Новая война делает предыдущие войны недовоёванными

Игорь Караулов

Нацизм был разгромлен, но не был вырван с корнем и уже в наше время расцвел в Прибалтике, возобладал на Украине. США, Великобритания и Франция, поддержав украинский нацизм, отреклись от союзничества времен Второй мировой войны, а денацификация Германии оказалась фикцией.

Война – один из самых мощных архетипов человеческой культуры. Вспомним Гераклита: «Война – отец всего». Как минимум метафора многого в нашей жизни – любви, конкуренции, внутреннего развития человека. Недаром говорят о «духовной брани»

Каждая новая война заново пробуждает этот архетип, заставляет всю миновавшую историю резонировать в текущих событиях. Мы начинаем сравнивать войну, выпавшую на нашу долю, с предыдущими войнами, искать в них какой-то ключ к пониманию событий, пытаемся на их примере строить прогнозы или, может быть, скорее гадать на прошлом: будет ли всё так, как уже было, или как-то иначе?

Далекие предки современных русских хорошо понимали архетипический характер войн и связанных с ними бедствий, поскольку эти события были для них привязаны к священной истории. Главная книга – Библия – учила, что ничто в мире не ново, а отчасти и давала язык для описания таких событий. С другой стороны, в любых бедствиях войны современник видел приближение последнего времени, конца света, когда все распри между людьми будут раз и навсегда разрешены высшим судом.

В русских летописях, письменных памятниках описания битв, побед и поражений, штурма и разорения городов порой дословно брались из других источников, в которых описывались аналогичные события, случившиеся в другое время и даже с другими народами. Поэтому не стоит удивляться, например, совпадениям текста в «Задонщине» и «Слове о полку Игореве». Автор, не будучи свидетелем событий, был вынужден ориентироваться на имеющиеся образцы в попытке понять, как об этом следует писать. Примерно так же и сегодня возникновение большого массива стихов на тему СВО вновь сделало актуальной стилистику, свойственную поэтам Великой Отечественной войны.

Но дело не только в языке. По самой своей сути новая война воспринималась тогда и воспринимается сегодня как продолжение предыдущих. Более того, она делает все предыдущие войны недовоёванными. К примеру, мы праздновали и до сих пор празднуем ту Великую Победу, которая была одержана в 1945 году. Но с началом СВО многие почувствовали, что та война не была довоёвана до конца. Нацизм был разгромлен, но не был вырван с корнем и уже в наше время расцвел в Прибалтике, возобладал на Украине. США, Великобритания и Франция, поддержав украинский нацизм, отреклись от союзничества времен Второй мировой войны, а денацификация Германии оказалась фикцией. Поэтому сегодня приходится доделывать дело, которое не удалось, несмотря на все жертвы и подвиги, доделать нашим дедам и прадедам.

Когда страна воюет, люди начинают больше интересоваться ее военной историей, исторические даты обретают более внятный смысл, да и сами события прошлого осмысляются точнее и яснее, как будто бы павшие воины встают и на наших глазах вновь вступают в сражение. Так, великое стояние на Угре 1480 года перестает быть не очень понятным событием из школьного учебника («зачем-то постояли и разошлись») и становится метафорой наших сегодняшних дел. Тогда стояли на Угре, сегодня стоим на Днепре, и в обоих случаях на кону – независимость нашего государства (слово «государство», между прочим, в те самые времена ввел в русский язык Иван III).

Только сегодня, когда мы видим, куда идет западный мир и к чему ведет его версия прогресса, мы можем осознать, что в 1242 году на льду Чудского озера русские люди бились с нынешним трансгуманизмом, трансгендерами и в целом с современной тенденцией расчеловечивания, за цветущую сложность многополярного мира. Если бы мы могли сказать об этом князю Александру и его воинам, они бы вообще не поняли, о чем речь. Однако именно так оно и было. Впрочем, если посмотреть на тогдашнего противника русских, все становится понятно. Псы-рыцари, идущие свиньей, – чем не духовные квадроберы? Да и рогатые железные ведра на головах говорят сами за себя. При этом не устаешь поражаться, каким же чудесным историческим инстинктом руководствовался Александр Невский, выбирая сторону в противостоянии на фоне цивилизационной катастрофы, когда все прежние понятия рухнули и оставалось выбираться из этой беды на ощупь.

Катастрофа сопоставимых масштабов произошла и тогда, когда рухнул Советский Союз, оставив Россию в границах XVII века. Это поначалу можно было думать: ничего страшного, будем, как европейцы, мирно жить в новых границах, торговать, сотрудничать. Но постепенно стало понятно, что вместе с границами XVII века возвращаются политические понятия и нравы XVII века.

И Турция рядом с нами опять становится той самой хищной Турцией османских времен. И Польша вновь чувствует себя той самой Речью Посполитой, стремящейся доминировать в балто-славянском мире. И даже Швеция, при всем нынешнем ничтожестве, порывается стать той самой Швецией, с которой русские выясняли отношения больше двух столетий. И снова Украина становится территорией, на которой русских людей пытаются насильно обратить в чуждую веру. И вновь русский государь посылает войско.

Таким образом, русские оказались народом-попаданцем, отброшенным на географической карте на три с половиной века назад, но сохранившим опыт, полученный за эти века.

История показывает, что она в некоторых аспектах бывает обратима. Никакая победа не гарантирована на вечные времена, ее результаты приходится постоянно отстаивать. Пример героических предков воодушевляет наших современников, а между тем сами предки смотрят на нас с тревогой: сдюжат ли потомки, окажутся ли они на высоте своих исторических задач? «Не посрамить честь предков» – один из основных мотивов как на войне, так и в любой осмысленной человеческой деятельности. Чтобы полноценно жить в истории, об этом необходимо думать.