Сказочка на ночь. Про волков и прочих.

10 5115

Один волк. Сказочка.

В неко­то­ром цар­стве, в неко­то­ром го­су­дар­стве жил был один волк.

Ну, как волк? Да вот так! Просто волк и всё. Вполне себе ка­му­фляж­ной окрас­ки, с со­от­вет­ству­ю­щи­ми так­ти­ко-тех­ни­че­ски­ми ха­рак­те­ри­сти­ка­ми и мо­раль­но- во­ле­вы­ми ка­че­ства­ми. С про­се­дью, очками и ва­ли­до­лом в кар­мане кителя.

Ну, как один? Ко­неч­но не один. И семья у него была и всё что по­ло­же­но. И волков было вокруг полно и всяких тварей раз­ве­лось при­лич­но. Просто сказ про него кон­крет­но.

И вот од­на­ж­ды пришла весна. Граж­дан­ская жизнь вновь решила про­дол­жить­ся и нашего волка это ис­кренне ра­до­ва­ло. Снова нужно пахать, сеять, стричь, кру­тить фарш и всё подряд жарить. Дело каж­до­му най­дёт­ся. Было бы же­ла­ние. И даже если нет же­ла­ния, най­дёт­ся всё равно.

Пришла весна, значит. Значит пора. Пора по мно­го­лет­ней тра­ди­ции со­зы­вать со­труд­ни­ков с воль­ных хлебов под свои зна­мё­на с целью про­из­вод­ства мак­си­маль­но­го ко­ли­че­ства до­ба­воч­ной сто­и­мо­сти на душу со­труд­ни­ка. Как из­вест­но лучше это делать в тепле, кол­лек­ти­вом и под чутким ру­ко­вод­ством. Этим наш волк и за­ни­мал­ся. Ме­недж­мен­том. Ор­га­ни­за­ци­ей ор­га­ни­за­ции про­из­вод­ства. Пахал целину, сеял ра­зум­ное, по воз­мож­но­сти брал под­ря­ды на стро­и­тель­ство фон­та­нов на месте старых. То химию воз­ро­дит, то объ­ём­ные блоки на ЖБИ про­из­ве­дёт, то ме­тал­ли­че­ские кон­струк­ции для ГЭС и СПГ. Вос­ста­нав­ли­вал про­из­вод­ство, одним словом. Кру­тил­ся как белка в колесе.

Как уже было ска­за­но, снова пора. Ска­за­но-сде­ла­но. Шутить никто не со­би­рал­ся. Про­ве­де­ны мар­ке­тин­го­вые ис­сле­до­ва­ния остат­ков рынков, пе­ре­счи­та­ны на­лич­ные ре­сур­сы в на­ту­раль­ном и сто­и­мост­ном вы­ра­же­ни­ях свои и це­ле­вых групп, опре­де­лён пла­те­же­спо­соб­ный спрос бюд­же­тов всех уров­ней. Дочка раз­ме­сти­ла объ­яв­ле­ния где можно и нельзя о на­ли­чии ва­кан­сий. Про­ве­дён пред­ва­ри­тель­ный отбор по­тен­ци­аль­ных. Тут надо за­ме­тить, что в по­след­нее время ас­сор­ти­мент и ка­че­ство за­мет­но стра­да­ло. Готов он был брать уже лучших из худших. Чтобы за­пол­нить хоть чем.

На­сту­пи­ло время Ч. На пороге на­ри­со­вал­ся сле­ду­ю­щий пер­со­наж. Рыло в щетине, вместо одного око­ро­ка протез. Не боров, но и на по­ро­сён­ка не похож. Старый хряк.

«Ва­ри­ант не лучший. Ну ладно. Может льготу какую выбьем» по­ду­мал волк и при­гла­сил кли­ен­та при­сесть.

- Рас­ска­жи­те о себе. Как пи­та­лись? Чем дышите? Вы столяр? На учёте со­сто­и­те? Права у вас какие?

Хряк про­хрю­кал что-то про не первый раз, про ВДНХ и пе­ре­дел­ки с мед­ве­дя­ми и в до­ка­за­тель­ство вы­тя­нул протез прямо под нос волку.

«Даааа, на­сто­я­щая свинья» по­ду­мал волк и по­ста­вил га­лоч­ку в блок­но­те.

-А что ты умеешь делать? (Свин не уни­мал­ся.)

«Ловить мышат! Давить ля­гу­шат! Ежей душить! Пе­ту­хов по­тро­шить!..» про­нес­лось в голове у волка. А вслух про­из­нёс

-Раз уж мы пе­ре­шли на «ты»… Много лет назад я для себя принял ре­ше­ние, что стану про­фес­си­о­на­лом управ­ле­ния. С тех пор мне даже ком­пью­тер не нужен! Всё в уме! Кон­со­ли­ди­рую ин­фор­ма­цию только в путь.

Волк мель­ком глянул на протез и про­дол­жил:

-Ты нам, ка­жет­ся, под­хо­дишь. Нашему кол­лек­ти­ву нужна свежая кровь. Сде­лать пред­сто­ит много! Вот ты в резюме пишешь, что лучше всех ищешь трю­фе­ли. Пре­крас­но. А каш­та­ны, на­при­мер? Ты мог бы тас­кать каш­та­ны? У нас есть льготы для неко­то­рых ка­те­го­рий со­труд­ни­ков. В рамках спец­ди­е­ты мы их под­карм­ли­ва­ем. Хотя, сам-то я давно живу на одну зар­пла­ту…

-Рожа у тебя ко­неч­но свин­ская, но ничего. По­пра­вим. Скоро со­сед­няя стая ор­га­ни­зу­ет тре­нинг роста. Весна! Жизнь! Щепка на щепку!!! Петухи поют! Кра­со­та!!! Ты, кстати, не петух? Ха-ха! Вижу, что не крыса! Ха-ха-ха! Есть тут одна за­дум­ка по вы­яв­ле­нию та­лан­тов…

Смех смехом, а на­хо­дить­ся в одном по­ме­ще­нии с этим кан­ди­да­том стало ре­ши­тель­но неком­форт­но.

-Ты, в общем, по­ду­май и при­хо­ди. Не по­жа­ле­ешь. Мы и ко­ман­ди­ро­воч­ные за работу на южном берегу океана платим. Да. Потом всё пой­мёшь. Всего хо­ро­ше­го! Очень рад!

Волк закрыл за свином дверь, вытер с чела пот и за­ду­мал­ся о том что ра­бо­тать стало не с кем. При­хо­дят такие вот калеки. Рас­тишь спе­ци­а­ли­ста, рас­тишь. На­прав­ля­ешь его на тре­нин­ги, да в ко­ман­ди­ров­ки по­сы­ла­ешь… А он раз! И не воз­вра­ща­ет­ся из оче­ред­ной ко­ман­ди­ров­ки. Уходит. К кон­ку­рен­там. На­вер­ное.

https://aftershock.news/?q=nod...

Почти Дракон : Правила дурного тона и польза быть вежливым.

— Какая гадость! — плевался почти Дракон, обиженно глядя на Царевну. — Там отрава какая-то, да? Признавайся! Чего ты улыбаешься?

— Да не так уж и плохо, чего ты? — хохотала Царевна. — Мне вот очень нравится.

С этими словами она откусила кусочек люля-кебаба и подмигнула. Почти Дракон поморщился.

— Как не стыдно делать это на моих глазах? Не нужно это есть!

— Почему не нужно-то? Мне же нравится.

— А мне нет! — фыркнул почти Дракон, сложив лапки на груди. — Так что выплюнь и закопай вон под тем деревом.

— Так не пойдёт, — Царевна показала язык. — То, что тебе это не нравится, не означает, что я должна лишать себя удовольствия от поедания.

— Почему?

— Потому что твоё мнение не должно влиять на моё. Ты можешь вежливо выразить своё неудовольствие или вежливо попросить не кушать при тебе. Но требовать нельзя, это грубо и неправильно. Я ведь и обидеться могу.

Почти Дракон виновато опустил голову и вздохнул.

— Я понял, — пробормотал он, — прости пожалуйста. Ты не могла бы не кушать при мне эту гадкую штуку?

— Легко! — усмехнулась Царевна, глотая последний кусочек. — Всё, не ем. Кстати, обзывать то, что тебе не нравится, но нравится другим — дурной тон.

— То нельзя, это нельзя! — проворчал почти Дракон, пиная лапой землю. — Зачем столько непонятных правил? Я вообще Дракон, хоть и почти!

Царевна удивлённо подняла бровь и села перед почти Драконом.

— Вот, значит, как? — строго спросила она. — Значит хочешь жить как «подобает» Драконам, как в книгах написано? Пакостить, вредить, брать что вздумается?

Почти Дракон шмыгнул носом, вновь опустив голову вниз.

— А как же дружба? — продолжала Царевна. — Если ты будешь обычным Драконом, тебе не видать дружбы с людьми. Не будет Старика, угощающего тебя рыбой, не будет доброго Булочника, который даёт тебе столько булочек, сколько пожелаешь. Я же знаю, ты ходишь к ним не только ради вкусной еды.

Почти Дракон молча всхлипнул.

— И меня не будет, — тихо сказал Царевна, — я не хочу дружить с грубыми Драконами.

— Я больше не буду! — зарыдал почти Дракон, протянув лапы к Царевне. — Я хочу дружить!

Царевна обняла почти Дракона и подула ему в ухо.

— Щекотно! — тут же захихикал почти Дракон. — Пусти!

— Не пущу! Будешь вежливым Драконом?

— Я подумаю! А-а-а! Хватит!

— Ах так? Только что слёзы лил, а теперь подумает? Ну я тебя!

Царевна, крепко держа почти Дракона, ещё раз подула в ухо. Почти Дракон, хохоча, еле выбрался из крепкой хватки Царевны и прыгнул в реку.

— Негодник, — усмехнулась Царевна. — Извольте выбраться на берег, сударь! Сию минуту!

Часть головы почти Дракона выглянула из воды и прищурила глаза.

— Не изволяю, сударка!

Царевна схватилась за живот и упала лицом в траву.

— Сударка! — повторила она, не переставая смеяться. — Да откуда ты такой глупый взялся-то?

— А чего? — почти Дракон высунул всю голову из воды. — Чего не так-то?

— Нужно говорить «сударыня».

— Сударыня? Какое ужасное слово! Оно мне, почему-то, напоминает слово «гусыня».

— Сам ты гусь! — прыснула Царевна. — Выходи уже, вода-то холодная.

Почти Дракон выбрался на берег, отряхнулся и лёг на траву рядом с Царевной.

— А книги про вежливость бывают?

— Бывают, — подтвердила Царевна. — Принесу парочку через неделю.

— А чего не завтра?

— Завтра не получится прийти, я должна съездить куда-то со своим отцом. Как только вернусь, сразу же приду. И не дуйся.

— Не дуюсь, — кивнул почти Дракон. — Но ты только точно вернись, а то кто будет за мной приглядывать? Неделю-то я продержусь, а потом как научусь плохому! Или ругаться!

Царевна поднялась с земли и наигранно нахмурилась, уперев руки в бока.

— Я тебе научусь! А ну давай сюда уши! Автор - Роман Седов. https://zen.yandex.ru/skazka


Баба Маня

Баба Маня надумала помирать. Была пятница, обеденное время, похлебав пшённого кулешу, запив его молоком, она, утерев передником рот, глядя через стекло кухонного окна куда-то вдаль промолвила обыденным,бесцветным голосом:

- Валькя! Пасля завтря помирать буду, в воскрясенье, аккурат пред обедней.

Дочь её Валентина, передвигая на плите кастрюли на мгновенье замерла, потом резко, всем телом развернулась лицом к матери и села на табурет, держа в руках тряпку:

- Ты что это надумала?

- А время кончилася, всё таперича, пожила, будя. Подсобишь мяне помыться, одёжу новую из смертного узялка достань. Ну, ета мы пасля с тобою обсудим, хто хоронить будить, хто мяне могилку рыть станить, время пока есть.

- Это что же, надо всем сообщить, чтоб успели приехать попрощаться?

- Во-во, абязательна сообчи, говорить с имя буду.

- Хочешь всё рассказать напоследок? Это верно, пусть знают.

Старушка согласно покачала головой и опираясь на руку дочери засеменила к своей постели.

Была она маленького росточка, сухонькая, личико - как печёное яблочко, всё в морщинах, глаза живые, блестящие. Волосы редкие, сивые, гладко зачёсанные собраны в пучок на затылке подхваченные гребешком и убраны под беленький ситцевый платочек. Хоть по - хозяйству она давно не занималась, но фартук - передник надевала по привычке, клала на него свои натруженные руки, с крупными, будто раскатанными скалкой кистями и пальцами, короткими и широкими. Шёл ей восемьдесят девятый год. И вот надо же, собралась помирать.

- Мам! Я на почту дойду дам телеграммы, ты как?

- Ничё, ничё, ступай с Богом.

Оставшись одна, баба Маня призадумалась. Мысли занесли её далеко, в молодость. Вот она со Степаном сидит над рекой, грызёт травинку, он улыбается ей нежно так. Свадьбу свою вспомнила. Маленькая, ладненькая, в креп-сатиновом светлом платьице, вышла невеста в круг и давай плясать с притопом под гармонь. Свекровь, увидев избранницу сына, сказала тогда:

- Чё проку от такой в хозяйстве, мелковата, да и родит ли?

Не угадала она. Маша оказалась трудолюбива и вынослива. В поле, в огороде работала наравне со всеми, не угонишься за ней, много трудодней зарабатывала, ударницей была, передовичкой. Дом стали ставить, она первая помощница Степану подать – принести - поддержать. Дружно жили они с мужем, душа в душу, как говорят. Через год, уже в новой хате, родила Маша дочь Валюшку. Было дочке четыре года, и подумывали о втором ребёнке, как началась война. Степана призвали, в первые - же дни.

Вспомнив проводы его на фронт, баба Маня судорожно вздохнув, перекрестилась, утерев влажные глаза фартуком:

- Соколик мой родимай, уж сколь я по тебе горевала, сколь слёз пролила! Царствие табе нябеснае и вечнай покой! Скора свидимси, погодь маненько!

Её мысли прервала вернувшаяся дочь. Пришла она не одна, а с местным фельдшером, что лечил почитай всё село.

- Как Вы тут баба Маня, приболели?

- Да ничё, не жалуюся пока.

Он послушал старушку, измерил давление, даже градусник поставил, всё в норме.

Перед уходом, отведя Валентину в сторону фельдшер, понизив голос сказал:

- Видимо истощился жизненный ресурс. Это не доказано наукой, но кажется, старики чувствуют, когда уйдут. Крепись и готовься потихоньку. А что ты хочешь - возраст!

В субботу Валентина искупала мать в бане, обрядила во всё чистое и та улеглась на свеже - застеленную кровать, вперив глаза свои в потолок, как бы примеряясь к предстоящему состоянию. После обеда стали съезжаться дети.

Иван, грузный располневший лысоватый мужчина, шумно войдя в дом, занёс сумку гостинцев.

Василий и Михаил, два брата близнеца, смуглые, черноволосые, носы с горбинкой, появились на пороге, приехав вместе на машине из города, с тревогой глядя в глаза сестре, мол, как она?

Тоня, сильно раздобревшая, с благодушным лицом, свойственным полным людям, добралась на рейсовом автобусе из соседнего района, где жила с семьёй.

И последней, уже ближе к вечеру на такси от станции, приехала электричкой - Надежда, стройная, рыжеволосая, директор школы из областного центра.

С тревожными лицами, сморкаясь в платки, утирая слёзы они входили в дом, сразу проходя к матери, казавшейся маленькой и беспомощной на большой постели, целовали её и держа за руку спрашивали заглядывая с затаённой надеждой в глаза:

- Мам, что ты удумала, ещё поживёшь, ты у нас сильная.

- Была, да вся вышла,- отвечала баба Маня и поджав губы вздыхала.

- Отдыхайтя покедава, завтря поговорим, не бойтеся, до обедни не помру.

Дети с сомнением отходили от матери, обсуждая насущные вопросы друг с другом. Они, все, в общем - то не молоды уже, тоже часто прибаливали и были рады, что с мамой постоянно жила Валентина и можно спокойными быть за неё.

Приехав к матери, по давно сложившейся привычке взялись помогать по хозяйству. Всё им было тут знакомое и родное, дом их детства. Михаил с Василием рубили дрова и складывали под навес, Иван таскал в бочку воду из колонки, Антонина отправилась кормить скотину, а Валентина с Надеждой занялись ужином.

Потом на кухне, собравшись за большим столом, дети бабы Мани разговаривали вполголоса, а она, уставившись в белый потолок, как на экране увидела свою жизнь.

Тяжко пришлось в войну, холодно, сурово и голодно. Ходила на поле весной выковыривала мелкие промёрзлые чёрные картофелины, оставшиеся с осени, тёрла их и жарила драники. Благо нашла в бане, на окошке небольшую бутылочку с льняным маслом. Когда-то, ещё до войны, после парилки смазывала загрубевшие ступни ног. Повезло! Стала по капельке добавлять на сковородку. А тот небольшой запас картошки, что был в погребе, берегла и не прикасалась. Как установились тёплые майские дни, посадила практически одними глазками, не могла большего себе позволить, как чувствовала, что война затянется, и горюшка ещё хлебнут. Черемшу собирала, щавель, лебеду, крапиву всё шло в пищу. Ребятишкам перешивала из своего, а как, через год после начала войны получила похоронку на Степана, то и из его вещей тоже.

- А чё тута паделаишь, така жисть!- прервав ход своих воспоминаний, тяжело вздохнула баба Маня.

Ближе к осени подкапывала картошку, варила её и наполнив горшки, утеплив старыми платками, прихватив малосольных огурчиков, зелёного лучку, ходила за пять вёрст на узловую станцию, выменивать у эшелонов на другие продукты и вещи. Соскучившись по домашней пище, проезжающие охотно менялись.

Когда военный состав, глядишь, разживёшься тушёнкой, салом, а то и кусочек сахару получится, всё детям радость. Они худющие, бледненькие, встречают мать с надеждой в глазах. Как-то уже к концу войны надумала Маша купить козу. Порылась в сундуках и, достав неприкосновенное - мужний новый бостоновый костюм и своё выходное крепдышиновое платье, всплакнув над ними, прибавила к этому серебряные серёжки с бирюзой и картину с плывущими по озеру лебедями, отдала всё это богатство за молодую и строптивую козочку. Теперь у её детишек было молоко, как хорошо - то! Через месяц уже заметно повеселели ребята, румянец на щёчках появился.

Да, намаялась она одна с детьми. То в школе проблемы, то болезни одолели. Васятка заболел ветрянкой и всех заразил. И смех, и грех, полный дом как лягушат истыканных зелёнкой, пятнистых детей. Ногу кто сломает, в драке голову расшибёт, за всех душа болела. Вспомнилось, ещё как кончилась война, да вернулись фронтовики, стали её мальчишки поругиваться матерком, да курить махорку втихаря, за сараями. Пришлось проявить характер. Зазвала обманом Ваню, Ваську да Мишу как - то в баню, будто подсобить надо, заперла изнутри и накормила табаком, едким самосадом. Орали, отплёвывались, но с тех пор ни - ни, не примечала, чтоб курили. А куда деваться, коль мужа нету. Боялась за них, страсть! То Ванечка заблудился в лесу, искали всем селом целый день, то Тося чуть не утонула, попав на реке в водоворот, а Мишу с аппендицитом еле успели до больницы довести, выходили, не помер.

И опять судорожно вздохнув, подумала:

- Така жисть!

Шли годы, дети росли. К Маше сватались мужчины, вполне достойные были, да как детям скажешь? Начала было однажды разговор с ними, а ребята в один голос:

- Зачем мужик в дом? Мы слушаемся, помогаем во всём, нам и так хорошо и дружно?

Как скажешь им, что стосковалась по мужской ласке, что хочется быть слабой и зависимой, что мочи нет тащить всё на своих плечах, хоть часть бы проблем переложить, спрятаться за спину сильного человека, когда плохо. Но тут же посещали и другие мысли:

- Вдруг забижать начнёт детей, ну его у бесу!- с этой мыслью сама и согласилась.

А как стали подрастать, да вошли в свою пору, только держись! Бессонные ночи у окна в ожидании, свидания их, утирала горькие слёзы разочарования от избранников:

- Не плач тяжало, не отдам даляко, хоть за курицу, да на свою улицу,- приобняв за плечи страдающую от неразделённой любви Надюшку, пыталась шутливой поговоркой утешить мать,- а чё горевать - то доча, всё перемелется, мука будить.

А потом мальчишки её один за другим пошли служить в армию, провожала, вспомнив войну, плакала. Но, Слава Богу, все живые вернулись, окрепшие.

Женились, вышли замуж и разлетелись из гнезда её дети, одна Валентина не устроила свою судьбу, при матери осталась.

- Така она-жисть!

Были у них в семье конечно и радости, куда без них. Воспитала детей достойными людьми и руки у всех золотые. Это ли не радость? Гордилась ими.

Смежив веки тихо лежала баба Маня, мысли убаюкали её, перестали будоражить и пугать страшными картинами из далёкой жизни и она уснула под тихий разговор своих детей, которые продолжали обсуждать что-то на кухне.

Наутро, после завтрака все собрались вокруг матери. Ей, чтобы было удобно, подложили пару подушек под спину. Обведя детей пристальным взглядом, как бы решаясь на что-то, баба Маня заговорила:

- Проститя мяне за ради Бога, коль чё не так, робяты. Говорю, чтоб не осталось злобы аль обиды какой. Живитя меж собой дружна, помогайте, коль - чаво. Я - та уж скоро помру.

Все, одновременно, возмутившись на её слова, замахали руками, но мать категорично остановила их:

Хотитя, не хотитя, а как Господь скажить, так и будить.

Наступила тишина. Переводя взгляд с одного на другого, баба Маня тихим голосом начала свой рассказ:

- Как-то в начале войны, зимой, мы с Валюшкай сидели в избе, на печи, яна и говорить:

- Мамка, штой - та стукаить в дверь и кричить хтой - та. Пошла, глянула. Батюшки - светы! Рябёнок ляжить на заваленке и орёть, а рядом ну никого нету. Я поглядела, поглядела, люта, стыла на улице, да и занясла яго в хату. Голоднай, посинел малец. Жваник сделала с хлеба в тряпочку, тёплай вадички дала, уснул. Мать так и не нашлася. Назвали мы дитё Ваняткой. Смышлёнай оказалси.

Потом, где - та году в сорок втором, тяжёлая зима, марозная, на узлавой станции, возля шелону гляжу, сядить дявчонка годков пяток ей, почитай как моя Валькя. На узлах сидить, а мамки нету. Я с ёй подождала часа два, так она и не объявилася. Поспрашивала там - сям, никто не вядал. А дявчонка та щёки приморозила, побялели яны. Интерясуюсь, как звать, бьётся в слязах и молчить. Посля выяснилась - Тоня. Умная дявчонка, добрая.

- А уж в сорок третьем привязли на полутарке в сяло дятей. Сказывали немцы разбомбили колонну, а вязли их в тыл.

- Кто вазьмёть, осталось десятка два, в других сёлах разобрали, пожалейтя бабы ребятишков!- кричить предсядатель. А кто их будить брать, своих кормить нечем. Гляжу сидять, как воробушки два одинакавыя, близьнята, прижались друг к дружке, годка по два - три им будить. Глазишшы огромныя, плачуть. Говорю предсядателю:

- Давай мяне записывай, Васятка да Миха, мои будуть, выдюжим, как ни то. Вот така жисть робяты. Дружные мальцы были, вязде вместе .Немного помолчав, передохнув баба Маня продолжила:

- А Надейку - та я у пьянай мамьки её отбила. Жалко бабу запила с горя, што мужик погиб. Сама таскалась и яё таскала па пьянкам, да шинкам. А как я дявчонку забрала, яна и сгинула. Сказывали спялась да помёрла. Хлебнула малая горюшка, не враз оттаяла душой, да время лечить.

В комнате установилась звенящая тишина, дети бабы Мани сидели, переглядываясь, не зная, что и сказать, ещё осмысливая услышанное.

- Всё идитя, я устала, нямного посплю,- прекращая разговор решила баба Маня.

- Мамочка, да как же это? Мы ж не знали!- в один голос загомонили все.

- Идитя, идитя таперя,- настаивала баба Маня.

Казалось, ей было неловко, она стеснялась услышать слова благодарности от детей, их недоумённые вопросы.

Все вышли на кухню, стали обсуждать услышанное от матери, делиться своими впечатлениями после сказанного, припоминать то, что стёрлость за давностью лет, какие-то подсказки памяти, ощущения. Не чувствовали они себя чужими, тепло и уютно было им в этом доме и детство виделось счастливым. А если за жизнь и возникали вопросы, то мать однозначно всегда пресекала их словами:

- Все мои, родныя, как один. Не дурите мне галаву, займитесь делам.

На церковной колокольне ударили в колокол, призывая народ к обедне. Валентина тихо, на цыпочках зашла в комнатку матери желая укрыть потеплее одеялом. Та лежала, широко открытыми глазами глядя в потолок, на спокойном лице застыла счастливая улыбка. Преставилась.

Елена Чистякова Шматко


«Крокус-покус» Агаларовых: здание в кадастре не числится, а работали дети и самозанятые

Многие наверняка обратили внимание на школьников, выводивших людей из «Крокус Холла» в ходе теракта 22 марта. Они прославились на всю страну и получили уже немало наград. Правда, юридич...

Русская ракета попала "куда нужно". Варшава спешно отправила в отставку инструктора ВСУ после смерти генерала
  • ATRcons
  • Вчера 20:06
  • В топе

Решение об отстранении было принято на основании данных контрразведки Польши. Кадровые перестановки в "Еврокорпусе"  Пресс-служба Министерства обороны Польши сообщает об уволь...

Наши спортфедерации потоком отказываются от Олимпиады

"Слать команду бомжей не будем!" Федерации одна за другой посылают Париж-2024 лесом.История с допуском-недопуском наших спортсменов на парижские ОИ уже изрядно приелась. Столько было сл...

Обсудить
  • Последний рассказ особо сильный, спасибо.
    • Vladi
    • 6 марта 2019 г. 16:59
    :thumbsup:
  • :thumbsup: На последнем - пробрало...
  • :blush:
  • :thumbsup: :thumbsup: :thumbsup: