Запад переписывает историю все более топорно

ИРИНА  АЛКСНИС

На днях президент Путин сказал, что попытки ряда стран переписать мировую историю становятся все агрессивнее. Он абсолютно прав. Вот только это не наша проблема, а их – тех, кто этим занимается.

Еще относительно недавно, несколько считаных лет назад, тема переписывания истории несла на себе ярлык российской пропаганды, конспирологии и просто паранойи. Всякий раз, когда наши официальные лица или эксперты поднимали этот вопрос, они немедленно подвергались осмеянию за поиск врагов на ровном месте и высасывание проблемы из пальца.

Надо признать, что тогда было достаточно легко занимать подобную критическую позицию, потому что процесс переписывания, конечно, шел, но достаточно неспешно, исподволь и как бы сам собой, что легко было представить никак не связанными между собой событиями, причем по преимуществу в гуманитарной сфере, где свобода слова и мысли постулировалась незыблемой ценностью. Когда же случались те или иные громкие скандалы – вроде уничтожения советских памятников в Прибалтике, это легко списывалось на отдельные эксцессы в соответствующих странах.

Теперь же все приличия – вместе с масками – оказались отброшены, и из Запада (не из каких-нибудь восточноевропейских лимитрофов, а настоящего западного Запада – лучезарного царства свободы, демократии и прав человека) поперла такая животная русофобия, что поначалу только диву оставалось даваться. Сейчас-то уж, конечно, попривыкли.

В результате аккуратный и неторопливый процесс промывания мозгов по вопросу о месте и роли России в мировой истории сменился вакханалией ненависти и лжи, в которой достается не только политическим и военным деятелям прошлого, но и гениям искусства и культуры.

Фото: Brian Lawless/Reuters

Правда, стоит признать, что для нашей страны в данном изменении есть свои плюсы – эффективность данной ускоренно-агрессивной ментальной перепрошивки радикально ниже, нежели у той методики, что использовалась ранее. Более того, эффективность нынешней можно считать отрицательной в отношении российского общества, поскольку у нашего народа такой подход по очевидным причинам вызывает отторжение и служит подтверждением, что прошлые предупреждения о ведущейся против него идейно-подрывной работе были справедливыми. Что же касается западного или в целом мирового общества, того, насколько оно восприимчиво в радикальной русофобской пропаганде, тут, конечно, вопрос открытый. Но в любом случае это – вторичный объект воздействия, потому что главной целью всегда было перепрограммирование нашего народа.

Причем Владимир Путин прямо назвал цель данной политики: «разобщить, лишить ориентиров, ослабить в конечном счете Россию, повлиять на ее суверенитет». И это действительно так: к чему приводит лишение народа исторической памяти, нам прямо сейчас наглядно демонстрирует Украина.

Все потуги последних десятилетий по очернению отечественной истории, по переписыванию места и вклада России в мировую историю были нацелены именно на это, потому что другого способа уничтожить нашу страну просто нет. И некоторые успехи на этом пути даже были достигнуты, во всяком случае пресловутые окна Овертона оказались сдвинуты по многим темам.

Однако теперь, в результате перехода от тонкой, прямо-таки ювелирной работы к агрессивно-грубым методам, фактически идет откат. И тут, конечно, возникает вопрос: неужели Запад не понимает, что он своими руками разрушает собственные достижения в этой области – и зачем он это делает?

Ну, основной ответ вполне очевиден. Запад отказался от аккуратной и постепенной работы в области переписывания истории, потому что у него просто не осталось времени на нее. Данные методы давали свои результаты, и можно допустить, что если бы работа в том же духе продолжалась еще несколько десятилетий, в итоге были бы получены нужные ему или хотя бы приемлемые результаты. Вот только у Запада не оказалось этих нескольких десятилетий. Западная гегемония и глобальная система, главным бенефициаром которой он является, подошла к точке разрушения – и тут уже не до сложных деликатных методов, ориентированных на многие-многие годы вперед.

Но это не отменяет того, что переход к абсурдным в своей грубости и демонстративной русофобии методам выглядит странным и малообъяснимым. При всем падении уровня европейских и заокеанских элит там не могут не понимать, что такой своей политикой они стимулируют мобилизацию российского общества на антизападных основаниях.

Тогда зачем?

Есть версия, что произошла смена не только методов, но и целевой аудитории. Мол,

западный истеблишмент теперь промывает мозги не российскому, а своему обществу, взращивая в нем радикальную русофобию и готовя его к очередному походу на Восток.

Но, на мой взгляд, все-таки не стоит преувеличивать вероятность данного подхода. Потому что как ни накачивай русофобией современных европейских бюргеров, вряд ли удастся вдохновить их на личное участие в войне против России. Да и для прямого военного столкновения России с Западом – если таковое все-таки случится – будет актуальна не столько численность пехоты, сколько готовность нажать ядерную кнопку. Именно поэтому я считаю, что основной мотив, по которому западные элиты перешли на максимально грубую и незатейливую отмену России, в своей основе глубоко иррационален. Это просто попытка догнать ушедшее и вернуть упущенное.

Все дело в вечном принципе «Историю пишут победители».

Мы живем в мире, который был создан и история которого была написана победителями во Второй мировой войне. Вот только для Запада точкой отсчета выступает его победа в холодной войне. После чего он фактически пересобрал под себя мировую систему, в которой и благоденствовал три десятилетия – а вот историю полностью переписать под себя он не успел. А ведь это его право, его привилегия – как победителя! А он ими не воспользовался в полной мере.

Именно отсюда столь яростное – и, будем говорить прямо, неумное – стремление все-таки сделать это, написать и внедрить в умы человечества историю своей победы. Стремление, усиливаемое пониманием, что поезд уходит, что система его доминирования разрушается на глазах. А ведь еще совсем недавно казалось, что у Запада получилось создать что-то вечное, тот самый конец истории – причем истории, написанной им. Оттого ему особенно обидно. Поэтому и методы становятся все более топорными – в попытке последним отчаянным рывком все-таки попробовать добиться своего.