Было мне погано.
Сил не было, т.е. не то, чтобы просто лень, а вообще не было.
Ничего не помогало.
Доктор рекомендовал Библию почитать,
потому как с его стороны он все возможное сделал.
Прочитала и удивилась, что половина известных фраз и выражений именно оттуда,
но больше всего мешает именно прилагающееся к религии
народное творчество, которое к вере отношение имеет
как «Мурка» к высокому искусству.
Начиталась дополнительно «мудрых и знающих людей».
Ну, думаю, не иначе «бес вселился», надо изгонять.
Прихожу к батюшке, излагаю проблему.
Батюшка репу почесал и направил в известный храм.
Но не для меня. Говорит, икона там чудотворная. Поможет.
Прихожу. Мда. Икона «Неупиваемая Чаша».
К ней приходят просить об избавлении от алкогольной зависимости.
Как бы объяснить получше. Это даже не из серии
«доктор не понял душевную драму Лоханкина», это еще сложнее:
на тот момент я алкоголя избегала как истинно правоверные свинину,
т.е. стою пред иконой и думаю:
«Дорогой наш батюшка? Почему именно к ней?»
Но Богородица одна, икон много.
Какая разница, где ее о помощи просить?
В общем, оказалось все до банального просто.
Патологически низкое давление, доходившее аж до 42.
Доктор не виноват, потому что отловить момент понижения давления
можно только самой, а найти причину слабости не всегда просто,
особенно если в дома тонометра нет.
20-30 грамм хорошего коньяка или бокал вина,
и вместо отправления в мир иной вы приобретаете возможность двигаться.
Поэтому когда оголтелые фанатики выступают категорически против любого алкоголя,
замечу, что нам, гипотоникам, сия диета противопоказана. Сдохнем. Остынем.
Понятно, что норму превышать нельзя, но мой дед много лет назад словил инфаркт,
потому что ему вовремя 100 грамм не налили.
Алкоголизм – очевидное зло,
но когда уставший работяга приходит после трудового дня,
иногда лучше 100 грамм водки и кусок сала, чем кастрюля макарон и ведро чая.
Никогда никого нельзя осуждать.
И еще. Я не медик, но полагаю, что когда человек умирает, давление падает.
Алкоголь его повышает, поэтому перед смертью, наверное,
иногда лучше бокал мартини, чем стакан воды.
Это если нужны силы, чтобы сказать что-нибудь на прощание.
Приятное.
"Кто виноват..."
В январе 1953 года, после тассовского сообщения о том, что кремлевские врачи (по преимуществу евреи) убивали и покушались на жизнь государственных и военных деятелей, Москва впала в растерянность, антисемитские выходки случались то в одном месте, то в другом. И вот в ресторане ЦДЛ к столу, где сидит Михаил Светлов с его учениками-студентами, подходит Сергей Смирнов – поэт, сильно пивший, чуть горбатенький и говорит с ехидцей: – Вы чего-то сегодня плохо выглядите, Михал Аркадьич, не случилось ли чего?
Светлов с улыбкой отвечает:
– Да нет, я просто еврей...
Смирнов отошел, а Светлов на салфетке тут же написал.
"Поэт горбат.
Стихи его горбаты.
Кто виноват?
Евреи виноваты".
Порванная жизнь
- Следующий! Вы кто? – не поднимая глаз от бесконечных списков, устало спросил апостол.
- Футболист, наверное, талантливый, умер в мальчике Вове.
Апостол поднял на него заинтересованный взгляд:
- Еще одна потерянная душа, - вздохнул он. – Проходи, - вручив талон, апостол привычным движением вычеркнул очередное имя из списка.
- И всё?- парень, одетый в зеленую спортивную форму с номером 5 на груди и такого же цвета футбольные кеды, потерянно смотрел на талон с непонятной надписью.
- А что хочешь?
- Я не знаю… пожить-то не успел, - футболист мялся на месте и не спешил уходить. – И Вовку жалко, всё мечтал футболистом стать…
Апостол молча достал схему, размером с альбомный лист, какое-то время поизучал её и снова тяжело вздохнул.
- Да, - протянул он. – Жалко твоего Вовку. Другого-то будущего в нем и не осталось, только ты у него и был, - апостол удрученно покачал головой.
Словно для усиления трагичности момента в сторонке кто-то горестно разрыдался.
- А, не обращай внимания, - апостол отмахнулся от молчаливого вопроса, продолжая изучать схему. – Это актриса, всё умереть не может… Такие никогда в своих хозяевах и не умирают, - он усмехнулся и весело посмотрел на футболиста. – Вот для неё и её Маши есть шанс, - он указал туда, откуда доносились всхлипывания. – Пару раз точно смогу подсказать, да направить, глядишь, и сможет талант свой применить. А вот со спортсменами всё тяжелее гораздо… Во время не начал и всё, пиши пропало. У нас тут, знаешь, целые команды ходят. Даже олимпиады свои есть… - апостол невесело рассмеялся.
Футболист опустил глаза, с грустью уставившись на свои зеленые кеды, точно такие же, какие Вова увидел когда-то в магазине, но тут же встрепенулся, услышав звук рвущейся бумаги.
- Что вы делаете? Это же его жизнь, а вы её… - с негодованием в голосе воскликнул он.
- Это не «я её», - покачал головой апостол. – Это они его. Зачем ему инструкция его жизни, если жизнь у него чужая теперь? Кем там его решили сделать? – пренебрежительно спросил апостол. – Художником? Бухгалтером? А? – в его голосе нарастало негодование.
- Хоккеистом… - отозвался футболист.
- Ну, хоть в спорт.
- Так и что теперь с ним будет? – негромко спросил парень.
Апостол пытливо посмотрел на футболиста и неохотно ответил:
- Чужая жизнь она и есть чужая. Редко приживается. Да и если приживется – намучается с ней, - всё это время он перебирал карточки с именами, что лежали на столе. – Ну, всё понятно, - он внимательно посмотрел на очередную схему. – Был у нас тут хоккеист. Сашка. Собственная мать убила. Говорила, опасно это, расшибется… - апостол замолчал и вздохнул еще тяжелее, чем до этого. – А тебя кто? Отец Вовкин?
- Всё верно, - футболист кивнул. – Александр Николаевич. Говорит, всегда мечтал в хоккей играть, да мама не разрешала. Вот он своему и «разрешил».
Апостол снова рассмеялся:
- Ох уж эти родители. Всё знают. Ну, вот пускай теперь сами и справляются. Сами его жизнь дальше и строят. А мы, мы больше бессильны.
- Да как же! – возмутился футболист. – Тоже знак пошлите, как той актрисе.
- Как будто не ты в этом мальчике десять лет жил и отца не знаешь, - усмехнулся апостол. – Да и поздно будет. Через пару дней ногу сломает на этом хоккее, прям на лед упадет. Колено всю жизнь болеть будет, дорога в профессиональный футбол всё равно закрыта. Как вырастет, если в депрессию не впадет, попробуем в него тренера подселить, но это уже потом всё. Нет у нас больше власти, пойми ты это.
Футболист с тоской посмотрел на выданную ранее карточку с номером очереди. Ждать следующего перевоплощения ещё долго. Гении не каждый день родятся. Затем нехотя развернулся и побрел, шаркая шипованными кедами, в сторону холла ожидания.
- А знаешь, в чем ирония? – окликнул его апостол.
Футболист обернулся, вопросительно глядя на него.
- Что теперь мать Сашкина себя правой считать будет. Вот так и губятся души, - апостол выбросил в урну разорванную Вовину жизнь и жестом пригласил следующего.
Диалог с аудиторией
Россия. Наши дни. Российская военная академия. Генерал армии ведёт диалог с аудиторией. Вопрос из зала:
– Как вы считаете, будет ли Третья мировая война? И примет ли Россия в ней участие?
– Третья мировая война начнётся в недалёком будущем и Россия будет вынуждена в ней участвовать!.. – уверенно отвечает генерал.
Аудитория взрывается гулом:
– Но, c кем?.. кто на нас нападёт? – недоумевая спрашивает кто-то из зала.
– Всё указывает на то, что на нас нападёт Китай, – спокойно отвечает генерал.
Аудитория испытывает шок:
– Но ведь наша армия в десять раз меньше китайской!.. – неуверенно вопрошает один из курсантов.
– Я думаю, вам хорошо известно, что в современной войне победу определяет не количество личного состава, а стратегическое планирование. Возьмите, к примеру, Ближний Восток, – за последнее пятьдесят лет пятимиллионный Израиль неоднократно участвовал в вооружённых конфликтах на своей территории, противостоя стопятидесятимиллионной коалиции арабских государств!.. И, несмотря на это, евреи всегда побеждали!.. Прошу, последний вопрос…
Посреди зала поднимается одинокая рука:
– А у нас достаточно евреев?
Оценил 21 человек
36 кармы