Итак, финальная часть разбора личности г-на Преображенского.
Профессор-гуманист пожил в одной квартире с Шариковым пару недель и понял, что таки не уживается: слишком много от Шарикова дискомфорта. Какое же решение проблемы? Это интересно, ведь каждый из нас хоть раз в жизни сталкивался с такой бедой, как неприятный сосед. Как же поступят, столкнувшись с этой неприятностью, настоящие, олдскульные Русские Интеллигенты, г-да Преображенский и Борменталь? Вероятно, они будут руководствоваться максимой, высказанной профессором в начале повести: "единственный эффективный способ обращения с живым существом - это ласка". Может быть, если перестать регулярно оскорблять Шарикова, если прекратить называть его "дураком", прекратить тыкать ему в нос своим "университетским образованием", если начать обращаться с Полиграфом более... отечески, что ли - может, тогда и Шариков смягчится? Может, стоит отложить дела и плотнее заняться воспитанием Полиграфа? Уделять этому делу хоть по паре часов в день... Может, стоит всё-таки прочесть Полиграфу какую-нибудь книжку по этикету? Может, стоит сводить его в театр, музей, филармонию, или типа того...
Борменталь вдруг засучил рукава и произнес, кося глазами к носу:
- Тогда вот что, дорогой учитель, если вы не желаете, я сам на свой риск покормлю его мышьяком.
О_о
Хренассе, какой суровый интеллигент! Скажу я вам, даже мои знакомые профессиональные уголовники сочли бы, что тут помощник профессора "борщанул", причём нехило. Убить человека? За что?! Напомню список "прегрешений" Шарикова на момент, когда Борменталь высказывает намерение убивать: нецензурно бранился, ссорился с соседями, отказывался называть профессора "господином" и к Борменталю обращаться по имени и отчеству, сорвал приёмный день, напился и притащил в дом каких-то алкашей, которые спёрли шапку, трость и пепельницу. Всё. Вышеперечисленного достаточно, чтобы Борменталь выписал смертный приговор. Помнится, у Ильфа и Петрова коммунальные склочники из "Вороньей Слободки" писали на ненавистных соседей доносы, били соседям морды, могли в суп плюнуть или чай керосином испортить, могли самовольно занять комнату или даже устроить нерадивому соседу показательную порку, но - мышьяк?.. Да, хирургу Борменталю лучше дорогу не переходить, гадом буду. Не понравится ему, как ты на него покосился - он тебе полонию в компотик и сыпанёт... Прямо Гейзенберг какой-то, из фильма "Во все тяжкие". Тот, правда, убивал только тогда, когда угрозу своей жизни видел...
И что же профессор Преображенский? Как наш культуртрегер отреагировал на предложение совершить убийство? Он ужаснулся? Нет. Он хоть возмутился? Тоже нет. Профессор смущается, мнётся, произносит какие-то банальности про "чистые руки" и про "преступления - это плохо, м'кеу?" Но основная причина, по которой Филипп Филиппович таки не даёт (пока!) "добро" на убийство Шарикова - страх перед наказанием.
- И не соблазняйте, даже и не говорите, - профессор заходил по комнате, закачав дымные волны, - и слушать не буду. Понимаете, что получится, если нас накроют. Нам ведь с вами на "принимая во внимание происхождение" отъехать не придется, невзирая на нашу первую судимость. Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?
- Какой там черт... Отец был судебным следователем в Вильно, - горестно ответил Борменталь, допивая коньяк.
- Ну вот-с, не угодно ли. Ведь это же дурная наследственность. Пакостнее ее и представить ничего себе нельзя. Впрочем, виноват, у меня еще хуже. Отец - кафедральный протоиерей. Мерси. "От Севильи до Гренады в тихом сумраке ночей..." Вот, черт ее возьми.
Надо понимать, если бы не страх профессора перед следователями из угрозыска - несчастный Шариков прожил бы на несколько дней поменьше...
Борменталь возражает старшему товарищу вполне по-уголовному, в духе "да ладно, за такого чепушилу много не дадут":
- Филипп Филиппович, вы - величина мирового значения, и из-за какого-то, извините за выражение, сукиного сына... Да разве они могут вас тронуть, помилуйте!
- Тем более не пойду на это, - задумчиво возразил Филипп Филиппович, останавливаясь и озираясь на стеклянный шкаф.
- Да почему?
- Потому что вы-то ведь не величина мирового значения?
- Где уж...
- Ну вот-с. А бросать коллегу в случае катастрофы, самому же выскочить на мировом значении, простите... Я - московский студент, а не Шариков.
Да уж, не Шариков. Шарикову "гнилая телигенцыя" тоже поперёк горла стояла, но убить профессора он таки не планировал. Шарикову до "благородных московских студентов" ещё расти и расти. Просто он ещё не усвоил мировоззрение ̶Л̶а̶т̶ы̶н̶и̶н̶о̶й̶ ̶и̶ ̶Ш̶е̶н̶д̶е̶р̶о̶в̶и̶ч̶а̶ Борменталя и Преображенского: люди делятся на "дельфинов" и "анчоусов". Причём "дельфин" ("величина мирового значения") может сделать с "анчоусом" ("сукиным сыном") всё, что дельфиньей душе угодно.
Знаете, как такая позиция называется? Социал-дарвинизм.
Быть может, кто-то возразит, что Преображенский, мол, "долго терпел и не выдержал". Тут я напомню, что превращение Шарика в человека завершилось 17-го января (эта дата - последняя в "истории болезни", составленной Борменталем), а в начале февраля Шарикова уже убили. Интеллигенты Преображенский и Борменталь докатились до криминала недели за три, не больше. А вот Раскольникову у Достоевского понадобилось несколько месяцев прозябания в унизительной нищете, чтобы "созреть" для убийства. Это так, для примера... ;)
И куда только испарился гуманизм Преображенского? Что-то не слышно больше сентенций типа - "Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать". Ага, профессор будет утверждать это. До тех пор, видимо, пока "животное" не нарушит профессорского комфорта. Тут уж профессор потерпит недельку-другую - и за нож возьмётся. Комфорт - это святое! Тут и убить не грех! Тем более если убивать придется "недочеловека" Клима Чугункина. Таких - не жалко.
Быть может, кто-то скажет, что Преображенский убил не человека, а собственное экспериментальное существо. Но на это можно ответить словами самого профессора:
- Но кто он? Клим, Клим! Клим Чугункин! Вот что-с: две судимости, алкоголизм, "все поделить", шапка и два червонца пропали. Сейчас Шариков проявляет уже только остатки собачьего, и поймите, что коты - это лучшее из всего, что он делает. Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которые существуют в природе.
Так что убивали Борменталь и Преображенский - не Шарика и даже не Шарикова, а именно Клима Чугункина. И Булгаков специально этот момент подчеркнул. Странно, что очень многие почитатели творчества Михаила Афанасьевича не замечают очевидного в произведениях Мастера...
Кстати, поклонники Преображенского обычно не видят в убийстве Чугункина ничего плохого. А мы задумаемся, заслуживал ли Клим-Полиграф смерти? Да, он был весьма неприятным типом. Правда, мы уже выяснили, что большинство своих неприятных черт Шариков перенял у самого профессора, но - сейчас не будем об этом. Просто перечислим отрицательные черты характера Полиграфа: он глупый неуч, мелкий пакостник, развратник, выпивоха, трус, лжец и хвастун. Правда, мы уже выяснили, что профессор ласково привечал в своей уютной квартирке и куда более отвратных личностей, но - сейчас и об этом не будем. Просто согласимся, Шариков - весьма неприятный сосед. Ну и что? За это можно убивать? Действительно ли Шариков так плох, что уж прямо хуже него людей и "не существует в природе"?
Убийству предшествовал донос Шарикова в "компетентные органы". Не самый красивый поступок со стороны Полиграфа, кто бы спорил. Но убили-то Шарикова не за донос на профессора. Убили его - конкретно! - за отказ выселиться из профессорской квартиры.
Какой-то нечистый дух вселился в Полиграфа Полиграфовича, очевидно, гибель уже караулила его, и рок стоял у него за плечами. Он сам бросился в объятия неизбежного и гаркнул злобно и отрывисто:
- Да что такое, в самом деле? Что я, управы, что ли, не найду на вас? Я на шестнадцати аршинах здесь сижу и буду сидеть.
- Убирайтесь из квартиры, - задушенно шепнул Филипп Филиппович.
Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показал Филипп Филипповичу обкусанный, с нестерпимым собачьим запахом шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько секунд прыгающий по битым стеклам Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке. На ней распростертый и хрипящий, лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой.
Выражаясь словами знаменитого опера Шарапова из "Эры милосердия", "я сколько ни силился, все равно мне было не сообразить, не понять, как это интеллигентный культурный человек, да ещё к тому же врач, может убить... ...из-за какой-то паршивой жилплощади. И не в приступе злости или гнева, и не из желания избавиться от опостылевшей обузы, даже не из ревности, а из-за какой-то квартиры!" (с) А вот так вот, может. И очень просто. Раз сказал - "Веди себя прилично!" Два сказал. Три сказал. А на четвертый раз подушечку на лицо - и адьё! Спрашивается, чем Преображенский и его ̶п̶о̶д̶е̶л̶ь̶н̶и̶к̶ лаборант лучше Швондера, который в своём противостоянии с профессором всё-таки заходил не дальше написания глупых анонимных статей в районную газету? Да что там Швондер! Чем Филипп Филиппович и Борменталь лучше неизвестного гопника, который пырнул Клима Чугункина ножом в пивной "Стоп-сигнал" у Преображенской заставы? Воспитание воспитанием, образование образованием, а как до дела дошло - сразу за ножи... Беспредельные рожи, вот, что я скажу! )
Подведём итог. Наш профессор - законченный эгоист и социал-расист. Да, Филипп Филиппович - талантливый учёный, но на что он тратит свой талант? На эксперименты, ценность которых для общества - ноль. Это не я так считаю, это сам экспериментатор говорит:
Мое открытие, черти б его съели, стоит ровно один ломаный грош...
Ломаный грош, да. А чем профессор занимается помимо бесполезных опытов над животными? Налаживает потенцию престарелым богатеям. Делает аборты малолетним любовницам престарелых богатеев. Лечит граждан, которые могут себе позволить отвалить круглую сумму за лечение. Очень нужный и важный для общества человек, да.
Филипп Филиппович Преображенский - типичный российский буржуазный интеллигент. Хороший профессионал, но дремучий невежда во всех областях, которые его профессии не касаются. Либерал и гуманист, быстро отказывающийся от либерализма и гуманизма, как только дело коснётся собственных шкурных интересов. Мыслитель, который говорит гладко, но постоянно противоречит сам себе.
Персонажи, подобные Преображенскому, часто встречаются у Булгакова. Вот, к примеру, на линии - Василий "Василиса" Лисович из "Белой гвардии":
- Поверьте, я никогда не стоял на страже старого режима, напротив, признаюсь вам по секрету, я кадет, но теперь, когда я своими глазами увидел, во что все это выливается, клянусь вам, у меня является зловещая уверенность, что спасти нас может только одно… Самодержавие. Да-с… Злейшая диктатура, какую можно только себе представить…
Ход мыслей - точно как у Преображенского. Из демократизма - в монархизм. Сперва - "Террором ничего поделать нельзя", и тут же, буквально через фразу - "Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан"... Только Преображенский, в отличие от "Василисы", не считает, что поменял убеждения. Он вообще не замечает противоречий в своих рассуждениях. Призывая на головы сограждан "злейшую диктатуру", профессор продолжает причислять себя к либералам и гуманистам. Ход мыслей оторванного от жизни интеллигента, переживавшего за абстрактный "народ" и ужаснувшегося, как только стало понятно, что представители этого самого народа в реальности не очень-то похожи на кротких и чистеньких "богоносцев" из произведений Достоевского. Крах иллюзий, ага. "Боже мой, эти moujiks такие грязные и пьяные! Ещё и в морду заехать норовят! Зачем им свобода и демократия? Их палкой по головам надо лупить!" Только "Василису" никто из любителей Булгакова за мудреца не держит, а вот Преображенского - почему-то - считают образчиком житейской мудрости. Парадокс!
Образа мыслей профессора Преображенского придерживаются и всякие шендеровичи. Они с благоговением говорят о "правах человека", о "демократии" - и тут же кричат о необходимости лишить права голоса "быдло с Уралвагонзавода". Ужасаются сталинскими репрессиями - и тут же кричат о необходимости люстраций. Называют своих оппонентов "фашистами" - и тут же жахаются в дёсны с самыми настоящими фашистами. Рассуждения той же Латыниной про "анчоусов" с "дельфинами", или Минкина про "пчёл" и "мух" взять - Преображенский же, один в один! Только изложено чуть более коряво, а суть - та же.
Так что если сравнивать того же Шендеровича с персонажами "Собачьего сердца", то сравнивать нужно именно с Преображенским, а не со Швондером. С председателем домкома "Матраса" роднит только национальность, а вот профессор "Матрасу" - настоящий брат по разуму. Правда, Филипп Филиппович блестяще образован, поэтому либеральные, социал-дарвинистские сентенции из его уст слышать не так отвратно, как из уст "Матраса". Но по сути - и "Матрас", и профессор несут одну и ту же чушатину. Так что, дорогие товарищи, не надо называть "Матраса" - "Швондеровичем". Не заслуживает он такого. "Матрас" - не "Швондерович", а "Шендероженский", если уж на то пошло.
Оценили 17 человек
27 кармы