Посвящается Геродоту: Гослесопитомник

У каждого из нас есть такое место, куда мы приезжаем всю жизнь, маленький городок, деревенька или крохотный поселок. С ними всегда связаны теплые воспоминания, прежде всего из детства, они имеют свою историю и на протяжении всей жизни нам хочется вернуться туда снова и снова.

Частенько такие места не очень примечательны, но имеют то, что мы запоминаем в большей степени. Большая река, огромный лес рядом, действующий завод или же просто приятные виды. Они вспоминаются нам, когда грустно, когда нам хорошо или когда мы впадаем в ностальгию по детству. Но бывают и другие случаи, когда подобные места запоминаются другим, серым, жутким, тем, что выделяется на фоне простой красоты таких родных и близких нам мест.

Те, кто прочтут этот очерк , уж точно не слышали о маленьком хуторе, затерявшемся среди огромных просторов Кубани. Таких деревушек, хуторов, сел в этом благодатном крае достаточно много, и все они затеряны, разбросаны среди бескрайних степей и полей юга нашей страны.

Мой родной хутор называется Гослесопитомник и находится он вблизи трассы М-4, неподалеку от “ прославившейся” восемь лет назад станицы Кущевская. Село это маленькое, за полчаса можно обойти, людей немного, согласно переписи населения 2010 года жило там 569 человек, большая цифра для небольшой деревни на юге, уж согласитесь.

Я приезжаю в это место вот уже 15 лет подряд, на три долгих, пропитанных южным теплом месяца лета. Всегда проводил это время года здесь, с самого раннего детства, мне нравилась беззаботная сельская жизнь, природа и свобода, а сколько приятных воспоминаний связано с такой маленькой, но при этом невероятно дорогой моему сердцу деревушкой.

Достопримечательностей там нет, да и зачем они такому небольшому местечку, когда вокруг все утопает в зелени лугов и лесопосадок, а неподалеку раскинулись на первый взгляд бесконечные пшеничные и кукурузные поля. Здесь сама природа юга с её красотами как некая достопримечательность.

Но есть здесь и то, что невольно заставляет мою душу пускать скупые мужские слезы и грустно вздыхать при одном только взгляде.

Но сначала немного истории. При советской власти хутор был прикреплен к совхозу, что формально там находился. За пределами его находились огромные сады, где произрастали самые различные фруктовые деревья: алыча, яблони, груши. Велась активная хозяйственная деятельность. Фрукты собирались и перерабатывались в соковом цеху, что так же находился неподалеку от деревни. Производились соки, пюре и другая продукция из фруктов. На хуторе находилась контора, где находилось начальство совхоза, платило зарплату рабочим, cобирались собрания, решались вопросы, связанные с работой и другие важные дела. Недалеко от неё находился дом культуры, где имелась библиотека, множество кружков художественной самодеятельности, а так же комнаты, где рабочие после трудового дня играли в домино, пили чай и разговаривали. Это место было центром художественной деятельности совхоза и тем, где люди проводили свой досуг. Там проводились концерты и мероприятия по всем праздникам, фестивали и другие мероприятия.

Не менее значимым местом был и детский лагерь под названием “Романтик”, куда съезжались дети со всего советского союза. С самого начала и до конца пионерской смены там не замолкали детские голоса, лагерь процветал, развивался, жил настоящей жизнью и был даже известен среди местных…в какой-то степени. Моя бабушка работала в этом лагере вожатой, она рассказывала, что туда приезжали дети даже с крайнего севера.

Напротив лагеря находилась большая столовая для рабочих совхоза, куда могли приходить и обычные сельчане, рабочие из соседних совхозов. Работники часто собирались там не только отведать простой, но при этом такой вкусной еды, но и обсудить различные вопросы.

Хутор жил настоящей жизнью, процветал, люди имели работу и любимые дела, они всегда знали, чем заняться. Можно было пойти в дом культуры, посетить кружок, прочесть книгу или поиграть с другом в домино, а можно было пойти и провести время в столовой, помочь с работой в лагере. Жизнь текла своим чередом, все было хорошо, светло и никто не думал, что будет спустя три или четыре года, тогдашний ритм жизни просто не давал времени думать об этом. Все было хорошо, а потом…

Потом развалился советский союз…и славная жизнь совхоза оборвалась. Он рассыпался, исчез, подобно той великой стране. Закрылась контора, перестал сиять клуб, замолкли детские голоса в лагере, в садах перестали собирать урожай, перестали жужжать моторы в соковом цеху. Жизнь словно исчезла…впала в глубокий сон. Но тем не менее деревня продолжала жить. Конечно, многие подались в ближайшие города, станицу, пытались найти работу, выжить в те смутные времена. Население деревушки редело, молодежь уезжала.

Конечно, со временем жизнь людей наладилась, настали новые времена, некоторые даже вернулись обратно. Бывший соковый цех с его помещениями выкупил “Мартин”, оборудовал его под завод и склад. У людей появилась работа и некий лучик надежды на то, что родной дом умер не до конца. Это с людьми, а что же стало со зданиями? Любимыми местами советских граждан, тем, что символизировало жизнь и рабочий дух людей того времени.

Здания не зажили новой жизнью подобно людям, они умерли, от людского равнодушия и жестокости того времени.

Дом культуры пытались возродить, неравнодушные жители писали письма местной власти, они надеялись, что чиновники вдохнут в здание новую жизнь, смогут вернуть ему былую красоту. Я не стану вдаваться в подробности всех этих дел, писем и прочих мелочей, связанных с этим. Скажу кратко, ни одна попытка не увенчалась успехом.

Та же участь постигла контору, лагерь. Никто не собирался давать им надежду на новую жизнь. Здания были обречены, на запустение и разрушения силами природы. Они остались, но при этом до них не было никакого дела ни жителям, ни властям. Некогда красивые объекты инфраструктуры остались стоять на земле, жалкими тенями той великой эпохи…

Однажды, во время незапланированной поездки на юг, я решил прогуляться по деревне, вспомнить детство. Когда я подошел к дому культуры, мое хорошее настроение вмиг исчезло. Передо мной оказалось здание, лишь одними очертаниями напоминавшее то, что я видел на старых фотографиях. Это был старый, с трещинами на стенах, выцветшей побелкой и пустыми глазницами окон дом культуры. Мне это зрелище показалось весьма печальным, поскольку я часто представлял, каким это здание было в прошлом. Дом культуры умер, окончательно навсегда и обойдя его я убедился в этом.

Здание потрескалось, провалилась крыша, за долгое время обсыпалась наружная штукатурка, обнажая кирпичную кладку, ступеньки разрушились, и я заметил ржавый железный каркас. Стекла во множестве окон оказались выбиты, проемы забиты досками и старыми афишами. Здание настолько постарело и обветшало без ухода, что его облюбовали растения. Из подоконника на втором этаже растет березка, зеленая и молодая. Лестница эвакуационного выхода обвалилась, от нее остались лишь перила. Запасной выход забит досками, а окна бокового фасада, окна, где некогда были огромные цветные витражи, оказались закрыты ржавыми листами железа. Я удивился открытым окнам на втором этаже и тому, как буйно растет трава около окна первого этажа. Весь этот вид вызвал у меня не сколько горькое чувство некой ностальгии, сколько грусть за судьбу такого здания.

Зная о его аварийности, я все же решил зайти внутрь, осмотреть то, что осталось там. В доске, которой был заколочен один из запасных выходов, оказалась пробоина, через которую я смог влезть внутрь.

Внутри здание оказалось полностью пустым. Из разрушенного обвалившейся крышей пола росли ввысь зеленые стебли полыни, они тянулись к лучам солнца, что светило через дыру в крыше. На стенах, где виделся странного вида орнамент, змеилась молоденькая трава, она росла из многочисленных трещин на стенах. Когда я услышал звук падающего камня, то поспешил покинуть здание.

Вид травы на стенах и растущих из разрушенного пола стеблей, что тянулись к солнцу, все это вызывало у меня смешанные ощущения. На осколках прошлой жизни, величия канувшей в лету эпохи зарождалась новая жизнь.

Когда я отошел от здания и ступил на заросшую кустами танцплощадку, то смог разглядеть его с другого ракурса. Задний фасад здания представлял собой белую, всю измазанную разводами стену, из которой торчала срубленная наполовину ржавая антенна. Здание умирало, поглощалось природой, осколки былого величия медленно, но верно становились частью земли.

Весь этот дом культуры с его просевшей крышей, растениями, постепенно поглощающими его, напомнил мне мою, да и не только мою, деревни, что медленно умирают. Грустно конечно, но так оно есть. Подобно этому дому культуры по всей стране умирает и зарастает множество деревень.

Они умирают, по –настоящему, население уезжает в большие города в поисках работы и лучшей жизни, оставшиеся старики умирают, улицы пустеют, затихают голоса, деревня перестает жить и в скором времени зарастает. И проблема умирающих деревень довольно актуальна в сегодняшнее время, жаль, никто не обращает внимания на то, что сотни мелких городков и деревушек оказываются похоронены и забыты.

Историю, похожую на рассказанную мной в начале, имеют множество деревень. Ведь после развала советского союза, некоторые поселки прекратили свое существование и моя деревня не исключение.

Несмотря на наличие завода, она медленно умирает, подобно тому дому культуры. Рабочих мест, как оказалось там мало, да и не каждый выдержит подобную нагрузку. Население продолжает убывать, все больше и больше домов пустеет, старики остаются одни. Хутор медленно, но умирает, я больше не слышу тех звонких голосов на улицах и смеха во дворах. Я перестал гуляющие по берегу реки пары, не слышу громких разговоров во дворах, я уже давно не видел детей, резво играющих во дворах , не чувствуется того духа жизни, что был здесь лет десять тому назад.

Гуляя там в свой последний визит, я ощущал грустную ностальгию, по тому пульсирующему духу жизни, по солнцу и по прекрасному времени, когда хутор словно имел шанс зажить снова, жил, назло всем, поднимался с колен. Увы. Эта надежда оказалась иллюзией, что никогда не станет реальностью. Мне грустно это осознавать, но пять, шесть лет и в деревне останется лишь пара стариков, она обречена на смерть.

И вот встает еще один вопрос, а можно ли спасти деревни от вымирания? Я считаю, что можно, спасти, решить эту проблему, что тянет за собой вагон многих.

В первую очередь построить и починить дороги, ведь порой именно они являются одной из причин оттока населения. Ведь по размытым дорогам невозможно добраться до инфраструктуры. И конечно же сделать попытки возрождения заводов, ферм, вместе с тем решить проблему занятости молодежи и нехватки рабочих мест. К сожалению ни то, ни другое экономически не выгодно государству, ведь кто будет тратить миллионы на дорогу, соединяющую деревушку с населением в несколько душ с городом? Да и с животноводством и фермами тоже самое, закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию в разы ниже рыночной.

Я же надеюсь и верю, что появится шанс спасти деревни от вымирания, возродить их, вернуть им былой дух жизни, ведь не все еще потеряно, выход обязательно найдется. Деревни будут жить, ведь безвыходных ситуаций не бывает, найдутся те, кто сможет достучаться до правительства, и смогут обратить его внимание на эту жуткую ситуацию, деньги будут выделены, дороги построены, смех снова будет слышен на улицах. Мой дом, как и многие другие деревни, будет спасен, я в это верю.

И когда свет заходящего солнца будет отражаться в витражах отреставрированного дома культуры, я буду убежден, что в мой дом вернулась жизнь.

                                     П. Н.