердце присягнув Александру и через него восстановив связь с русской культурой. Но это русская культура прошлого.
Мы же такого простого решения лишены. На нас лежит обязанность создавать новое, присягать ему и приводить к присяге других.
И нам бы успеть до того момента, когда край матраса окажется под ногтями у нас.
Оценили 39 человек
62 кармы