Иранский энергетический хаб

Дмитрий Лекух

«Фактически Тегеран вместе с Москвой пытаются сделать в Индийском океане то же самое, что Москва с Анкарой делают в акваториях Чёрного и Средиземного морей. Только турки чисто географически завязаны на энергетический транзит в страны Европейского субконтинента, Тегеран же предлагает Москве, по сути, Индию и весь остальной мир».

Довольно любопытная новость: помимо совместных проектов в газовой и нефтяной сфере, о которых мы обязательно расскажем чуть ниже, Тегеран и Москва (как заявил министр нефти Ирана Мохсен Пакнежад) в рамках последних переговоров, приведших к заключению договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве, договорились ещё и о строительстве новой атомной электростанции в Иране. А также о завершении второй и третьей фаз строительства уже и сейчас по факту вполне себе успешно функционирующей Бушерской атомной электростанции. И для обеих стран это достаточно серьёзный не только экономический, но и геополитический результат.

Сейчас попробуем пояснить. Уже сейчас можно достаточно спокойно констатировать, что договор, подписанный Путиным и президентом Ирана Масудом Пезешкианом, ратифицированный российским президентом в начале прошлой недели, интересен прежде всего тем, что создаёт понятную правовую основу для долгосрочного сотрудничества в различных сферах, включая оборону, энергетику, промышленность, сельское хозяйство, финансы, транспорт, науку, культуру и технологии.

Но в свете последних событий в окружающем нас мире наиболее актуальной темой для российско-иранского сотрудничества, помимо оборонной сферы, безусловно, является энергетика.

Собственно, ничего удивительного здесь нет — география с геологией, извините, обязывают: с нашим географическим положением и, скажем мягко, довольно значимыми, даже в масштабах глобальных рынков, стратегическими запасами углеродного энергетического сырья в недрах обеих стран наши государства могут быть либо стратегическими партнёрами, либо очень жёсткими конкурентами. И разумеется, первый вариант для обоих крупнейших региональных игроков куда предпочтительнее.

Иное было бы даже как-то странно и предполагать.

Причём практически он тоже реализуется достаточно просто, хотя и весьма затратно: за счёт создания на территории, контролируемой Тегераном, совместного российско-иранского энергетического хаба с прямым выходом через круглогодично функционирующие порты на перспективные рынки Индо-Тихоокеанского региона. И именно поэтому, как сообщил журналистам всё тот же министр нефти Ирана Мохсен Пакнежад, главными темами для обсуждения в ходе заседания комиссии по сотрудничеству стали техническое и правовое оформление продления работы российских компаний на нефтегазовых месторождениях в стране и пути транзита через иранскую территорию российских нефтепродуктов.

Как результат, цитируем иранского министра, стороны «договорились, как поставлять российский газ через территорию Ирана, и обсудили другие возможные пути транзита российских нефтепродуктов» через территорию этой страны. Но самым, безусловно, амбициозным проектом является не чисто энергетический (хотя именно энергетическая составляющая представляется там наиважнейшей), а транспортно-логистический коридор «Север — Юг».

Благодаря ему Иран рассчитывает укрепить свою значимость в качестве одного из основных транзитёров товаров и услуг между странами ЕАЭС и Южной Азии. Ну а наша страна в случае его благополучной реализации получает ещё один, помимо портов Дальнего Востока, прямой и гарантированный доступ к международным рынкам Глобального Юга, что особенно важно в условиях западных санкций и обрушения традиционных для наших поставщиков европейских рынков.

И обеспечение энергетической безопасности нашего общего хаба с помощью реализации совместных проектов в области мирного атома, даже в условиях прямой конфронтации с западным миром, отнюдь не самая большая политическая цена, которую нам придётся там заплатить.

К тому же, если рассуждать чисто коммерчески, условная «турецкая схема», отработанная в ходе реализации проекта АЭС «Аккую», становится в условиях прогнозируемой нестабильности международной финансовой системы для российского государственного «Росатома» даже интереснее, чем классическое «заплатили/построили»: энергия через какое-то время банально может оказаться куда более востребованным товаром, чем условные хранящиеся где угодно доллары США или любые другие международные валюты.

К тому же, несмотря на солидные стратегические запасы энергоносителей, в Иране в последние годы постоянно фиксируется растущий дефицит электроэнергии и газа, из-за чего всё чаще происходят перебои с поставками энергоресурсов в жилые дома и на предприятия. Последствия этого — регулярные остановки, что отражается на экономических показателях государства и опять же на жизненном уровне иранцев. А экономическая и, как следствие, политическая стабильность режима в Тегеране для нас крайне важна, и это как-то довольно странно не понимать.

Строительство же новых атомных энергоблоков поможет этот энергодефицит преодолеть, причём высвобождающиеся (если таковые появятся) объёмы нефти и природного газа в этой ситуации можно будет легко перенаправить либо на экспорт, либо на предприятия, занимающиеся глубокой переработкой. Создание которых, кстати, тоже предусматривается самим фактом существования совместного российско-иранского проекта «Евразийский энергетический хаб». То есть фактически Тегеран вместе с Москвой пытаются сделать в Индийском океане то же самое, что Москва с Анкарой делают в акваториях Чёрного и Средиземного морей. Только турки чисто географически завязаны на энергетический транзит в страны Европейского субконтинента, Тегеран же предлагает Москве, по сути, Индию и весь остальной мир. Проект очень амбициозный, очень дорогостоящий, причём не только с финансовой, но и с политической точки зрения, но чисто практически имеющий все шансы на реализацию.

По крайней мере, серьёзное сопротивление ему возможно только на идеологическом и производном от него военно-политическом уровне. Однако, как выясняется в последнее время, при столкновении с идеологией такая дисциплина, как, к примеру, экономическая география, смотрится куда надёжнее, предметнее.

Да и просто понятнее и сильнее.