В чём отличие тогдашних депутатов и чиновников от исполкомов, райкомов, горкомов и обкомов от сегодняшних? Сегодняшние получают больше и живут на порядок лучше трудового народа.
Это нынче чиновник или депутат может себе купить хорошую квартиру, несколько машин, поехать в отпуск на Бали и кушать сервелат с икрой. В те годы было иначе. Тогдашний партиец получал больше инженера или учителя; зарплатный потолок героя моего повествования составлял 380 рублей, это уже на должности инструктора промышленно-транспортного отдела Ленинградского обкома. Однако хороший рабочий на производстве мог получать, и часто получал, точно так же, а иногда и больше.
Начну с простого — с жилья. Рабочих всегда обеспечивали крышей над головой. Так, сотрудник Кировского завода мог, отработав 10 лет, получить отдельную квартиру от государства. Партийцы тоже могли, но им-то было легче: местные власти распоряжались жилищным фондом, поэтому при наличии хороших знакомств переехать из коммуналки в «хрущёвку», пусть не очень уютную, зато свою, было не так сложно. Да, и главный момент: у партийца должно было присутствовать желание воспользоваться служебным положением. У моего знакомого такого желания не было, поэтому жил он с женой и ребёнком в обычной питерской коммуналке в центре города.
Машины тоже не было, как и сервелата по утрам. Он покупал ту же обувь фабрики «Скороход» и те же продукты в гастрономе, что и все остальные граждане нашей великой страны. Что отличало ленинградского партийца тех лет — лечение и частично возможности для отдыха.
31-я горбольница, в народе «Свердловка», принимала только ответственных работников. Расположенная вдали от городской суеты, на Крестовском острове, с огромным парком — это был почти санаторий. Работали там, как говорит «Википедия», только самые лучшие специалисты, однако и в ней умирали люди. Медицина не всесильна. Например, когда соседку моего знакомого по квартире скрутил аппендицит, приехавшая «Скорая» по его настоянию повезла женщину в 31-ю больницу. Но даже несмотря на звонок главному хирургу клиники в три часа ночи, сделать врачи ничего уже не смогли.
Кормили там лучше, чем в той же «Мариинке» или на Костюшко, уход был более заботливым, ибо не простые смертные лежат, в некоторых палатах стояли телевизоры, но и только.
На отдых, как любой советский человек, мой знакомый ездил на море, в Сочи и Адлер. Но это могли позволить себе даже студенты на свою стипендию. Главное было не тратить деньги попусту, а так — скопить на поездку даже для них проблемой не было. Однако были ведомственные дачи.
В 1987-м мне удалось, благодаря этому партийцу, попасть на две недели на отдых в Осиновую Рощу, на так называемую «дачу Романова». Я бывал до этого на дачах от детского сада в Борисовой Гриве, поэтому сравнивать мог. По сравнению с деревянными полуразвалившимися бараками, клейстером на завтрак и злобными воспитателями в лагерях для детей трудящихся, здесь был настоящий рай. Попасть в этот рай удалось, проехав через двое ворот, охранявшихся автоматчиками с собаками.
Бревенчатый особняк, просторные двухместные комнаты, питание, согласно предпочтениям ребёнка. Я, например, терпеть не мог рыбу, так мне её и не давали. А сосед по комнате обожал бананы, поэтому для него они всегда были в наличии.
Персонал знал, что интересно каждому ребёнку, поэтому на тумбочке возле моей кровати лежала стопка раскрасок, посвящённых эпохе парусного флота, несколько упаковок фломастеров, карандашей и красок, а также книга «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» Ж. Верна. В библиотеке была литература на любой вкус, включая даже ту, что была под ещё запретом, например, «Скотный двор» Оруэлла, хотя официального опубликованного перевода на тот момент в СССР не было.
Вообще, у каждого учреждения, будь то завод или школа, были собственные базы отдыха и санатории. Зимой, например, можно было поехать в Кавголово или Токсово, покататься на лыжах. Там было несколько баз отдыха, и могу сказать, что основное различие между ними заключалось в привозимых с собой горячительных напитках: обком пил «Посольскую», горком — экспортную «Столичную», рабочий класс — обычную «Столичную». Бутерброды, огурцы и килька были одинаковыми. Как и комнаты.
В целом же ответственный партийный функционер вел такую же жизнь, как и все: принимал участие в общественных мероприятиях, встречался с людьми на местах, выслушивая их жалобы и пытаясь решить местные проблемы в рамках своей компетенции. И служебное положение не ставило его выше дворника или сантехника.
Лето, жара под 30, ЦПКиО им. Кирова. До входа в парк остаётся метров 150, а там уже пляж, водичка… И мой знакомый снимает рубашку. Как из-под земли вырастает милиционер: «Здравствуйте, гражданин, почему в общественном месте в таком виде? Почему сняли верхнюю одежду»? Так вот же мост уже, сейчас перейду, там же можно? Можно, но это там, а не здесь. Документы предъявите. Из документов оказалась только обкомовская «ксива», паспорт в других брюках лежал. Эх, вы, а ведь ответственный работник, товарищ, как же так? Какой пример людям показываете? Вот, в квитанции распишитесь, штраф три рубля. Наденьте рубашку, перейдите мост, а там уже оголяйтесь. И больше не нарушайте.
И не было никакого скандала, потому как было понимание: ты — слуга народа, ты подчиняешься закону, а закон один для всех. Были случаи, когда не шибко умные партийцы пытались махать «ксивами», качая права, были. Но тогда даже посиделки нарушителя на брудершафт с Романовым, Ходыревым или кем-то иным из руководства города могли не спасти от позорного окончания карьеры. Шум, как правило, не поднимали, разбирали в узком кругу, но места человек лишался, ибо ответственный работник и коммунист не имел права нарушать закон. Это бросало тень на всю Партию, что было недопустимо.
Начало: https://cont.ws/@galder/965446
Продолжение следует...
Оценили 23 человека
33 кармы